Мастер путей. #1

Глава 2. Допрыгался.

Москва, 1 апреля 2025 года.

18:47 МСК.

Итак, дорогие мои читатели. Что же мы имеем по итогу? Вы прочли небольшой пролог. В результате сего нехитрого действа многие из вас, кто дочитал до этого момента, поделились на два лагеря.

Одни прониклись скомканным, поверхностным повествованием, осветившим сразу череду событий, но подробно не раскрывшим ни одно из них. Куча фактов, людей, событий, всё смешалось в винегрет. Эти самые «одни» ждут пояснений и интересуются продолжением.

Другие замерли солевыми столпами в позе жены Лота с застывшими на губах словами «Эт чё сейчас было?». В принципе, тоже право имеют.

Так вот. Если коротко, то этот недожаренный полутруп, являющий собой жалкую пародию на оригинальную «Мумию» – и есть я. «Мастер» – оперативный позывной. Вот только все эти события произойдут очень сильно в будущем. Настолько, что это даже не дело ближайших дней, недель или месяцев.

Как я докатился до такой жизни? Очень просто. Скатился и всё тут. Даже не старался: оно само как-то получилось. Пожалуй, о своей жизни вообще и об отдельных её эпизодах в частности мог рассказать очень и очень многое. Но, думается мне, что повествование стоит несколько выровнять, дабы хаотический броуновский винегрет из мешанины принял упорядоченную структуру. Таким нехитрым образом мы и переходим к, непосредственно, сути моей исповеди, ибо тут берёт начало наш рассказ.

***

Говорят, что у каждого человека крыша едете по-своему. Один собирает марки, другой слушает музыку, третий наслаждается болью. Иногда сумасшедшие собираются в клубы по интересам: так формируются целые социумы сплочённых одной идеей пациентов. Кому-то по душе сатанинские обряды, для кого-то подавай танцы в голом виде, у кого-то не достаёт экстрима в жизни. И так продолжалось с тех пор, как человек обрёл свой разум.

В продолжение темы «Каждый с ума сходит по-своему», для меня существует три звучания, самых приятных слуху до сумасшествия.

Первый – всё, что касается оружия. Скрежет клинков, стрёкот пулемёта, звон гильз. Неспроста нашего брата порой называют музыкантами. Говорят, только мы способны по достоинству оценить эту незабываемую симфонию войны, что бесконечной консерваторией звучит на Земле уже не первое тысячелетие. Земля воюет, не переставая последние тридцать веков точно.

Второй – всё, что касается женщин. Их голоса, мелодичный смех, крики и стоны… не поймите меня неправильно, я не живодёр и не маньяк-Потрошитель! Вовсе нет! При моём общении с женщинами не пострадала ни одна женщина! Не считая нескольких хлёстких шлепков по подмахивающим ягодицам, и, под настроение, лёгкой, символической эротической асфиксии. И то, лишь по обоюдному согласию. Никаких принуждений и садизма! Всё сугубо добровольно.

Третий – всё, что касается денег. Звон монет, шелест купюр, росчерки в кассовой книжке. Так уж получилось, что в этом мире деньги – мерило всего. Чем больше денег – тем лучше. Тем больше благ ты можешь позволить себе выменять на них, и тем больше ты уверен в своём будущем, потому что уверен в своём благосостоянии. Так уж повелось. Ничего не поделать.

Производимыми оружием звуками я наслаждался всю свою сознательную жизнь с тех пор, как получил в неё путёвку. Оружие стало продолжением моих рук и составной частью моего тела. Без него я как без, простите за повторение, рук. Женщинами меня судьба тоже не обделила. Знать и ведать довелось их немало, самых разных возрастов и профессий. С деньгами тоже повезло. Их через меня прошло в избытке. Но разве ж это может надоесть?

