Мастер путей. #1

Глава 34. Отсель грозить врагу мы будем.

Обер-секретарю Сыскного отдела Тайной Канцелярии Истомину пришлось уделить немало времени. Такое порой необходимо, когда на родовое имение и наследницу рода совершается организованное заказное покушение. Майор провёл в кабинете светлейшего князя Морозова несколько часов прежде, чем убыл восвояси, подробно исписав журнал опроса по-канцелярски убористым и почти что каллиграфическим почерком. С пожеланиями наибыстрейших по возможности оправлений от нападения Фома Арсентьевич оставил вотчину Морозовых и главу рода наедине со своими мыслями.

В кабинет Властислава Ивановича постучали условленной комбинацией: личный опознавательный признак начальника службы охраны Морозовых, Ратибора Святополковича.

– Дозволено! – подал разрешение войти глава рода.

Резная деревянная дверь бесшумно качнулась на обслуженных смазанных петлях, отворяя путь сорокалетнему мужчине в чёрных одеждах, чью короткую стрижку уже тронула лёгкая седина. Начальник службы охраны за свою ратную службу успел постоять в строях при не самых слабых напастях, оттого ранняя белёса стала узнаваемой визитной грамотой для него.

Ещё не успели разобрать все последствия нападений, потому начальник наравне с подчинёнными перемещался, облачённый в боевую форму, подпоясанный ремнём с подсумками. Личным оружием, в отличие от рядовых бойцов, почти не пользовался, за исключением последнего довода (ножа на поясе): Ратибор прекрасно владел Силой и мог на равных противостоять группе оппонентов. Правда, в этот раз, ему, как и Властиславу, работы не нашлось: скоротечную атаку отбили силы рода и без его участия.

Морозов окинул взором вошедшего.

– Что у тебя?

Начальник службы охраны прикрыл за собой дверь кабинета.

– Канцеляристы покидают наши земли, – доложил он. – Забирают с собой тела убитых. Их набольшие оставили нам экземпляры протоколов досмотра местности и опросов наших людей. Силами гвардейцев прочесали окрестности в поисках секретов. На наших землях вплоть до их границ посторонних сил не обнаружено. Это действительно наёмники синдиката. На телах обнаружены соответствующие знаки. Но все низкого уровня. Если судить по клеймам, за плечами каждого лишь несколько контрактов. Услуги таких наёмников не стоят дорого.

Глава рода усмехнулся.

– Узнаю зажиточного скупердяя Бесчестных. Даже на организацию покушения не смог себя заставить расщедриться. Набрал отребья.

Тут, конечно, закрадывалось несоответствие действительности. Напавшие что на светлейшую княжну Ветрану, что на имение Морозовых, может, и были не самых первых порядков по силе, но на голову превосходили наличные силы рода. В обоих случаях жертв спасло лишь чудо, явившееся из ниоткуда. Но даже так, суммарно было задействовало больше шестидесяти человек одних только исполнителей, не считая оставшихся в тени руководителей. Пусть в расход пустили дешёвую силу, но её было много. Кто бы ни заказал покушение, он явно расщедрился не в меру. Имеющуюся мощь можно было перебить куда менее дорогостоящими способами. Ратибор это понимал, как никто другой.

– Понизьте уровень готовности сил гвардии рода, – приказал светлейший князь. – Людям нужен отдых. Организуйте наблюдение за окрестностями при регулярной смене часовых. Наиболее тяжёлым пострадавшим – трое суток отвода для восстановления. Ветрана может возвращаться в Императорскую Академию для продолжения обучения. Доставьте её туда с надёжными бойцами. Сколько собрали гильз от подопечного Бериславской?

– Двадцать четыре единицы. Сообразно числу убитых Мастеровым.

– Передайте их на нашу мануфактуру, – распорядился Морозов. – Пускай изучат пушкари и ружейники. Возможно, возьмут себе что-нибудь на ум. И насчёт Мастерова… Мне нужны на него все сведения, какие только можно добыть. Начиная от места рождения, его рода и состава семьи и заканчивая местом обучения, обстоятельствами поступления на службу в Тайную Канцелярию и вероисповеданием. Неважно, что. Абсолютно любые сведения.

– Тайная Канцелярия не любит, когда излишне ретиво интересуются её работниками, – заметил Ратибор Святополкович. – Прижимают больно, чтоб больше неповадно было.

– Значит, обставьте так, чтоб они сами всё на него выложили, – чуть раздражённо процедил Властислав Иванович. – На этого человека у меня безграничные планы. Если подтвердится хотя бы половина из того, что я подозреваю, он станет нашим самым сильным союзником за всю историю рода Морозовых. Подключите наши агентурные связи. Если, всё-таки, прижмут, рабочая версия – вы собираете сведения на человека, которого глава вашего рода объявил другом семьи. Вполне естественно, что в таких случаях происходит тесное знакомство и перепроверка предоставленных сказов.

