Мастер путей. #1

Глава 57. Что-то где-то пошло не по плану.

Мне оставалось только пожать плечами. Дуэль – так дуэль. Этим меня не удивишь.

Знавал одного командира из соседнего батальона. Если кто из сослуживцев чего не поделил между собой и дошло до терминальной стадии вражды, он их буквально к барьеру ставил и пистолеты в руки совал. Мог и сломанный боёк поставить вместо нормального, и патроны варёные у него для этого всегда были... В общем, знал мужик, как заставить пистолет не выстрелить, и психологом он тоже был хорошим.

Момент щелчка курка по бойку очень хорошо прочищает мозги и сбивает спесь. Когда понимаешь, что ты выжил буквально вопреки всему (промахнуться из ПМа на дистанции в пять метров не сможет даже контуженный), все прочие суетности и мелочи обращаются в тлен. После таких дуэлей стороны очень часто шли на примирение. Если не помогало – тогда и по другим подразделениям разводили, и на «дизель» уезжали, и прочие методы воздействия применяли...

Так что дуэлью меня удивить трудно.

Оная состоялась прямо на месте, при свидетелях, на которых и играл придурок. Ему нужна была массовость и зрелищность: на его лбу было написано, что он собирается отыграться за моральное изнасилование, которое ему устроила в моём присутствии Ветрана.

– Отлично, – Морозова хлопнула в ладоши и послала мне воздушный поцелуй. – Значит, буду судьёй. И твоим секундантом.

Вот только игра шла на все свечи и велась на шатком столе: пара десятков свидетелей чуть ли не единогласно заняли нейтралитет, не выказывая одобрения ни одной из сторон. Перешёптывания, от едва слышимых до вполне себе отчётливых, оповещали, что заставшие сие действо юноши и девушки не находят происходящее однозначным.

– Женщину в мужское дело не пускали, – бросил ей мой одноразовый оппонент. – Судьёй может выступать лишь мужчина. И тем более позор для дуэлянта, когда его секундант – запятнавшая свою честь женщина. Это противоречит кодексу чести.

– Ты сам себе противоречишь, недалёкий, – хмыкнул Ветрана, и не думая стесняться ни макания в грязь прилюдно, ни своего внешнего вида. – Дуэли запрещены между представителями разных сословий. А ты, сыном дворянина будучи, вызвал на поединок простолюдина. Потому будь добр, отпусти людей спать. Прими смерть молча, и мы разойдёмся.

Приблизительно об этом и шептались зрители.

И, не давая никому опомниться, наследница рода Морозовых громко произнесла на весь коридор:

– Мастеров Александр Александрович выступил в защиту поруганной девичьей чести светлейшей княжны Ветраны Властиславовны Морозовой! Его противником и виновником инцидента является Бесчестных Дмитрий Пелагиевич. Согласно действующему в Империи Дуэльному кодексу я, как вызвавшаяся судить дуэль, испрошаю обе стороны. Готовы ли они разойтись миром, или же грядёт бой до самой смерти?

Хех... девчонка-то вжилась в роль. Уж не знаю местных дуэльных правил и насколько всё следует протоколу, но театральности и артистизма Морозовой не занимать.

Ведает ли она того или да, но сейчас девушка в точности следует одному из главных сводов правил для лидеров общественного мнения: говори много, громко и уверенно, а там уже неважно, что за бред ты несёшь. Люди идут за уверенными предводителями. На стороне Морозовой и положение в обществе (у светлейшей княжны всяко больше веса авторитета, чем у залётного простолюдина), и чётко поставленный командный голос, и грамотная подача претензии. Мол, «меня обидели, вы все свидетели».

– Дорогой мой Александр Александрович? – спросила меня она. – Готовы ли поступиться моей осмеянной добропорядочностью и отозвать свои претензии, дабы избежать смертоубийства?

Даже среди ночи от меня не могло не укрыться, как при посторонних называет меня Ветрана. Всячески пытается выделить обращением и показать своё ко мне расположение, чтобы и в глазах чужих я выглядел этаким плюшевым мишкой с пулемётом. Милый, добрый, свой, но злой и с кулаками.

Я пожал плечами.

– Да не вопрос. Сейчас начищу рыло этой обезьяне, и пущай ступает себе с миром. Я за его скальпом не охочусь, не кровожадный. Пусть живёт.

– Дмитрий Пелагиевич? – чисто для проформы спросила светлейшая княжна. – Сойдётесь ли на примирении и разойдётесь? Или же благородно примите смерть, как уже давно вам положено?