В продолжение темы формирования групп по интересам, существуют и те, то объектом интереса делает что-то, от чего иного может покорёжить. В то самое время, как отдельные кучки цветных и не очень заявителей скачут перед правительственными объектами и на центральных площадях городов, требуя мира во всём мире, некоторые этот самый мир обеспечивают по всему миру, неся его туда, где его не хватает. Ну, или наоборот, вынося. Смотря кто, за что и сколько заплатил. Как наша контора, например. Хотя война – двигатель прогресса, мы не настолько потеряли человеческий облик, чтоб за деньги эту самую войну развязывать. Вот положить ей конец – да, можем. В зависимости от её масштаба, правда. Какая-нибудь местная заварушка в Центральных Африканских Республиках – приключение на пятнадцать-двадцать минут, зашёл и вышел. А вот что-то более тягучее, как какая-нибудь Третья Мировая… Ну, шестерёнками в военной машине станем. Но вряд ли потянем что-то большее. В конце концов, где частная военная кампания, а где Гособорон. Витающие тут и там цифры денег ни в какое сравнение друг с другом не идут, не говоря уже об административных возможностях и мобилизационном ресурсе.

В этот момент я как раз наслаждался очередной сонатой в исполнении рассчитывавшего меня казначея, который с трепетностью звездочёта и вниманием ювелира отсчитывал положенную мне шелестящую котлету.

– …сто пятьдесят.

Очередная стопка выстроилась ровной копной рядом с другими товарками, а на свободном месте стола начала образовываться новая.

– Сто пятьдесят один, сто пятьдесят два, сто пятьдесят три…

Едва слышное бормотание казначея, конечно, нарушало чистоту сонаты и пыталось сбить с настроя, но, извините меня, сумма-то немаленькая. Да ещё и наличными. Счётным машинкам наш брат не доверял по умолчанию. Мало ли, что там «прилипнет» или какой «глюк» в «мозгах» умной дуры затаится. Лучше уж руками, по старинке. Тем паче, что за эти самые шелестящие бумажки ты рисковал жизнью.

–…сто девяносто восемь, сто девяносто девять, двести. Всё.

Хлопок крепкой хозяйственной руки по столешнице ознаменовал окончание вторичного пересчёта. Отсчитанная в первый раз и ныне перепроверенная во второй сумма официально изъята из общей кассы и переходит в моё владение, как причитающееся.

– Забирай свой миллион. Заработал.

Аккуратно, складывая купюры краешек к краюшке, рисунок к рисунку, номинал к номиналу, совокупил шелестящие бумажки в стопочку и плотно стянул банковской перетяжкой.

В поданном мне журнале протянутой же ручкой в указанном месте вписал в анналы мировой истории свой автограф и расшифровку: позывной «Мастер».

– Что-нибудь надо? – осведомился рассчитавший меня казначей, сложив перед собой руки «домиком». – Дурью, вроде бы, не балуешься, потому не предлагаю… может, золота прикупить хочешь? Или девочку какую? Ты у нас «свой в доску», тебе можно почти всё.

С золотом я старался не связываться даже, если оно доставалось в качестве трофея. Продать его тому же банку – это тот ещё геморрой. Затаскают по разным инстанциям и лабораториям. Кто такой, откуда взял, кого обнёс, с какого прииска? За золотом контроль чуть ли не строже, чем за наркотой. Можно переплавить его и продать «налево», но уже по существенно заниженной цене, чем оно есть на самом деле. Потому много теряешь. Не люблю. Если только один слиток с собой в качестве холодного оружия дробящего действия… тяжёлый, паскуда.

Девочек мне пока тоже не надо. Молодой и крепкий организм может быть молодым и крепким сколько угодно раз. Но буквально сразу после возвращения в мир ты уставший настолько, что лишний раз не можешь даже ложку до рта поднять, не говоря уже про член на бабу. Отдохну, отосплюсь, осознаю новые реалии, охренею от ужаса мирной жизни – вот тогда можно и девочку. И вторую, и третью, и одновременно. А на сегодня воздержусь. Может, завтра. Но не сейчас точно.

– Дзякуй, боярин, – усмехнулся. – В другой раз.

Сейчас не до операций с высоколиквидным товаром. В базу, сгрузить шмотки и отсыпаться. Уже не помню, когда последний раз засыпал в тишине, без гула арты за под окном.

«Боярин» усмехнулся в ответ.

