Мастер путей. #1

Глава 56. Дуэль.

Перемещаясь в иной мир, стоит быть готовым, что его реалии не всегда будут радовать. Иногда попадутся плюшки в виде невероятно могущественного артефакта, чьего-то давно схороненного богатства или хрестоматийной царской дочери в жёны, и полцарства в придачу. А могут быть и обломы, наподобие того, что я увидел сейчас.

Типичный проект трёхэтажного общежития представлял собой стометровое в длину здание с центральным коридором и жилыми помещениями по бокам от него. Высокие, под пять метров, потолки, сподвигли архитектора рассчитать и широкий, под пять метров, коридор. Получилась визуальная труба квадратного профиля, уходящая в дальнюю перспективу.

На полу, выложенном идеально тёсанными досками, облитыми толстым слоем защитного лака, лежало чьё-то тело в тёмном рабочем халате предельно грязного цвета. Больше подробностей в тот миг мой мозг распознать не успел.

Потому что перескочил на следующую цель, одним только своим внешним видом заставившую забыть даже номер собственного жетона.

Над телом, объективно, принадлежащим гуманоиду (возможно, даже человеку) возвышалось нечто, которое невозможно поименовать иначе, кроме как «собака шершавая».

Адская помесь пса, волка и какой-то трудноопределимой породы динозавра нависала, стоя на четырёх лапах с мягкими подушками, охренительно длинными когтями вскрывая деревянный пол. Когти разбирали лакированную древесину в щепки, будто это был пенопласт.

Большую часть (если не всю) тела зверя покрывала шерсть, а кончик хвоста, мотылявшийся из стороны в сторону, венчал костяной нарост с шипами, эпизодически цепляясь ими за деревянную интерьерную обшивку стен.

Ростом эта тварь была не ниже двух с половиной метров в холке. Как бы у страха ни были велики глаза, но силуэт цели закрывал ровно половину высоты поперечного сечения коридора. Ошибиться в оценке трудно.

Тело среагировало раньше разума. Пистолет был наведён на цель и начал всаживать в неё пули одну за другой быстрее, чем до меня дошло, что а) цель размером с ёрш твою меть; б) пистолетные пули с дозвуковой скоростью полёта не факт, что завалят сущность; в) во лбу цели звезда горит (виднеется такой же минеральный или магический камень, как тот, что я видел в кабинете Светозара).

Два десятка патронов ушли за десять секунд. Выстрелы через прибор бесшумной беспламенной стрельбы хлёсткими ударами плети разрывали воздух, наполняя его божественным, ни с чем не сравнимым, ароматом сгоревших пороховых газов. Пистолет дёргался в сжатых руках от отдачи. Палец на спусковом крючке привычно обрабатывал спуск, стараясь выбирать ход крючка, не допуская срыва вниз: так-то, на полу лежало чьё-то тело, и не исключено, что ещё живое. Дырявить его не было ни необходимости, ни желания.

С каждым попаданием пули тварь огрызалась рыком и дёргалась как от хорошей оплеухи. Что у неё с болевым порогом и живучестью – не знал, потому продолжал гвоздить до тех пор, пока были патроны. А их с собой имелось всего два магазина.

По исчерпанию первого выбросил пустой из рукоятки пистолета, достал из подсумка на поясе полный, загнал в рукоятку, привычным движением затвора дослал патрон в патронник и продолжил дырявить зверя и интерьер, пока не «высох» полностью.

Да, несколько боковых отрывов допустил. Как пули врезались в тело рычащей цели – не видел. О том, что попал, судил по характерному вздрагиванию туши зверя, его болезненному рыку и попытках пятиться. А вот когда пуля врезалась в деревянную обшивку стен и пол – да, там фонтан щепок летел размером с моё почтение. Оставались крупные выщерблены и торчали волокнистые обломки досок.

Тварь, стоя ко мне фронтом, исправно пятилась и получала в морду, не считая отрывов. Видимо, привыкла быть вершиной пищевой пирамиды и не догадывалась, что можно огребать от огнестрельного.

