Мастер путей. #1

Глава 20. Что-то пошло не по плану.

Подпускать меня к кухне Алина не захотела. Сама оккупировала зону готовки и принялась наяривать стряпню. Мы же с Бериславом в ожидании заняли свои места за общим столом и разговаривали.

– ...в общих чертах суть дела понял, – закончил я перечислять события последних суток. – Так или иначе, считаю себя готовым взяться за ваш мясорез, покуда мне хватит сил его вывозить. Кстати, о силах... Ты-то как, старче? Выглядишь намного живее.

– Благодарствуй, ратник, – проронил спокойным твёрдым голосом архимаг. – Недуг отступил. Силы возвращаются и неспешно наполняют собою члены. Но возраст забыть не можно. Мой час близок.

Мне хватило эрудиции не заржать над репликой Берислава. Хотя сейчас мало кто знает, что словом «член» можно описать не только лишь один мужской половой хер. Это ещё и определение любого сочленённого чего-то, будто то конечность живого существа или математическое выражение. Понятно даже для умственно отсталых, что древний маг имел ввиду: силы возвращаются к нему и в руках, и в ногах.

Я смерил архимага взглядом, максимально дотошно выискивающим «час». Последний упорно не хотел обнаруживаться ни близко, ни далеко.

– Ты это, – буркнул я. – Прекращай симулировать. Чай, не кисейная барышня. На тебе ещё пахать можно отсюда и до Дальнего Востока. Кто мне вашу магию преподаст, если окочуришься?

Теперь уже Берислав окинул меня старческим взглядом, пожурив:

– Всё язвишь, будто хаятель. Очи твои излучают почёт и уважение, да язык твой вяще калной жагры. Всё чернит да сважает ко сплетанию. Егда до веков моих живот твой дойдёт, ноли враз свое недбальство нарочитое помянешь.

Ох, уж этот старорусский говор… Порой за словарём охота лезть.

В памяти зашевелились воспоминания. «Язвить» – в переводе не нуждается. И так понятно. Делать что-то неприятное, причинять боль или неудобство. «Хаятель» – тот, кто «хает», осуждает, порицает, не одобряет, ругает. С «очами» всё понятно, это глаза. «Вяще калной жагры»… «Вяще» – похлеще, больше, сильнее. «Калная» – грязная. «Жагра» – приспособление для затравки и воспламенения пороха в орудии. Хуже грязной приблуды, короче. С чернением тоже вопросов нет, а «сважает ко сплетанию» – значит «побуждает к ссоре, сваре», «провоцирует». «Когда до моих лет доживёшь – может быть, тогда сразу вспомнишь свою знатную небрежность». Не берегу я, стало быть, бериславскую старость. Принижаю, значится, его жизненное значение и земные достояния.

Я вздохнул.

– Да ты, старче, не серчай. Не хулы же ради поносить тебя вздумал. Больно уж крепким ты выглядишь. Рано тебе ещё в могилу класться. И хилей твоих видали: даже те с того света выкарабкивались. А ты ни с того, ни с сего на смертный одр собрался.

– На одре и впрямь мне делать нечего, – согласился архимаг. – Но путь мой завершается, и уже ничтоже не силах изменить сего. Земное бремя сброшу всё же.

Берислав дотянулся до сравнительно небольшого кубка с водой и одним мощным залпом осушил его.

– Я неспроста именуюсь Архимагом Пути. Добрые языки даже величают Великим. Весь свой земной путь изучал Силу во всяком её проявлении, и во многом преуспел. Свои последние обращения к Силе я облеку в явление, кои уже сумел испытать. И пусть они не сумеют упокоить меня в вечном успении, но обрету свой покой в обители, отойдя от мирских дел.

Алина подошла к столу и водрузила на него большой кан с похлёбкой собственного приготовления. Какой-то холодный суп, чем-то напоминавший нечто среднее между окрошкой и полевой кашей.

Девушка взяла черпак и угостила каждого за столом порцией.

– Я говорила тебя, что пространство и время неразрывно связано, – произнесла правнучка Архимага, наливая половником в тарелки. – На этом принципе основана оборона обители и Сумеречной Долины. Но есть прямая зависимость между размером подчиняемой области и разницей в скорости течения времени. Чем больше покрывается область – тем меньше разница в скорости течения времени. Чем меньше область – тем с большей разницей можно заставить идти время быстрее или медленней. Дедушка нашёл способ управлять им, для чего и собирается в усыпальницу. Он хочет воспользоваться этим методом до того, как его тело умрёт физически. Это позволит в некий критический момент пробудить его за советом или помощью, но до тех пор Берислав Всеволодович будет в безопасности.