– Вот же ж… «Мастер» … Ну, смотри. Надумаешь – обращайся. Каналы знаешь. Не отбило тебе память последним прилётом? Помнишь, как на старину «Балагура» выйти?

Шутка – шуткой, а после накрытия умишко-то и впрямь стал туже работать. Уже не так быстро соображаю, анализирую. В памяти роюсь намного дольше. А поступившая информация надолго не задерживается. Таблеточки для памяти, что ли, попить?

– Р/с пользоваться не разучился, – фыркнул и протянул «Балагуру» руку. – Давай, коллега. Спасибо за сотрудничество.

– Тебе спасибо, – «Балагур» привстал в знак взаимного уважения и пожал мне руку на древнеримский манер. – Ждём за следующим контрактом. Только подлечись сперва.

– Терминальная стадия не лечится.

Уж знать не знаю, почему, но каждый раз, покидая стены нашей цитадели, я испытывал чувство, как будто убегал из родного дома. Хотя, чего ещё хотеть? В конторе и впрямь времени провёл больше, чем в доме. ЧВК «Мракобесы», как нас именовали конкуренты. На деле же, по документам и всем учредительным бумагам – «Бесогоны». Но кому какая разница? В простонародье просто «бесы». Даже между командиром и подчинённым запросто можно было услышать «Эй, ты, бес!». И это не считалось за негатив. Это была форма обращения. Почти уставная, если что.

Попрощаться, забрать деньги, документы, выйти из довольно презентабельного, но глубоко замаскированного в городской застройке небольшого здания конторы. По охраняемой территории дойти до стоянки, где оставил свою «ласточку»: видавшую виды полноприводную «Газель». Боже ж Ты мой…

Сколько раз она мне жизнь спасала? Вывозила из такого дерьма, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Не то, что успех мероприятия, а даже само выживание уже имело сугубо отрицательные шансы. Ан, нет: благодаря этой пташке выезжали из адских мясорезов с минимальными потерями. Насквозь дырявый кузов, выбитые задние боковые стёкла в кузове, прострелянные колёсные диски и запаянные в полевых ремонтных мастерских трещины по алюминиевым деталям (блоку цилиндров, головке блока и коробкам). Эх, влетит ремонт в копеечку… «Дешевле новую купить» – не тот случай. Новая «Газель» сейчас миллиона под три стоить будет. Но вложиться в старую придётся тысяч на двести-триста как минимум. С материалами, работой и прочими полировками до идеала почти пятьсот. Потому дешевле отремонтировать. А оно надо? Ездит, и ладно…

Но сердце кровью обливается. Стоит моя маленькая, подбитая, но несломленная. Смотришь на каждую пробоину в корпусе – и прям флэш-беки перед глазами проносятся: как, когда и где получил то или иное повреждение. Когда в домашний регион возвращался – на каждой остановке ко мне подходили, расспрашивали. Орден Ломовой Лошади ей выписать надо, не иначе…

По привычке, проходя, заглянул под передний свес: на асфальте посторонних пятен нет. Технические жидкости, нарушая укоренившиеся привычки и традиции, никуда не вытекли. И это хорошо. Хоть отсюда без происшествий уеду.

Сесть в кабину, захлопнуть дверь. Нащупать кнопку «массы», включить бортовое питание. Вставить ключ в замок зажигания, выжать педаль привода сцепления, проверить положение рычага коробки передач и выставить его в нейтральное. Провернуть ключ в замке, запустить движок.

Сердце «ласточки», потарахтев, запустилось на удивление ровно и без аномалий.

Не так уж много времени я успел провести в застенках конторы. Но движок уже успел остыть. Пять минут на прогрев (ну, или, хотя бы, пока стрелка указателя температуры охлаждающей жидкости не начнёт ползти вверх) – и можно выдвигаться.

Долго греться не придётся. На дворе весна, птички поют (нормальные, живые, не дроны), воздух тёплый, да и солнышко припекает почти по-летнему. Нормально. Сейчас поедем.

