Москва - столица

КРЕМЛЕВСКИЕ СОБОРЫ

Это самая древняя улица Кремля и, конечно же, Москвы. Пусть даже не улица — проулок между тесно сомкнувшимися каменными стенами, но здесь нет стен моложе трехсот лет. Прозрачный, прошитый вспышками света кристалл Дворца съездов. Раскинувшееся вокруг полотнище травы с прорисью тонких берез. Это наш сегодняшний день.

Но если шагнуть в полутень низко пригнувшихся сводов — этим путем когда-то выезжал со своего двора московский патриарх на Соборную площадь Кремля, — а потом свернуть вдоль стен Патриаршего дворца, улица встанет такой, какой была много веков назад. Теплой, солнечной желтизной светятся плиты Успенского собора. Синеватыми тенями переливаются беленые стены Патриаршего дворца, легкой прозеленью отсвечивают исхоженные камни мостовой. И где-то далеко в вышине, над каменным ущельем обрывки облаков.

За углом низкие ступени неожиданно выдвинувшегося крыльца перечеркивают проход. Торжественный строй уходящих в толщу стены полуколонок портала словно втягивает в себя улочку, косые лучи солнца, прохожих. Самый древний собор Москвы, самый величественный памятник древнего Московского государства.

Перестройка кремлевских соборов опередила перестройку башен и стен. Успенский собор, сооруженный из белого камня еще в 1326 г., спустя 150 лет пришел, по свидетельству летописца, в полную ветхость и держался подпорками из бревен. Князь Иван III решает построить новый собор. Князя поддерживает митрополит Филарет. Но средств у обоих недостаточно, приходится прибегать к исключительным мерам. Митрополит облагает специальным налогом все монастыри, и церковнослужителей, мирян призывают к добровольным пожертвованиям. Уже спустя несколько месяцев нужные средства удается собрать и объявить, по существовавшему в Москве порядку, торги на строительный подряд. Выигрывал тот, кто предлагал самую низкую цену. На этот раз это были Иван Кривцов и Мышкин, наблюдать же за работой поручалось Ивану Голове и Василию Ермолину. Однако у Ермолина вскоре произошла «пря» — ссора с Головой, и он отстранился от участия в строительстве.

Особенно широких возможностей у строителей собора не было. Поддержанный митрополитом, московский князь хотел видеть в Кремле повторение прославленного и высокочтимого Успенского собора во Владимире, только непременно больших размеров: план нового собора увеличивался по сравнению с владимирским на 3 метра и в длину, и в ширину. Это должен был быть наглядный символ преемственности власти могущественных владимиро-суздальских князей. Расцвет и сила города Владимира относились к домонгольской поре, но и в последующее время великие князья продолжали, по традиции, венчаться на княжение в нем же. Владимир представлялся им прямым наследником Киева, символом единой Руси.

И снова характерный московский прием, вскоре повторившийся при перестройке кремлевских стен: старый собор решено было не разбирать — постройка велась вокруг него. На месте будущего алтаря воздвигли временную деревянную церковку, в которой происходит торжественное венчание Ивана III с византийской принцессой Зоей-Софьей Палеолог. Старые стены разобрали только тогда, когда новые поднялись в рост человека.

К маю 1474 г. собор возведен был до сводов, но неожиданно рухнули вся северная стена, половина западной и опорные столпы. Несомненно, правы эксперты из числа русских строителей, признавшие применявшуюся известь «неклеевитой» — недостаточно вязкой. Верно и то, что в роковую для собора ночь Москва пережила стихийное бедствие — землетрясение: «трус во граде Москве... и храмы все потрясашася, яко земля поколебатися».