Самолюбия одноразового противника девушка не жалела. Вчера она буквально уничтожила его, а сегодня плясала на костях. Как будто она точно знала, кто сегодня победит в дуэли.

– Сегодня точно умру не я, – снисходительно фыркнул мой противник.

Бесчестных во всём демонстрировал своё моральное превосходство. Был спокоен. Не психовал. Не поддавался на провокации Веты. Всячески играл на публику и поворачивал события в лишь ему одному необходимое русло. Два пункта уже сделано: спровоцировать меня на дуэль и показать зрителям, насколько он уверен в исходе затеянной им игры.

А в то, что происходящее – его рук дело, сомневаться уже не приходится. Слишком вовремя появился и слишком нелогично действует. Тут непонятно откуда взявшийся аномальный зверь лежит убитым и чуть обитательницу Академии насмерть не задрал, а он, видишь ли, простолюдинов на дуэли вызывает! Да тут сам Всевышний гласом своих апостолов велел экстренно поднимать в ружьё гарнизон Оболенска! А ещё лучше – эвакуировать курсантов, если они по штатному боевому расписанию не участвуют в обороне городка. Этот же тип ведёт себя так, будто бы знает, что угроза устранена, и больше ей взяться неоткуда. Неужели он и призвал эту сущность? Зачем? Поквитаться с Ветраной за вчерашнее оскорбление? Он, вроде как, на её дырки претендует… зачем ему скармливать девушку зверю на растерзание? Или у него такой извращённый расклад в уме? «Хочу жениться, поэтому разорву в клочья, причём буквально»?

– Дуэлянтам предъявить оружие! – лязгнула командным голосом девушка.

В моём мире часто право выбора оружия оказывалось за тем, кого вызывают. Но досконально вопрос не изучал: было незачем. Тут же выбор у меня невелик. Пистолет разряжен, патронов нет ни в одном из магазинов. Остаётся вон та швабра, что валяется возле плинтуса, да НРС: нож разведчика стреляющий. С ним я впервые попал в этот мир, и с тех пор не расстаюсь, в какой бы одежде и куда бы ни следовал.

Вряд ли додик фестивальный имеет привычку носить по ночной академии огнестрельное оружие. Да и не похож он на Джеки Чана, чтоб вешалками, скамейками, швабрами и прочим подручным хозяйственным инвентарём начищать противникам грызло.

Выбор оружия и мои логические доводы подтвердились сразу же.

Так уж получилось, что свои клинки мы извлекли одновременно. Предпочтение моего оппонента – тоже нож. Его он извлёк из-под полы относительно длинного мужского пиджака.

Что, опять же, странно. На часах глубоко за полночь, юноши и девушки высыпались в коридор на шум, галдя, в ночных рубашках (некоторые девчонки, как наши Катя и Настя, даже босиком: на шухере забыли про тапочки). А этот кадр при полном параде. Белый китель-пиджак, белые брюки, белые туфли…

Хотя, в его случае, они быстрее тапочки.

– Едва ли чернь хоть что-то знает о чести и её кодексе, – с наигранным равнодушием произнёс Бесчестных. – Потому оповещаю при свидетелях, чтоб потом никто не посмел раскрыть и рта. По правилам дуэльного кодекса первый удар за оскорблённым, коим себя, безусловно, считаю по праву.

– Да на здоровье, – пожал плечами я. – Чем бы дитя не тешилось, абы не плакало.

– Дуэлянты на рубежи! – лязгнула Вета. – Удаление три метра для ножевого боя! Сатисфакция по смерти оппонента! Победитель получает жизнь… и меня в жёны!

Мощное заявление. Особенно оглашённая награда. Вон, дебич уже лыбу давит оттого, что почувствовал себя одной ногой у алтаря.

Дистанция между нами составляла все пять. Но оба остались на своих местах. Мне было лениво двигаться как таковому (прошедшая ночь без сна давала о себе знать). Противник же, по ходу, посчитал ниже своего достоинства двигаться мне навстречу в то время, когда я стою смирно.

– Дмитрий Пелагиевич, – равнодушным голосом оповестила Бесчестных Ветрана. – Вы лишены своего секунданта. Дуэльный кодекс требует его безусловного наличия. Ведь, кто-то же должен засвидетельствовать соблюдение правил проведения боя и вашу скоропостижную кончину.

Тот презрительно поморщился.

– Он мне не понадобится..., – только и сказал он.

Девушка обернулась к толпе.

– Судари и сударыни! Не найдётся ли средь вас смелых, кто взвалит на себя неблагодарную ношу секунданта? Клятвенно обещаю именем рода Морозовых, что сие никоим образом не повлечёт за собой каких бы то ни было последствий или санкций со стороны моей семьи!