– Хитро придумано, – оценил я. – Полезный навык, однако.

Поздний завтрак не затянулся надолго. Похлёбка Алины и впрямь была сродни моей окрошке: холодный суп, в который порезали всё, что попалось под руку. Готовится быстро, сил требует мало, а на вкус… необычно. Не настолько необычно для привычного жрать что ни попадя наёмника, как для обычного городского жителя, но всё равно. Однако, даже несмотря на это, свою порцию я умял быстрее всех. Уж не знаю, какой такой взгляд у меня был, но, заметив его, Алина, покраснев, молча налила мне добавки.

И уже после приёма пищи Берислав, остаканившись какой-то местной лечебной настойкой, спросил:

– Сколь многим ты успел, воине? Труды познал за весьма малый срок. Но отложилось ли что в уме-разуме?

Видимо, дед инсайд спрашивал о тех книгах, что я изучал в отсутствие Алины.

– Достаточно, чтобы два раза вернуться в свой мир и обратно, – хмыкнул я. – Правда, бесконтрольно.

Берислав нахмурился и перевёл взгляд на правнучку.

– У «Мастера» это само получается, – пояснила Алина. – Засыпая, во сне он сам перемещается в свой мир. В этот раз он захватил с собой и меня.

Взгляд Великого Архимага Путей потяжелел.

– Всё же, истинно Мироходец ты, стало быть, гридь, – мрачно произнёс старец. – Залазно, однако, поприще. Толма и згинуть недалеко.

«Гридь» – воин или дружинник. «Залазно» – опасно. «Поприще» – вообще-то, мера длины в тысячу шагов или расстояние дневного перехода. Вероятно, в данном случае употреблено в значении направления движения или области действия. «Толма» – «так». «Згинуть недалеко» – «недолго и помереть, сгинуть».

А то, блин, я этого сам не понимаю.

– Всё никак в толк не возьму, – нахмурилась уже Бериславская. – Мы всегда считали, что без таинства инициализации пользоваться Силой нельзя. Это даже не запрет, а сама суть Силы. Её необходимо пробудить. Но «Мастер» пользуется ею без ритуала, и при том довольно успешно. Как так, если над ним не свершалось таинства?

Архимаг перевёл взгляд на меня.

– На меня не смотри, – сразу открестился я. – В моём мире магия – не более, чем досужие россказни. До сих пор не был пойман ни живым, ни мёртвым ни один маг, что на практике применял бы свои силы. Я не могу быть инициализирован в мире, где практикующую магию днём с огнём не сыщешь.

– Не всё то злато, что светом брезга богато, – проронил Берислав, не сводя с меня взора. – Не мы, так иные. Не ты, так над тобой. Таинство могло быть свершено и без твоего ведома.

«Злато» – понятно большинству, это «золото». «Брезг» – это по-старорусски «рассвет». Отсюда, кстати, и художественное, но редко употребляемое «забрезжил рассвет». «Не всё то золото, что блестит». Не всё то, чем кажется на самом деле: это хотел сказать Архимаг.

– Каким местом? – повёл бровью я. – В нашем мире магии нет. По другим мирам я, особо, не ходок. Кто и где мог провернуть надо мной такое? Да ещё так, чтоб я сам об этом знать не ведал.

– Вопрос хороший, – Алина откинулась на спинку стула. – Но ответить на него можно не раньше, чем мы узнаем устройство твоего мира поближе. Если предположение с таинством не подходит, то остаётся признать, что ты изначально предрасположен к Силе, потому и используешь её без инициализации. Это же объясняет, почему именно твоя душа откликнулась на зов. Как мы уже говорили, было определено, что ты – наилучший кандидат. И произошло это без изучения твоего личного дела.

«Прямо гордость распирает от осознания собственной уникальности», – усмехнулся я про себя.

– Ладно. Хрен с этим, если честно. Потом разберёмся. У меня другой вопрос на повестке дня. Алина. Ты сказала, что будет решён вопрос с какой-то академией… Когда мне готовиться к занятиям? Или у вас тут удалённая система образования?