Так или иначе, только эксперты из числа славившихся своим строительным мастерством псковичей уклонились от предложенной им перестройки собора. Направленному к венецианскому дожу послу Семену Толбузину было поручено найти опытного строителя в Италии, как указывали документы, мастера «камнесечной хитрости». Выбор посла пал на широко известного архитектора и инженера из Болоньи Аристотеля Фиораванти. Итальянскому специалисту было предложено жалованье по 10 рублей, или иначе — по 2 фунта серебра в месяц. Таких трат не мог себе позволить ни один из европейских государей, тем более итальянских. Архитектор незамедлительно пускается в путь, захватив сына Андрея и помощника — «паробка Петрушку», как называют его документы. Западноевропейская слава Фиораванти достигла к тому времени своего зенита. В марте 1475 г. он приехал в Москву.

Уроженец Болоньи, сын архитектора Родольфо Фиораванти, Аристотель еще подростком начал помогать отцу в строительстве Палаццо Коммунале. После смерти Родольфо он продолжит работу под руководством своего дяди Бартоломее. Но юношу явно больше всего привлекает собственно строительное дело, искусство инженерии.

Сначала Аристотель помогает прославленному зодчему итальянского Возрождения Альберти в составлении плана перестройки Рима и вместе с ним участвует в раскопках античных памятников. Но, начиная с 1455 г., он совершает ряд настоящих инженерных чудес — передвигает в Болонье колокольню Святого Марка, в городе Ченто выпрямляет покосившуюся колокольню, в Павии восстанавливает арки древнего моста, проектирует и проводит Пармский канал. И это, не считая участия в постройке Госпиталя в Милане, починки и сооружения крепостных зданий в замках Миланского герцогства, наконец, создания проекта и модели Палаццо дель Подеста в Болонье, которое было построено уже после отъезда зодчего в Московское государство. Некоторые историки предполагают, что Фиораванти участвовал в планировке и Московского Кремля.

А на москвичей действительно самое большое впечатление производит инженерный талант Фиораванти, то, как он берется за организацию труда. Аристотель наотрез отказывается использовать сохранившиеся части незадавшейся постройки. По его указанию их разбирают с поразительной быстротой, освобождая место для удобной строительной площадки. «Еже три года делали, во одну неделю и меньше развалили», — записывает летописец.

За Андроньевским монастырем, в Калитникове, Фиораванти организует кирпичный завод и на нем производство нового по форме и очень твердого после обжига кирпича. Архитектор вводит новую рецептуру и технологию производства извести, также отличавшейся исключительной прочностью. Он делает фундамент глубокого заложения, а при возведении стен использует смешанную кладку кирпича и камня. Блоки белого камня вводятся для большей прочности перевязи стены. В предложенной Фиораванти системе связи стен вместо деревянных начинают применяться металлические тяги с выводимыми на поверхность анкерами в виде латинской буквы s.

Спасо-Андроньевский монастырь

Каждая такая подробность, как и то, что зодчему удалось добиться исключительной тонкости, а следовательно, и легкости кирпичных сводов, выложенных всего в один кирпич, имела для строителей тем большее значение, что Фиораванти не делал из своих приемов секрета. Наоборот — он настойчиво обучает им русских каменщиков.

Строительство Успенского собора отличалось исключительной обстоятельностью и методичностью. С июня до осени 1475 г. закладывается на 4-метровую глубину фундамент. С первыми заморозками работы были прекращены — это правило строго соблюдалось в Московском государстве. Перерыв итальянский архитектор использует для того, чтобы побывать на Белом море, Коле и Соловецких островах. Великий князь считал, что ему достаточно познакомиться с владимирским собором, но Фиораванти рассудил иначе — он хотел понять дух и особенности русской архитектуры.

За строительный сезон следующего года Успенский собор возводится почти до кровли, через год заканчивается вчерне. Еще 2 года заняли купола и внутренняя отделка. Освящение собора состоялось 12 августа 1479 г. «Бысть же та церковь,— отмечают составители Никоновской и Воскресенской летописей, — чудна вельми (очень) величеством и высотою, и светлостью, и звонностью, и пространством, такова прежде того не бывала на Руси, опричь (кроме) Владимирския церкви, а мастерь Аристотель».