Это что такое сейчас было? Типа, Морозовы тут заместо мафиозной якудзы? Втихаря делишки проворачивают с неугодными? Или это такая не слишком удачная шутка на сонную голову?

– Хотя, кого я спрашиваю…, – уже тише ответила сама себе Ветрана. – В самом-то деле, это же Императорская Академия. Умственно отсталых тут нету…

Типа, намёк на то, что тут все умеют просчитывать последствия и не лезут не в своё дело?

– Дуэлянтам к бою! – рявкнула Ветрана.

И одним рывком отскочила прочь от нас двоих, чтоб случайно не попасть под раздачу. Ближний ножевой бой – это два мешка мяса под сотню килограмм каждый, которые машут востро наточенными железками, пытаясь наделать в своём оппоненте не предусмотренных заводом-изготовителем технологических отверстий. Или дырок. В зависимости от навыков владения клинковым оружием. И в процессе этого нередко страдают окружающие и окружение.

Я не тешил себя пустыми надеждами.

Из меня не делали спецназ. Мы не учились зачищать опорные пункты противника со штыком в руках. Правила ножевого боя понимаю больше интуитивно, чем по написанному. Настоящую поножовщину всерьёз никогда не рассматривал, оставляя оружием последнего шанса пистолет или гранату. Но, извините, мне уже четверть века минуло, и за спиной не один контракт. Передо мной – откровенно несовершеннолетний самоуверенный дебил, у которого ещё молоко на губах не высохло. Шансы откровенно не равны.

Я даже не хочу его убивать. Он просто меня бесит. Хочу только в рыло ему двинуть, можно даже не дырявить. Подойти, втащить кулаком с зажатым НРСом, и на этом успокоиться. Будет нагнетать – ещё раз стукнуть, уже по темечку. Это же реально одноразовый противник, бумажная мишень! Он же даже сдачи дать толком не сможет!

Но то, как он держится, показывает: у него есть козырь в рукаве.

Если человек хоть немного умеет шевелить извилинами, то прежде, чем нарваться на противника, он его изучит. Опустить это можно только в одном случае: если у тебя есть ультимативный туз, от которого нет спасения. И возможности врага тебя не интересуют даже факультативно.

Подобным образом и вёл себя Бесчестных. Перед ним противник очевидно старше его. А, значит, опытней. Он провоцирует меня на драку. Значит, хочет втянуть в неё. В драку не ввязываются в здравом уме, если не уверены, что победят. А ещё он играет на публику: всё указывает на то, что сейчас меня с треском порвут и скажут, что так оно уже и было.

Увы и ах, но людей резать я умею. Если надо – могу обойтись сухожилиями, чтоб выписать ему инвалидность первой группы. А если бы Ветрана попросила – организовал бы кровопускание с отсроченной смертью. Что такое нож и с чем его едят – знаю хорошо.

«Началось…», – подумалось мне.

Бесчестных не стал мудрствовать лукаво. С напускным равнодушием, будто бы уже зная исход сражения, медленно, явно с работой на толпу, поднял руку с ножом и нацелил его остриём мне в грудь. Так не делают, когда собираются насадить на него оппонента. Поза в стиле безносого сифилитика Волана де Морта, но никак не мастера ножевого боя. Будто волшебную палочку держит, чесслово…

Вот только, даже «Абракадабра» я не услышал.

Довольно громкий, особенно для закрытого помещения, хлопающий звук ударил по ушам. И буквально в тот же миг, не успел он заглохнуть, как мне в область сердца прилетела плюха, заставившая (буквально!) пошатнуться и инстинктивно отступить на шаг назад.

Ох-ох-ох-ох-ох-ох-ох! Вот это ни хуха себе, однако!

«А что, так можно было, да?!».

А ножичек-то с сюрпризом, мать твою! Да и с каким!

Опустил голову на грудь и с неподдельным интересом, почти перешедшим в давно забытое чувство удивления, увидел торчащий из меня клинок без рукоятки, вонзившийся аккурат напротив сердца.

Это что за любвеобильное излияние в отношении чьей-то досточтимой матушки, я вас спрашиваю?! Или, по-русски говоря, «ё8 твою мать»?! Это как и чем надо было запустить двадцатисантиметровый клинок ножа без хвостовика с обухом толщиной в палец, чтоб эта зубочистка пробила слоёный пирог проклеенного арамидного пакета?!