– Тебе придётся посещать учебное заведение самому, – подтвердила Бериславская. – Как правило, занятия проходят в форме лекций, потому едва ли тебе к ним стоит как-то по-особенному готовиться… Но ты прав. Было бы неплохо, если б до начала занятий тебе показали Академию. Я бы, если начистоту, и с руководством тебя свела.

– Они тоже из Тайной Канцелярии? – фыркнул я.

Извините. Не удержался.

– Штатная агентура, – подтвердила девушка. – Весь преподавательский и технический персонал – сотрудники Канцелярии. Это позволяет… деликатно… решать… очень… щепетильные вопросы… особенно, когда дело касается кого-то из очень знатных фамилий.

Вот и шути после этого. Ляпнешь какую-нибудь херню – а тебе в ответ на серьёзных щах зачехляют, как точно и метко ты попал догадкой в суть.

Очень остро зачесался язык вставить что-нибудь в стиле «Мы все под колпаком у Мюллера!». «Семнадцать мгновений весны» – культовый шедевр советского наследия, подаривший всему русскоязычному миру бездонную прорву цитат, на которые разобрали весь фильм.

– Я думаю, сегодня надо наведаться в Академию, – Алина посмотрела на предка. – Отвезу документы «Мастера», да и ему покажу заведение. Хотя бы в общих чертах. У меня не будет возможности быть с ним рядом день и ночь. Пусть хоть примерно представит, с чем ему придётся дело иметь.

А вот эта формулировка напрягла меня уже всерьёз.

Не в том плане, что мне угрожала девчонка. А именно в том смысле, что предложение было упомянуто применительно к «учебке». Когда такое употребляют в связке с каким-то местом, обычно, это самое место не сулит ничего хорошего. Или, хотя бы, требует от посетителя быть настороже.

В данном конкретном случае я отчётливо услышал в голосе разноглазки вполне себе обоснованное беспокойство за свою жизнь. У них там расстрелы за неуспеваемость практикуют, что ли?

– Видимо, и впрямь желательно, – произнёс я. – Кольцо чувствует опасность…

– Какое кольцо? – осведомилась правнучка Архимага.

«Думай, что говоришь, бл9ть», – подумалось мне. – Вот только к столу всяческие скабрёзные шуточки в этом мире не отпускал».

Я отмахнулся.

– Забей, – и не стал уточнять, что кольцо моё, и что в предчувствии оно сжалось. – Но, по твоим словам, заключаю, что мне придётся несладко. Что у вас за «учебка» такая?

Алина замялась.

– Ну… как бы тебе это сказать… Ты же ещё не знаком с устройством нашего мира. Если сказать прямо, то… у нас в ходу удалые развлечения. Нередко они заканчиваются кровопролитием, а порой и смертью. Надеюсь, тебе хватит ума не ввязываться ни во что такое, но… есть ряд… случаев, когда… от тебя мало что будет зависеть.

И чем ты меня решила удивить? Страйкболом на травматах? Мензурным фехтованием? Поножовщиной в стиле «сникерсни»? Или стрелковыми дуэлями чести через носовой платочек?

– Ты не знаешь наших порядков, – призналась честно девушка. – Сам того не желая, ты можешь попасть в неприятности, нанеся кому-то тяжелейшее оскорбление. В большинстве случаев тебя вызовут на дуэль и попытаются смыть его кровью, но есть ряд ситуаций, когда тебя попытаются убить на месте. Я понимаю, что ты воин с боевым опытом, но, когда ты один против десятерых в рукопашном бою… Опыт уже не имеет значения.

Зашибись. И они ещё борются за звание лучшего дома культуры и быта…! (с)

Я выкинул ей большой палец.

– Восхитительно. Мне нравится.

Бериславская уронила голову на руки, а руки – локтями на стол.

– Тебя же с самого ноля учить абсолютно всему…! – тихо ужаснулась разноглазка. – За то, как себя с Ростиславом Поликарповичем вёл, вообще карцер полагается! Ни грамма уважения к полковничьим сединам…

Берислав поднял бровь и посмотрел на меня.

– …тебя же затаскают по арене! Из дуэлей вылезать не будешь…!

Шутку про «волчий билет» и бронь от участия в подобных поединках вставлять не стал. Если б дело было столь простым, что его можно решить простым запретом вызывать меня к бою – действительный тайный советник первого класса сейчас не сокрушалась б.

Я хлопнул рукой по столу.