– Вас понял, – кивнул начальник службы охраны. – Разрешите доставить светлейшую княжну Ветрану в Императорскую Академию с утра?

– Разрешаю.

***

Принял решение не затягивать с полётами. Возмутил атмосферу, прочувствовал местные геомагнитные поля, заценил плотность воздушных масс, и можно садиться. Аккумуляторов с собой аж пятнадцать штук, но их тоже надо где-то заряжать. При текущей полезной нагрузке с двумя камерами пять аккумуляторов по двенадцать тысяч миллиампер-часов не обеспечат длительности полёта дольше одного часа. Остальное зависит от направления и силы ветра.

Как только вернул борт на базу, сразу убрал разряженные аккумуляторы и отнёс их к себе в отсек. Не хватало ещё затупить и в запарке ночью взлететь на пустых батареях…

За остальные источники питания не переживал. Их по инструкции положено хранить заряженными, что я ревностно соблюдал. Лишь для очистки совести воткнул каждый из них в борт, чтобы силами диагностического программного обеспечения снять показания напряжения на контактах: убедиться, что за время хранения ни одна ячейка не вздулась, батареи не вышли из строя.

И уже после того, как убрал всё оборудование, подготовил его к транспортировке, погрузил в самоходку, я посчитал возможным потратить некоторое небольшое количество времени на обещанное занятие Алиной. Бериславская только того и ждала, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Из Сумеречной Долины мы выехали с задержкой на пару часов, зато и напарница была удовлетворена, и я разрядку получил. Как там по-умному звучит? «Мощнейший рычаг психологической разгрузки…», во.

Правда, чтоб уж сильно не наглеть, пришлось притопить тапочку в пол. Стоило выехать на бетонку, как самоходка начала пытаться набрать минимальную взлётную скорость: стрелка спидометра неумолимо стала ползти к правому ограничителю. Оставалось верить, что собиравшие это чудо-юдо инженеры позаботились о запасе живучести подвижных сопряжённых частей и не забыли о термодинамике. Всю дорогу надеялся, что на скорости за сотку ничего не заклинит от перегрева трения без смазки.

А уже от конторы, оставив там лёгкую самоходку и отжав мою трофейную тяжёлую, перегрузив в её грузовой объём всю нашу поклажу, мы ринулись обратно в сторону юга. Бериславская смиренно уступила мне место водителя, развалившись рядом на сиденье, и играла роль навигатора, указывая на повороты, разветвления, съезды и остановки под кустиками.

По ходу дела, силовая установка этой, тяжёлой самоходки, была сообразна её массе и максимальной загрузке. Динамика разгона ничуть не хуже, чем у лёгкой, что странно. Я привык, что лёгкие машины разгоняются гораздо быстрей тяжёлых. Тут же особой разницы не заметил. Конечно, и не летел стремглав, обгоняя облака и солнце (высота кузова и центр массы заставляли думать башкой перед совершением манёвра), но по прямой машина притормаживала и разгонялась ничуть не медленнее служебной самоходки Алины.

– Теперь не спеши, – на подъезде к руднику девушка перестала валять наивную малолетку и опять включилась в работу, демонстрируя, что не зря носит погоны с эполетами. – Впереди будет съезд направо. Довольно крутой. Сбрось скорость.

Категорически вовремя доехали. Уже солнце скрылось за горизонтом и дорогу освещали лишь отблески заходящего светила от белоснежных облаков над нами. В предзакатных сумерках я уже порывался включить фары, но всякий раз останавливал себя. Не знаю, стоят ли часовые синдиката на дороге перед базой: вообще-то, обязаны. Свет фар виден за десяток километров при прямой видимости. Нечего облегчать своей цели задачу по обнаружению нашего присутствия.

В указанный момент времени съехал на грунтовый просёлок, сразу начавший уходить под сень лесного массива. Очевидно, рудник и впрямь заброшен: накат на дороге минимальный, а между колеями порос бурьян по пояс. Его самоходка просто подминает под днище, не замечая, но сам факт говорит, что направлением пользовались нечасто.

Алина развернула карту, которую держала при себе всю дорогу.

– Сейчас будет три довольно заметных поворота, – предупредила девушка. – После третьего надо будет остановиться. Ночь ещё не опустилась полностью, и нас может быть видно. Подъезжать к указанной тобой точке будем после наступления темноты.

Резон в словах разноглазки есть.