А пока можно помечтать. Как приеду домой, как поднимусь в квартиру, как помоюсь, нажрусь и завалюсь спать… а уже завтра, проспавшись и осознав себя «дома», можно и по девочкам. Наверное, домой вызову. Не охота никуда мотаться. Тем более с моей рожей, только-только вернувшейся «из-за речки». С таким волчьим взглядом, оценивающим каждую движущуюся цель и забитыми движениями, по привычке щупающим себя в поисках оружия, меня каждый встречный мент тормозить будет, документы спрашивать. Весь настрой собьёт. А уж на машине ехать… Дырявая от обстрелов «Газель» вопросов вызовет не меньше, чем «демобилизованный» наймит.

Ехать сравнительно недалеко. Полчаса – и я у дома. Стрелка указателя температуры начала тянуться вправо: можно трогаться. Оставшиеся градусы «наберём» уже в движении. Главное, не долбить в отсечку, которой нет: двигатели ЗМЗ этого не любят. Особенно «на холодную».

Выезжая с территории притормозил, давая время подняться шлагбауму на воротах, и, покидая объект, на прощание посигналил пару раз дежурному на контрольно-пропускном пункте. Чую, вернусь сюда ещё не раз, не два и не десять. Понравилось мне работать с этими ребятами.

До дома домчал быстро. Встал на трассу, руль прямо, пятая передача – и знай себе, поддерживай три с половиной тысячи оборотов в минуту. При передаточных числах моей ласточки – это добрые девяносто километров в час. Одно плохо: «Газель» и с завода-то не особо была оснащена шумоизоляцией, а дырявый навылет, как дуршлаг, кузов, на скорости пропускал вообще все звуки снаружи. Шум ветра, вой покрышек, рёв двигателя, гул мостов и коробок… Как в танке, чесслово. Спасибо, хоть лобовое стекло уцелело, ветер в харю не летит.

Возвращение в цивилизацию всегда приятно. И неважно, откуда ты припёрся. Из похода, экспедиции, отпуска или контракта. Тебя встречает мирная жизнь. Тебе светит мирное солнце. И над тобой мирное небо.

По привычке всё ещё выглядывал по зеркалам и смотрел в небо, выискивая отсутствующих «птичек» вероятного противника. Буквально бил себя по рукам, заставляя оставаться в своей полосе движения и не рыскать по всей ширине дороги, перекладывая галсы, чтобы помешать несуществующему охотнику-оператору БПЛА прицелиться в меня. С небывалым удовлетворением держал скорость на уровне девяноста-ста в час, наслаждаясь почти идеально ровным асфальтом, не перепаханном гусеницами тяжёлых танков, артой или ФАБами. Но… я, всё же, дома. С честно заработанным за этот контракт, и чуть-чуть «найденным» «сверху». Первое лежит в кармане брезентовой «Горки», второе почти полностью забило кузов фургона «Газели».

Подвывая агрессивными покрышками с ярко выраженными грунтозацепами, огромными для этого радиуса колёс, ласточка донесла меня до дома буквально за час с небольшим. К дому подъезжал буквально накатом, выключив передачу на коробке и слегка-слегка подтормаживая по необходимости. И с небывалым облегчением остановил машину рядом с домом, подняв «ручник», заглушив двигатель и выставив рычаг коробки передач на третью скорость.

Всё. Приехали. Рейс окончен.

Порыв подсчитать пройденный за этот затянувшийся выезд километраж был с грустью подавлен: трос привода одометра оборван. Километры пробегали под колёсами, но не отображались на приборной панели. Я знал, что там уже шестизначное значение набежало за этот контракт. Но сколько точно – пока останется безвестной тайной. Может, примерно прикину по картам. Но не сейчас.

Время клонилось к вечеру. Это понял по зареву заката: о существовании часов на руке уже забыл. То ли от усталости, то ли от рассеянности. Надо будет к невропатологу записаться. Видать, не шутил тогда «Балагур»: после прилёта действительно пара шестерёнок в мозгу клин словила. Попить, что ли, что-нибудь для памяти и концентрации внимания?