Несколько выстрелов легли в холку, часть попала в лапы, часть ушла «в молоко», но всё допустимо для дистанции в тридцать метров и стрельбе из пистолета патроном с дозвуковой скоростью полёта пули. Просто повыше брать упреждение, чтоб выносом прицела исправить падение пули. Оно небольшое, нет даже метра, но случайные «срывы» и «клевки» дульным срезом вниз бывают даже у самых опытных стрелков. Мне же срывать вниз нельзя: могу задеть то распластавшееся тело на полу.

Цель слегла выстреле на тридцать пятом, и только на сороковом, израсходовав все патроны, я остановился. Лучше перебздеть, чем недобздеть, когда имеешь дело с незнакомой фауной.

Адреналин ещё не успел попасть в кровь в достаточном количестве, чтоб начать притуплять внимание к деталям в угоду скорости реакции на раздражители и опасность. Окинув замершую на полу неподвижно тушу взглядом, увидел, что какая-то из пуль случайно попала в кристалл во лбу существа, раскрошив его на мелкие осколки.

Неудивительно. При такой-то плотности огня. Там хоть что-то, но обязано было попасть. Вместо лобовой проекции черепа у туши сплошное пюре с вытекающим мозговым веществом.

Разряженный пистолет занял место в кобуре.

Я подошёл к телу на полу, и только сейчас заметил валяющуюся возле плинтуса швабру. Местный труженик административно-хозяйственного отдела? Ещё живой, по ходу. Дёргается. Вздрагивает.

А вот на спине халат неприятно обагряется кровью там, где зияющими брешами виднеются прорехи. По ходу, тварь зацепила бедолагу когтями и задрала.

Пулей метнулся в комнату, выхватил свою аптечку и выскочил в коридор. Хрен его знает, что тут с местной «скорой помощью» и есть ли она вообще. У меня, например, гражданский персонал медсанчасти работал как на гражданке, с графиком «пять-два», и после шести часов вечера покидал расположение части домой. Вдруг для местных медиков тут тоже неурочное время? На часах глубоко за полночь.

Вслед за мной выбежала Ветрана с девчонками: те проснулись то ли от визга, то ли от рёва, то ли от приглушённых хлопков выстрелов.

Мозг уже отключился, выйдя на режим отработанных манипуляций по циклограммам. Меня не уже не интересовало, что в коридор начали с гомоном и гвалтом высыпаться прочие курсанты, чьё число стремительно переваливало сначала за один, а потом и за второй десяток. Не беспокоило, что, завидев мёртвую тварь, некоторые начинали визжать и причитать. Я видел тело с рваными ранами на спине, и действовал, исходя из этого.

Своим боевым НРС, ножом, с которым не расставался ни в земной форме одежды, ни в местной, вспорол ткань плаща вместе с одеждой, которая была на пострадавшем теле. Для этого оттянул тряпки, чтоб не тревожить раны, и разрезал облачение, обнажив операционное поле.

Три страшных внешне, но сравнительно безобидных пореза от когтей. Средний длиннее, боковые короче.

Приемлемо. Когти не прошли за позвоночный столб и рёбра. Крови много, но внутренние органы не задеты. Пострадали мягкие ткани. Зато, целы позвоночник, его нервы и закрытые рёбрами лёгкие. Тело пытается подняться, встав на четвереньки. Значит, точно с позвоночником и вообще с опорно-двигательным аппаратом всё хорошо.

– Замри, – приказал я.

Воспользовавшись моментом, что не надо переворачивать тело, срезал одежду и полностью обнажил торс. Так мне будет проще обрабатывать раны и накладывать повязку пострадавшему.

Точнее, пострадавшей.

Под срезанной одеждой обнаружились две маленькие пирамидки грудей.

Сейчас это меня интересовало в меньшей степени. Медики – существа бесполые. Военные медики – бездушные. А санитарные инструкторы – вообще бесы.

А вот что заинтересовало неподдельно, так это внешний вид пострадавшей.

Потому что только сейчас и только с этого ракурса я понял, что всё её тело от кистей рук и до икр ног, виднеющихся из-под форменной юбки, покрыто густым покровом, имевшим качество среднее между человеческим волосом и шерстью безмолвного животного.