Нам не пришлось долго искать, куда приткнуться. Длинномерная «шаланда» – не то, что можно спрятать в лесу. Грунтовая дорога имела следы давнишнего ухода: от колеи в сторону имелось буквально пара-тройка метров пространства до стволов первых деревьев. После указанных Алиной трёх поворотов нашёл на правой обочине более или менее ровный, свободный от растительности участок и съехал с колеи.

Торможение, останов силовой установки, готовность к работе. Прежде, чем вылетать, производим подготовку.

– Ты в разведках участвовала? – спросил Бериславскую, поднимаясь с кресла шофёра.

В заднем объёме самоходки был свален весь наш шмурдяк. Конкретно сейчас мне был нужен «плитник» и РПК.

– Не доводилось, – отозвалась правнучка Архимага. – Боевого опыта у меня, признаться, немного.

Привычными движениями накинул на себя «броню». Запахнул камербанды, попрыгал на месте. Под весом керамических бронеплит и насыщения в подсумках жилет осел по фигуре, приминая под собой китель.

Да, в этот раз решил выкарабкаться на задачу в местной одёжке. Может, зря я её так охаял, и она ещё ничего? Этот рейд будет показательным. Окажется удобно – значит, буду в ней рассекать по местным реалиям. Окажется неудобной – пойдёт в топку и будет покрыта тридесятым непечатным матом да плесенью веков.

– Тогда останешься в машине, – решил я. – Держи.

Достал из своих запасов кирпичик двухдиапазонной радиостанции и передал девчонке. Сам же вытащил из подсумка на «плитнике» точно такой же и показал на пальцах.

– Это рация. Сокращение от слова «радиостанция». Прибор, чем-то напоминающий телеграф. Питается от встроенного источника энергии и не зависит от проводов. Включается тут…

Демонстративно повернул ручку на верхнем торце прибора. Динамик едва слышно хрюкнул, дёрнув своей мембраной в режиме самодиагностики. Алина повторила мои движения в точности, будто зеркало.

– Вот этот орган управления выбирает каналы связи. Тебе его трогать не надо. Выставь на, допустим, первый. Я делаю также. Запомни: общаться могут только абоненты, чьи каналы на рациях совпадают. Если крутанёшь не туда и собьёшь настройку – я не докричусь до тебя даже поросячьим визгом. Эта кнопка отвечает за начало передачи. В наших конфигурациях общение возможно только, когда она зажата. Нажала, произнесла сообщение, отпустила. И никак иначе.

Обе р/с выбрали по первому каналу связи. Коротким зажатием тангенты проверили проходимость сигнала. Сначала устройство действительного тайного советника приняло мою передачу, потом и моё её.

– Вроде, ничего трудного, – Бериславская покрутила радиостанцию в руках. – Как далеко можно общаться с помощью такого?

– Непредсказуемо. Дальность устойчивой радиосвязи зависит от большого спектра переменных, начиная от наличия преград между пользователями и их типом, заканчивая от времени суток, активностью звезды на небе и частотой. В моём мире мне удавалось уверенно передать на тридцать километров. Но между нами ни хрена не было, и мы с собеседником находились на крышах двух высотных зданий.

– Насколько высотных? – поинтересовалась напарница.

– Этажей двадцать пять или тридцать.

Правнучка Архимага изумлённо вытаращилась на меня.

– Ладно.

Из утилитарного подсумка выхватил моток синей изоленты и в три оборота обмотал ею сошки пулемёта, накрепко прижав их в сложенном положении. Так-то, у них своя штатная защёлка есть, но крепление сошек отнюдь не бесшумное. Греметь железом по лесу среди ночи – так себе идея, если честно.

– Я пошёл, – предупредил соратницу, убирая моток в подсумок. – На связь первой не выходи. Мне может встретиться противник в непосредственной близости, и выходом в эфир ты меня выдашь. Держись в машине. Если нападут – тогда действуй по обстоятельствам.

Выходя из машины, не питал иллюзий. Я не грёбаный рембоид, не киборг и не супергерой. Вывезти в солягу ночной бой, если он приключится накоротке, затруднительно. У местных наверняка есть какое-то колдунство ночного видения. У меня же с собой только «тепло», и то на подвеске «карманной авиации». Меня спасает только местное небо: на орбите этого небесного тела аж два спутника, каждый из которых больше привычной мне Луны. Отражённый от реголита на их поверхности свет добивает до поверхности нашей планеты, отчего лунная ночь по уровню освещённости выглядит сопоставимой с не самой тёмной ночкой на северных широтах, не доходя до Полярного круга. Нельзя сказать, что видно всё невооружённым глазом. Но я спокойно могу различать препятствия и выдерживать направление движения, не включая подствольный фонарь.