Радость Москвы в день освящения была неописуемой. Великий князь повелел раздать милостыню на весь город и все близлежащие монастыри. Высшему духовенству и боярам был устроен обед на княжеском дворе, а спустя несколько дней состоялось торжественное перенесение в собор мощей всех московских митрополитов и великого князя Юрия Даниловича. «Земное небо, сияющее, как великое солнце, посреди Русской земли»,— отзовется об Успенском соборе выдающийся писатель и церковный деятель тех лет Иосиф Волоцкий.

А в 1481 г., по словам Львовской летописи, архиепископ Ростовский Вассиан заказывает для Успенского собора иконостас — в память освобождения русских земель от татарского ига. Был Вассиан духовником и доверенным лицом великого князя, предотвращал междоусобные распри, мирил Ивана III с его братьями, не уставал в своем призыве объединяться в борьбе с татарами, указывать на пример Дмитрия Донского. Огромную для того времени сумму в 100 рублей платит он знаменитому иконописцу Дионисию, попу Тимофею, Ярцу и Коне за роспись, которая должна была утверждать идею единого и могущественного государства.

Это объединение вокруг Москвы символизировали и привозимые в собор из разных уголков русских земель святыни. Здесь и «Спас» (XI в.) — одна из старейших икон, вывезенная Василием III из Владимира в 1518 г., «Дмитрий Солунский», перенесенный опять-таки из Владимира еще Дмитрием Донским в 1380 г., «Спас Златая Ряса» (XII в.), вывезенная Иваном Грозным в 1570 г. из Новгорода. Успенский собор становился своеобразным музеем и летописью русской иконописи и всего изобразительного искусства.

Успенский собор Московского Кремля

Успенский собор. Юго-восточная часть интерьера

В 1410 г. были привезены из городского собора Суздаля медные, расписанные по черному фону золотом южные двери (XII—XIII вв.). В 1551 г. Иван Грозный заказывает для собора царское место — Мономахов трон. Резные рельефы на панелях его ограждения иллюстрируют легенду о византийском происхождении русских царственных регалий. Царское место приобретает символическое значение, на него возводились русские государи при вступлении на престол. «Я сие место, — отзывался о нем Петр I, — почитаю драгоценнее золотого за его древность, да и потому, что все державные предки... на нем стояли». Царскому месту соответствовало белокаменное место патриарха.

Своеобразный исторический памятник представляет даже большая люстра в среднем нефе — проходе собора. Если все остальные люстры Успенского собора выполнены в XVI в., то эта отлита после Отечественной войны 1812 г. из отнятого казаками у наполеоновских солдат награбленного серебра.

Но посвящать все свое время строительству Успенского собора Аристотель Фиораванти не мог. Великий князь одновременно занимает его «пушечным и колокольным литьем», «денежным делом». С новой артиллерией Аристотель отправляется в походы под Казань, в Тверь и Новгород Великий, где предварительно строит через Волхов, под Городищем, мост на судах, по которому могут пройти московские войска. Он может себе позволить такие длительные отлучки не только потому, что строительный сезон был очень коротким, но и потому что имел «верного» — надежного руководителя строительства, которым оказался Иван Голова.

Известно, что сразу после Куликовской битвы пришел на службу к московскому князю грек Степан Васильевич. Одни называли его князем, другие — владельцем Балаклавы и Мангупы. Во всяком случае располагал «нововыезжий грек» большими средствами и сразу занял при великом князе видное место. Носил Степан Васильевич прозвище Ховра. Его сын — Григорий Степанович Ховра известен был тем, что построил в Симоновом монастыре каменную соборную церковь Успения, одну из самых больших в Москве после кремлевских соборов. Строительство закончилось в 1405 г., и тогда же монастырь стал семейной усыпальницей Ховриных.