Район у меня, конечно, не сильно криминальный. Такого, чтоб прям «тушите свет, кидай гранату» нет. Но машины вскрывали. Потому оставлять честно нажитое в кузове изрешечённой «Газели» нет ровным счётом никакого желания. Лучше уж я перед сном какое-то время поднапрягусь, потаскаю туда-сюда свою забитую усталую тушку. Но десять кубометров рюкзаков, сумок, тюков и баулов с добытым потом и кровью будет храниться и ночевать под крышей.

Десятый этаж без лифта… Лифт, как бы, есть, но его, как бы, нет: опять сломался, паскуда. Если кто-нибудь думает, что можно так просто взять и перетащить десяток кубов хабара (мол, рюкзак за спину да пару сумок в руки), то я приглашаю его поучаствовать в этом чрезвычайно увлекательном мероприятии. Готов даже с заработанного гонорара самолично оплатить услуги грузчика. Весило всё это добро просто до неприличия много.

Когда таскал относительно легковесные спортивные сумки, лежавшие сверху, всё было сравнительно легко. И я после дороги не сильно уставший, и тара объёмом литров от пятнадцати до тридцати, и набито в них, преимущественно, мягкое и лёгкое (но объёмное).

Как только дошло дело до баулов и тюков за сотню литров каждый, тут я уже начал думать, а не привлечь ли мне за пару купюр вон тех синяков у противоположного дома, опасливо озирающихся на мою тушку и трезвеющую на глазах с каждым выпитым глотком огненной воды.

Но стоило настать очереди тяжёлых станковых рюкзаков по сто двадцать литров, как я разразился трёхэтажным шестнадцатидюймовым матом, приравненным на войне к главному калибру. Потому что сумки грузил килограмм на несколько (от трёх-семи до десяти-пятнадцати), баулы занимали по два-три десятка, а вот рюкзак принимал уже от полусотни и выше.

Вы можете спросить: а какого дьявола в фургоне лежат горы сумок и рюкзаков, забитых непонятно чем? Ведь, обычно бойцу требуется один крупный рюкзак для «переездов», средний в качестве более или менее мобильной тумбочки и малый штурмовой для боевой работы. При наличии личных вещей – одна-две сумки, не больше.

Отвечаю. Это убывает боец, как правило, с вышеперечисленным скарбом. А на месте, в процессе, если хлебалом не щёлкает, то разживается много чем полезным.

Обувь, одежда, снаряжение, амуниция, жилеты, плиты, пояса, бронешлемы, подсумки, фонари, рации, россыпи магазинов, прицелы, глушители, приклады, рукоятки, цевья, планки, крепления, переходники, ремни, шанцевый инструмент, противогазы, и это только далеко не полный список того, что добывалось непосредственно в бою и было снято с противника, убитого или взятого в плен. Самое вкусное остаётся при тебе, излишки расходятся. Наиболее сладкое из оставшегося – своим, остальное за деньги – на интернет-площадки с объявлениями от частных продавцов.

При штурме опорных пунктов и укреплённых районов одних только ноутбуков, бензиновых генераторов, антенных комплексов, квадрокоптеров и электрической электроники захватывалось грузовиками. Не оставлять же всё это гнить в поле? Занял опорник, приватизировал трофеи, и дальше пошёл.

И это только то, что официально и без палева удалось ввезти на Большую Землю.

Самый смех приключился, когда я докопался до самых последних сумок, на поверку оказавшимися оружейными чехлами. Рассеянностью можно объяснить многое. Особенно моей. Но как у меня получилось провтыкать несколько чехлов со стволами?! Там, бляха муха, абсолютно всё, начиная от ПМ и АПС и заканчивая СВД и хрестоматийной «Мухой»! Я и вспомнить не сумел, чтоб у меня при выезде был арсенал! Свой-то я сдал! Зачем мне стволы конторы, когда мой контракт официально закрыт? Точно помню, я сдавал! Даже расписывался в журнале у КХОшника! А мои это, хоть, стволы?

Хорошо хоть, «граник» брезентовой плащ-палаткой обмотать догадался.

Всю тягомотину закончил только часам к одиннадцати или началу двенадцатого. Последний чехол оказался на моей спине, полностью пустая машина закрыта на все замки (что перепроверено дважды: спасибо моей рассеянности), и я, бредя на забитых от перенапряжения ногах попёрся к себе на квартиру.