Тем не менее, оружие с собой взял. Даже, если гипотетическое столкновение грозит принести с собой преимущество противнику, это не повод даже не пытаться отбиться. Вряд ли у них тут в каждой лесополосе по «Граду» припрятано. А с пехотой, Бог даст, как-нибудь можно сладить.

К ночным операциям у меня всегда двоякое отношение.

Когда речь идёт про менее развитых в техническом плане противников, тьма – твой друг. Она скрывает тебя, твои очертания, манёвры и передвижения. По темноте легко реализовать фактор внезапности и эффект неожиданности. При грамотном использовании ночи незначительные силы способны переломить не просто тактическую ситуацию на поле боя, но и оперативно-тактическую. Грамотный командир и вовсе может обратить в свою пользу тьму, опрокинув целый фронт, и изменить стратегическую картину за одну-три ночи.

Когда речь идёт про тождественно равного в техническом плане врага, ночь нивелируется как фактор. У всех сторон приборы ночного видения, у всех сторон тепловизионные системы, которые игнорируют мрак и подсвечивают любое телодвижение вне зависимости ни от чего. Все стороны «палят фишку» в круглосуточном режиме и видят абсолютно всё, от пеших солдат до бронетанковых соединений. И нет абсолютно никакой разницы, двигаются ли они или стоят, замаскированные.

И с лотереей, критически близкой к полусотне процентов, зачастую оказывается, что противник, чей технический потенциал оценён как «не представляющий существенной угрозы», имеет в кармане такие плюшки, что от белой, чёрной и цветной зависти давишься сам, всеми силами стремясь этими самыми плюшками завладеть. Тут не угадаешь…

Ночью заметно похолодало. Местная форма уже мало чем может помочь. По карте вокруг не было видно водоёмов в радиусе ближайших пяти километров, но создавалось ощущение близости болот или другого крупного водного объекта. Воздух ощутимо влажный и при заведомо положительной температуре откровенно морозил руки.

По грунтовой дороге, стараясь не касаться поросшего между колей бурьяна, ступая как можно тише, двигался от оставленной самоходки в сторону увиденного на карте утёса. Тот был удобен для размещения стартовой позиции беспилотника, но лишь при первом рассмотрении. Реальность зачастую (если не сказать «почти всегда») расходится с бумагой. Сначала необходимо разузнать, действительно ли он так шикарен.

От места остановки до утёса пришлось пройти ещё около километра, вслушиваясь в ночной лес и всматриваясь в движения вокруг. Но тщетно. В этом квадрате не было ни птиц, ни зверей. Ни одна живая душа не давала узнать, что находится тут вместе со мной. Ни единого звука не было слышно из подлеска. Даже ветер и тот стих, оставляя чернеющие на фоне неба деревья неподвижными истуканами.

Опасный момент, как есть опасный. При ночной засаде по лесу преимущество у того, кто неподвижен. Его невидно. Зато он прекрасно видит движения на фоне просветов между деревьями или на просеках. Потому наготове держу заклятье проброса Пути, чтоб при необходимости оперативно отступить. Уже неважно, куда: если успею среагировать на угрозу, то без разницы.

На утёсе было намного свободнее, чем на грунтовой дороге в лесу. Виной тому руины строения невнятного предназначения, стоявшие на нём. Когда-то это место использовалось людьми, и дорога к нему была езжена, но сейчас разрушенное здание невозможно определить даже по типу. Лишь гора битого кирпича, сваленная внутрь фундамента, да торчащие из-под него обугленные деревянные балки, будто бы сооружение рухнуло после пожара.

Осмотр руин не показал никакой активности живых существ за последнее время. Ни примятых растений, ни сооружённых из битого кирпича окладов кострищ или полевых печей, ни натянутых навесов, шалашей или укрытий. Вокруг никого не было уже давно.

Отлично. Значит, сейчас подгоним сюда самоходку, развернём наземную станцию управления и поднимем «птичку» в воздух. «Отсель грозить врагу мы будем» (с).

Странно, вообще, вокруг. Ни единой живой души. К слову, похожее ощущение у меня было в Сумеречной Долине. Пролетая над ней на квадрокоптере, через объектив тепловизионной камеры я не увидел ни единого живого существа, кроме нас с Алиной на балконе. Берислав отдыхал у себя, потому и не светился. Но ни птиц, ни зверей вокруг Обители не было. Интересно…

Возвращение обратно прошло чуть быстрее. Можно было бы ещё ускориться, просто дав Алине команду подогнать самоходку, но в навыках управления Бериславской я не уверен. Машина огромная, размером с фуру, а протиснуть её надо по неровной грунтовой дороге. Сдуру можно и башню танку снять с погона…