Срезанный со спины рабочий халат, который должен был доходить потерпевшей почти до пят, продемонстрировал взору – не много и не мало – а ранее скрывающийся под ним полноценный, полноразмерный мохнатый хвост, исходящий из места, где у человека вида хомо сапиенс обычно находится копчик: эволюционный рудимент хвоста. Косой взгляд на голову раненой увидел в том месте, где у людей находятся ушные раковины, два длинных висячих уха, с внешней стороны обильно покрытых шерстью. Лицо тоже в растительности: не в мужской бороде и бакенбардах, но отклонений не увидел только на глазах и губах. По всему лицу шла короткая шерстяная поросль.

Какой-то местный оборотень? Или результат чьих-то безумных генетических экспериментов? Тут уже освоили генетику? Или методом научного тыка допустили случайный сбой, изобретя зверо-человека? Что всё тело в растительности, из-под которой не видно кожи - меньшее из зол. Гипертрихоз довольно известное заболевание. Но вот наличие растущего прямо из копчика хвоста и висячих ушей на голове...

Плевать. Происхождением раненой займётся факультативно.

Аптечка вскрыта и развёрнута.

Из держателя, пошитого из прорезиненной стропы, выхватил шприц-канюлю с сильнодействующим обезболивающим, сорвал с предустановленной иглы защитный колпачок.

– Ляг, – приказал я. – Больней, чем сейчас, уже вряд ли будет. Мне нужна твоя неподвижность.

Раненая послушно заняла горизонтальное положение на полу, где и лежала до этого. Мои пальцы, сжав канюлю и стравив через иглу воздух, вонзили шприц в края обильно кровоточащей раны. Чуть сжимая, и понемногу выпуская раствор в мягкие ткани, стал обкалывать раны по очереди, втыкая иглу через каждые несколько сантиметров.

– Что за сатанинский шабаш тут происходит? – раздался знакомый ломаный мужской голос, от которого поморщилась Ветрана.

– «Мастер», – игнорируя раздражитель, тихо позвала меня светлейшая княжна. – Если чем-то можем помочь – распоряжайся.

– Мне нужна вода, – бросил я, выкидывая опустевший шприц-канюлю и вскрывая новый. – На столе стоят бутылки с недопитой питьевой.

– Я принесу! – Катя развернулась, и, как вскочила с постели в ночной рубашке босая, ринулась в мою комнату.

Пострадавшая попыталась подняться опять.

– Лежи, – надавил ей на плечи и поясницу, стараясь не касаться ран даже рядом с ними. – Мне надо обработать твои поражения. Когда понадобится, чтоб ты встала, я скажу.

– Н... Не... Нет нужды..., – прохрипела она сквозь зубы. – Я... Нормально...

Пришлось прижать непослушную.

– Нормально – это средне между «хреново» и «очень хреново». Лежи, говорю.

Катя прибежала с бутылкой воды и протянула мне тару. Сорвал пломбу с крышки, и, оставив её приоткрытой на резьбе, стал проливать раны, смывая избыток крови.

– Волколачья сука, – сочащимся от презрения голосом процедил вчерашний раздражитель. – Недочеловек, недозверь. Что одни ими брезгуют, что другие не признают. Не удивлён, что её свой же сородич задрал.

– Дмитрий Пелагиевич, – нараспев продекларировала Ветрана. – Я молю вам оказать мне небольшую необременительную услугу.

– Да-да, моя дорогая?

– Захлопни свой рот. Ты забыл освежить дыхание.

Полупустая бутылка отставлена на пол. Из аптечки вытащил коллагеновую губку, руками разорвал бумажную упаковку. Лёгкими просвечивающими движениями принялся промокать раны от излишков сгустков крови, которые не получилось смыть простым потоком воды.

– Простолюдин марается об прокажённую, – усмехнулся «Дмитрий Пелагиевич». – С этим... сбродом... светлейшая княжна проводит ночь и покидает его покои чуть ли не в обнажённом виде.

– Я сама решаю, чьи покои и в каком виде мне покидать.

– Не решаешь. Я не потерплю разгульного поведения той, с кем в скором времени буду обручён и обвенчан. И уж тем более не стану допускать, чтоб моя будущая жена расхаживала голой на глазах у всей Академии.