Судя по тому, что дышится легко и непринуждённо, острие клинка не достало до кожи. Иначе бы почувствовал укол. Но, мать твою, кусок металла из состояния покоя был запущен в полёт и пробил всратый, но бронежилет!

Бл9ть, я тоже так хочу!

Бесчестных победно улыбнулся, демонстрируя снисходительную ухмылку.

– Веришь или нет, но против тебя я не имею ровным счётом ничего. Просто… кое-кто оказался не в том месте… не в то время.

Это типа камень в мой огород?

Ну, что же. Жребий брошен. Твой ножичек с подвохом? Не ты один такой хитровылюбленный.

Я улыбнулся в ответ.

– Веришь или нет, но к тебе у меня тоже не было претензий. До вчерашнего дня. Просто… кое-кто оказался не в том месте… не в то время.

Улыбка враз сошла с морды лица оппонента.

Его можно понять.

Туловище, у которого из района сердца торчит елдический дрын ковыряльника, обязанный вынести ему это самое сердце, стоит и точит лясы.

Когда я из того же положения начал поднимать руку с ножом, Бесчестных резко побледнел.

Когда клинок моего НРС оказался наведён на противника, у оппонента включился инстинкт самосохранения. «Дмитрий Пелагиевич» развернулся на месте и без предварительной подготовки спринтера сорвался с места, стремительно разрывая дистанцию между нами.

«Пчёлы что-то подозревают».

Он уже не увидел, как НРС переворачивается в моей руке рукоятью в его сторону. Но, прежде, чем рухнуть замертво, споткнувшись на ровном месте, мог услышать, как не приглушённый абсолютно ничем, ночной покров разорвал выстрел девятимиллиметрового патрона в направляющем стволе рукоятки ножа.

Surprise, motherfcker.

Я даже не целился. На дистанции в семь метров работает «указательный рефлекс»: человек с нормальной координацией и здоровым мозгом безошибочно укажет рукой или пальцем на предмет в непосредственной близости от него даже, если не может его коснуться. А стрелять с помощью НРС иным образом часто не представляется возможным…

Всё же, выстрел в ночи слишком громкий. Несколько девушек-слушательниц из числа зрительниц оглушительно взвизгнули от испуга. Неспроста советские конструкторы изначально предполагали к этому комплексу малошумный патрон…

Красный подтёк, стремительно обагряющий кипенно-белый китель одноразового противника, растекался аккурат из центра масс тела. Пуля попала в позвоночник, что и обусловило тот кульбит, что отчебучил оппонент. Будто бегун-спринтер выполнил в фазе полёта команду «На плечо!» и стойким оловянным солдатиком исполнил «рыбку», растянувшись на полу.

Чем и о чём думала Ветрана в тот момент – решительно непонятно. Я ожидал чего угодно. Что она проверит признаки жизни у поверженного противника. Что попросит оказать ему первую помощь или, хотя бы, позвать кого-то из, к примеру, местных старших. Хотя бы, того же коменданта. Только в этот момент времени до меня дошло, что слишком странно всё прокатило: разве дозволены спонтанные дуэли на месте, без контроля преподавательского состава Академии?

– Дмитрий Пелагиевич! – позвала она моего оппонента, не подающего признаки жизни. – Вы признаёте своё поражение в дуэли?

Секунда тишины без подачи ответа.

– Впрочем, вопрос излишний, – вернула сама себе Морозова. – Паническое бегство от противника само предрешило исход поединка.

Бесшумно ступая мягкими тапочками по лакированному деревянному полу, наследница рода Морозовых, скользя, подошла ко мне.

– Дорогой мой Александр Александрович…!

Тоненькие пальчики прихватили ткань ночной рубашки и чуть развели подол в сторону на викторианский манер (кажется, у нас в мире подобные чики-брики было принято называть так). Девушка откинула реверанс, в поклоне умудрившись засветить мне свою зону, мать её, декольте, которую так и не удосужилась завязать.

– Вы дважды защитили мою жизнь, а сегодня заступились и за мою честь… Этого не оставит без внимания мой род, и не оставлю без должного вознаграждения я. Сегодня небезопасно стало в стенах Академии. Молю вас не отказать в защите и приютить до утра, покуда светлый день не прогонит коварный полог ночного мрака…

В этот момент мне начало казаться, что что-то где-то пошло не по плану. Но что конкретно и в какой момент времени…?

Понятно одно. В попытке переиграть местных я позволил переиграть себя. И сейчас оказался втянут в местные же игрища с тесно переплетёнными нитями, выпутаться из которых, кажется, уже не выйдет.

Поздравляю, «Мастер». Ты – балбес.