Ввалившись к своим пенатам, с непередаваемым ощущением близкородственных чувств к родным стенам запер за собой входную дверь. Протащил ношу до одной из комнат, которую отвёл под склад, и сбросил абы как. Потом разберу, когда-нибудь. И так уже все шкафы, полки и стеллажи с ящиками забиты шмурдяком, моим и трофейным.

Кофе… три тысячи отрезанных ушей убитых бармалеев за кружку кофе…

Нормального, «гражданского». А не того порошкового мелкомолотого дерьма, которое всыпают в индивидуальные рационы питания для того, чтобы гордо поименовать эту блевотину «кофейный напиток». Уж не знаю, где и в каком переулке рядом с ним кофе пробегало, но этим самым кофе этот самый напиток даже и не пах. А вот кофе нормальный… мм-м…! Убил бы сейчас за него.

После долгой отлучки в квартире подавать питание на электросеть жилища не стал. Просто подошёл к газовой плите, повернул выключенный несколько месяцев назад вентиль, зажёг спичку и запалил газовую конфорку. Старый, побитый жизнью, эмалированный ковшик набрал воды из-под крана, встал греть её на плиту.

Да, я воду набираю прямо так. Не из каких-то идейных или религиозных соображений, а просто согласно доводам здравого смысла. Мне повезло с районом обитания: вода в системе снабжения города чиста и даже пригодна для питьевых нужд. Вина ли в том системы фильтрации или заслуга водозаборной скважины – не задавался вопросом. Но питьевой фильтр у меня отсутствует как класс.

Несколько минут на закипание воды в ковшике, которые были рационально потрачены на отдых после марш-броска по лестнице и засыпку кофе в кружку. И – вот, он! – долгожданный момент, когда виновник всех моих абстиненций и кофеиновых ломок опять устремляется в мой организм, приятной характерной сладковатой горчинкой обжигая язык.

Мм! Красота.

Уговорили, чертяки. Передумал я убивать. Сейчас как напьюсь сего божественного напитка, как вырублюсь до послезавтрашнего полудня спать, как…

А. Рано спать. Ну, его, на хер. Сначала надобно раскидать шмотки после возвращения. Ну, там, хотя бы, оружие в шкафы, шмурдяк на полки, снаряжение по местам. Можно, конечно, и до пробуждения оставить: никто с меня за бардак в моей квартире не спросит. Но всё же. Силы ещё есть. Так почему бы их не потратить с пользой?

Так, с кружкой кофе наперевес, я и вернулся в комнату, куда «на отвались» ссыпал весь поднятый из машины груз.

Чтоб в очередной раз убедиться в непоколебимой истинности аксиомы: «Не спеши выполнять приказ: его ещё отменят». Даже в том случае, если приказ исходит от самого себя.

Прикинул объём сумок и рюкзаков. Вспомнил количество вещей в них. Подсчитал масштаб манипуляций, необходимых для наведения порядка в своей юдоли. Понял, что вертел всё это на вялом детородном органе, и никто не умрёт, случайно или нарочно, если я перед этим сначала отдохну. Тьфу! Спать. Всё остальное – потом.

Плюнув на всё, уже собрался было избавиться от начавшего прилипать к коже пропитанного дорожной грязью и потом камуфляжа. Каким бы уставшим я ни был, но есть возможность помыться впервые за несколько недель. Нижнее нательное бельё в боевых условиях стирать просто негде, оно тупо менялось по мере загрязнения. Но сам себя, увы, не поменяешь. А гигиену поддерживать надо. Спать грязным мне не привыкать. И если выбирать, на что потратить последние запасы сил – на разбор вещей или на помывку – то банно-прачечные процедуры однозначно вырвутся в лидеры по приоритетам.

Сейчас, только кофе допью. А то неудобно с кружкой под душем стоять. Вода в кофе всё время попасть норовит.

Стоило только мне потянуться до кружки и пригубить божественного напитка, как глаза затопил мощный световой поток.

«Допрыгался», – только и подумалось мне.

По ходу дела, где-то в сумках затесался фугасный «подарок»…