– Академия достойна этого зрелища больше тебя. И твоя будущая жена я только в твоих ночных фантазиях.

Рана обколота, но загрязнена. Необходимо отчистить её от попавшей грязи, в число которой входят и клоки шерсти. А ещё удалить волосяные покровы с краёв: при обработке проникающих ранений волосистых частей тела края раны обриваются, чтобы при заживлении отросшие волосы не оказались внутри заживающей раневой полости.

Из аптечки появляются ножницы, которыми срезаются длинные шерстинки, и станок, сбривающий короткие. Работать надо аккуратно, чтобы не было раздражения, но и быстро, чтоб не потерять много крови. С этим помогает оставшаяся в бутылке вода. «На мокрую» станок бреет лучше и быстрее, чем «на сухую».

Вслед за станком идут коллагеновые губки, всасывающие избыток всё ещё поступающей крови. Благодаря начавшему действовать обезболивающему потерпевшая не должна чувствовать адскую боль, какую могла бы. Риск отёка Квинке из-за аллергической реакции на компоненты препарата, конечно, тоже есть... Но и есть риск, что окочурится от болевого шока. Пятьдесят на пятьдесят.

После удаления крови следует промывание раневых полостей с обеззараживанием. Флаконы с перекисью водорода из аптечки бурлящим варевом прочищают раны, шипя и пузырясь. Если этот зверь, который нанёс раны, хоть в половину похож на привычного мне земного псевдо-волка, то под когтями у него должны быть рассадники микробов, бактерий и грибков. Им в раневых полостях делать нечего. Не факт, что с ними справится иммунитет пострадавшей.

Раненая буквально воет и скулит от боли, но держится и не вырывается. Ощущения притуплены обезболивающим, но Они всё равно есть.

Когда вода, коллагеновые губки и перекись сделали своё дело, стал очевиден масштаб произошедшего.

Когти зверя не просто разорвали мягкие ткани в теле, но ещё и оставили отчётливые следы на позвонках и рёбрах: кости белеют из-под разорванной плоти. Скелет выполнил свою функцию и не пустил оружие хищника в тело. Но я догадываюсь, как раненой сейчас больно. Учитывая рост и массу зверя, можно прикинуть силу удара лапой. Кабы трещин в рёбрах не было и защемления между позвонками…

Шить нечем. Моя аптечка первого и второго эшелонов не предполагает наличия шовного инструмента. Остаётся только обеззаразить и наложить повязку. Вслед за всем из подсумка с «медициной» появляется ранозаживляющий гель, которым обильно заполняются все раны. Сверху укладывается большая стерильная салфетка, которую приматываю широким бинтом.

Больше для неё всё равно не смогу ничего сделать. Боевая аптечка не предусмотрена для оказания медицинской помощи при нападении аномальных зверей. А я обучен для оказания помощи при огнестрельных и минно-осколочных ранениях, да и то: лишь первой доврачебной. Этот случай в мою компетенцию не входит. Наверняка что-то где-то сделал неправильно и накосячил.

– Теперь поднимись, – прошу раненую. – И останься в упоре. Мне надо пропустить под твоим торсом бинты.

Потерпевшая послушно исполняет просьбу, поднимаясь на четвереньки через стиснутые от боли зубы, среди которых видны пусть и слегка, но удлинённые, клыки.

Вскрытая упаковка от салфетки и бинта летит прочь из операционного поля, чтоб не мешаться. Марлевая стерильная салфетка, обильно сдобренная ранозаживляющим составом из тубы, ложится на подготовленную рану с обритыми краями: я проследил, чтоб в полостях ран не осталось выдранной шерсти.

Пока широкий стерильный бинт охватывает грудную клетку пострадавшей, закрепляя повязку, до слуха доносятся перешёптывания разбуженных курсантов.

Судя по отрывкам их бубнежа, от увиденного в шоке решительно все.

И что в расположении слушателей Академии из ниоткуда взялся какой-то чудовищный монстр. И что простолюдин умеет врачевать. И что внимания на монстра не обращает, и, по ходу, он же его и завалил. И что какой-то левый чел на изиче контактирует с прокажённой, игнорируя местные правила об их неприкасаемости.