– Ладно. Хер с ним. Разберёмся. Будем решать проблемы по мере их поступления. Ты сказала, хочешь заехать в учреждение? Полагаю, мне лучше будет переодеться в вашу форму? Или можно в моей фурор произвести?

***

Путь от обители до Императорской Академии, как это учебное заведение именовалось по официальной науке, занял немногим больше времени, чем от обители до столицы. Выехал из Сумеречной Долины, проехал до трассы, вырулил руль – и топи газ в палас. Но соточку километров преодолеть пришлось, если суммарно. Часа полтора точно потратили.

От трассы пришлось съехать и преодолеть лесами несколько километров прежде, чем залитая в бетон дорога привела нас к высоченному забору из кирпича. Огромные въездные ворота были открыты нараспашку, но проезд преграждал набор из противотанковых ежей и цепи с шипами против автомобильных шин. Стоило только нашей самоходке подъехать ближе, а местным дежурным завидеть символику на бортах машины, как весь наряд опрометью бросился расчищать перед нами путь. Ни пропуска ни спросили, ни документов личности…

– Нормально ребята пуляют, – хмыкнул я. – С безопасностью полнейший швах.

– Почему? – поинтересовалась Алина.

– А ты сама подумай, – предложил девушке. – Без вопросов пропустили транспорт. Ни личности не проверили, ни принадлежность машины. А если б я, к примеру, по заданию ваших супостатов ехал? Допустим, тебя бы взял в заложники, а машину – угнал? Или вовсе вместо тебя двойника подсадил. Ни паролей с отзывами, ни проверки принадлежности машины, ничего. У меня даже личность не спросили, а ведь я вообще документально отсутствую в этом мире. Идеальный преступник.

– За подобные действия полагается смертная казнь, – заметила Бериславская. – Это тебе так, на будущее.

Я в изумлении воззрился на разноглазку.

– Ты думаешь, меня это когда-то останавливало?! Поверь. Человек, проникший в святая святых, в самую последнюю очередь вспоминает о том, что за что полагается. Короче. «Неуд» вам за организацию пропускного режима.

Правнучка Архимага задумалась.

Въезд в ворота был ознаменован относительно свежей, с минимальными следами эрозии, дорожным знаком «ОБОЛЕНСКЪ». Видать городишко какой или иной населённый пункт. Не удивлюсь, если липовый, и на картах значится под другим именем.

Но что сразу стало очевидно – мы въехали на территорию какого-то наукограда. Ещё не научно-технический центр изобретений и инновации, но уже очень, ОЧЕНЬ большой кампус. Подавляющее большинство земли за забором занимали бережно выхоженные, аккуратно подстриженные и ювелирно нивелированные газоны «зелёнки». Редкие, но очень раскидистые деревья практически полностью покрывали своими кронами всё вокруг, отчего под их сенью царил небольшое затмение. Преобладание тени – это, конечно, хорошо. Но тот, кто сажал эти деревья, явно не учёл их фактических природных размеров. С функцией маскировки объекта от обзора сверху они не спасали.

Из-за стволов деревьев просматривались высокие стены многоэтажных строений: вероятнее всего, общежитий и учебных корпусов. Но это всё, что я успел понять, обозревая локацию, одновременно с проводкой самоходки по «бетонке». Потому что не успели мы проехать и триста метров, как откуда-то из глубины строений вспыхнул ярчайший выброс светового излучения и раздался мощный, ни с чем несравнимый хлопок, вслед за котором через пару-тройку секунд донёсся адский грохот разрыва.

Взгляд Алины мгновенно преобразился, остекленел и стал холодно-рабочим, отринувшим всю женственную составляющую девушки, которой она разбавляла свою занимаемую должность. Молодая разноглазка исчезла, отдав своё место действительному тайному советнику первого класса Бериславской.

– Вперёд, туда, – холодно лязгнула сотрудница Тайной Канцелярии, враз дав понять, что что-то пошло не по плану.

Этого она могла и не говорить.

Как оказалось, трансмиссия самоходки допускала передачу крутящего момента с превышением. Утопив педаль акселератора резче необходимого, я умудрился снести машину боком из-за прокручивания колёс на месте. Со шлифом и характерным запахом палёной резины транспорт Тайной Канцелярии ринулся вперёд, вжав нас в диван.

А сам я поймал себя на мысли, что окончательно рехнулся, раз на полных парах и по своей воле несусь туда, где только что прогремел взрыв, похожий на термобарический.