Особо не вслушивался. При наложении грудной рубашки из бинта мне приходится следить, чтоб не пережимало больше необходимого раны и молочные железы в груди, но при этом держало повязку. А мотать рубашку с пропуском плечевых лямок, мягко говоря, неудобно. Спасал имевшийся опыт, но и он не давал расслабиться, на чиле вслушиваясь в переговоры местных или участвуя в них самому.

Оставив бинту лишний метр длины, ножницами из аптечки распустил его пополам от конца на манер раздвоенного языка змеи. Связал ему узел, который затянул в том месте, где остановил разрез. Распустил оба конца полученного «змеиного языка» в противоположные друг от друга стороны, обмотал торс пострадавшей последним туром и закрепил двойным узлом.

– Медсанчасть работает? – спросил я, поднимая взгляд на наследницу Морозовых. – Лазарет. Лечебница.

Светлейшая княжна обернулась к своим телохранительницам.

– Екатерина, Анастасия. Помогите добраться раненой до пункта здоровья. И сообщите об инциденте коменданту.

Обе без слов аккуратно, без лишних телодвижений, что выдавало хорошо пройдённый и качественно закреплённый материал по эвакуации раненых людей и работу в паре, подхватили с пола вислоухую хвостатую потерпевшую, и осторожно, поддерживая, повели в сторону лестницы.

Высыпавшиеся в коридор расступились, обеспечивая проход.

– Безродное отродье, – сплюнул на пол им во след вчерашний кадр, обозванный «Дмитрием Пелагиевичем», не скрывая своего отвращения. – Как только им хватило достоинства опуститься до этой шавки...

Я вздохнул. Перец начал напрягать даже меня.

Причём, этот хер моржовый не подпадал ни под один из самых популярных психотипов отрицательных личностей. Не был напомаженным пидерастическим самолюбцем, не был местным тираном с манией величия. Не выказывал ноток и поползновений в притязании на должность буйнопомешанного на чём-то. Спокоен. Внешне уравновешенный. Но очень неприятный в общении. И вообще нарывается. Провоцирует, и при том откровенно. Даже слишком.

– Вета.

Морозова обернулась ко мне.

– Хочу укоротить этому персонажу язык. Несильно, чуть-чуть. Всего лишь под корень. Это надо как-то оформлять согласно вашим традициям, или я просто могу втащить ему в рыло, чтоб язык сам проглотил?

Перешёптывания в коридоре мгновенно смолкли. Даже, если разбуженная нападением твари массовка ещё не проснулась, то после моих слов, кажется, сон слетел даже с самых долгих и тугих.

– А ты, мил человек, кем будешь? – справился «персонаж». – Чернь, что подверг прилюдному очернению девичью честь светлейшей княжны?

– От твоего помела вместо языка её честь пострадала куда сильнее, – я поднялся с пола. – Не уверен, но, кажется, за это принято бить в морду... Может, сам себя накажешь?

Морозова включила акулу и почуяла скорую кровь. Миловидный ротик наследницы рода обратился в хищный оскал.

– Конечно, мой дорогой «Мастер», – плотоядно облизнулась она. – Кто, как не ты, вступится за поруганную девичью честь?

– «Мой дорогой»? – усмехнулся тип. – «Мастер»? Только не говори мне, что ты легла под этого отброса... Надеюсь, тебе хватило ума не отдаться ему в то время, как грядёт наша женитьба?

– Отброс тут только ты, – припечатала Ветрана. – А «Мастер» – наёмный ратник. И я с куда большим желанием отдамся целой дружине таких, как он, чем тебе.

Девушка обратилась ко мне.

– Если хочешь – можешь разобраться с ним сейчас. Только не так, как с наёмниками синдиката. Тут много впечатлительных барышень.

– Что ж.

«Отброс» наигранно, явно играя на публику, потянулся, будто разминался от долгой спячки.

– Видать, потребно отвадить ещё одного недоноска, возомнившего, что может посягать на мою будущую жену... Иного и не остаётся более... Дуэль.

Что он достиг своей цели - было видно по его глазам. На его лбу написано жирным шрифтом, что он хотел раскрутить меня на стычку.

Ну-с, посмотрим-с, чем дело кончится...