Но, несмотря на безусловное мастерство Аристотеля Фиораванти, как и других оказывавшихся в Москве итальянских мастеров, великий князь не собирался отказываться от местных строителей. Псковичей, не пожелавших перестраивать Успенский собор, ждет другой заказ — на возведение Благовещенского собора. Он должен был стать придворной церковью великого князя, поэтому соединялся сенями с его дворцом, стоявшим на месте нынешнего Большого Кремлевского. Отсюда летописное название Благовещенской церкви — «на царских сенях», «на великого князя дворе». Обычно настоятели собора становились духовниками московских государей, как известный протопоп Сильвестр при Иване Грозном или деятельно поддерживавший все начинания молодого Петра I протопоп Петр Васильев.

Выстроен был Благовещенский собор в течение 1484—1489 гг. В первоначальном своем виде он представлял собой по форме куб с тремя главами, поднятый на высокий подклет — цокольный этаж. Со всех сторон его окружала открытая терраса — гульбище. Но в XVI в. гульбище было перекрыто сводами, а в 1563—1566 гг. к имевшимся куполам прибавилось еще два. В ознаменование Полоцкой победы московского войска на сводах гульбища появились четыре одноглавые церковки. Наконец, после 1572 г. собор приобрел со стороны Москвы-реки новое крыльцо. Эта необходимость была вызвана четвертым браком Ивана Грозного. Церковь разрешала только три брака каждому человеку, и поэтому царь лишался права присутствовать на богослужении в церкви. Он должен был выстаивать службу на Грозненском, как его стали называть, крыльце. Между прочим, заботами Ивана Грозного собор приобрел свой необыкновенный желтовато-красный, из агатовидной яшмы, пол. Пол был вывезен царем из собора в Ростове.

Построенный псковичами Благовещенский собор сменил ранее существовавшую на том же месте соименную церковь. По свидетельству летописи, та, древняя, церковь была расписана в 1405 г. мастерами «Феофаном иконником Гречином, да Прохором старцем с Городца, да чернецом Андреем Рублевым» — первое упоминание имени великого художника. Фрески эти при перестройке погибли, зато сохранились созданные теми же иконописцами иконы в иконостасе.

Благовещенский собор Московского Кремля

Все три художника замечательны своим мастерством. Феофан Грек приехал в Москву не позднее 1395 г. уже прославленным иконописцем. До этого ему пришлось работать в Константинополе, Галате, Каффе, Халкидоне. В 1378 г. он расписал церковь Спас Преображения на Ильине в Новгороде. «Философ зело хитрый», по выражению современника, Феофан поражал зрителей не только своей фантазией, бурным темпераментом живописца, но и умением рассуждать об искусстве, разговорами о мастерстве, которые вел во время работы. На одной из современных книжных миниатюр он так и изображен пишущим фреску в окружении толпы людей. Художник и сам владел в совершенстве искусством книжной миниатюры. Влияние его на молодого Андрея Рублева было очень велико.

Конечно, поводы для сооружения в Древней Руси каждого храма были разными, но в Кремле XV в. они отмечают собой события большого государственного значения, становятся своеобразными их памятниками. Небольшой белокаменный куб поднятой на высоком подклете церкви Ризоположения, вплотную придвинувшейся к западному крыльцу Успенского собора, — часть все той же древней кремлевской улочки.

Церковь Ризоположения

В 1448 г. собор русских епископов, впервые не обращаясь за согласием к константинопольскому патриарху, самостоятельно избирает на свой митрополичий престол рязанского епископа Иону. Это был решающий шаг к полной церковной независимости Московского государства. Иона спешит подтвердить свое новое положение сооружением в Кремле митрополичьих жилых палат, которые считаются первой в Кремле гражданской каменной постройкой. Строительство началось в 1450 г., а годом позже митрополит решает воздвигнуть здесь свою домовую церковь в память чудесного спасения Москвы от так называемой скорой татарщины. Так и осталось неразгаданным, почему внезапно появившийся у московских стен ордынский царевич Мазовша простоял у города всего один день и так же стремительно исчез. Пришлось это событие на день Положения Ризы Пресвятой Богородицы — 2 июля, почему и церковь митрополит освятил как Ризоположенскую. После очередного московского пожара она была выстроена в 1484 г. и в таком виде дошла до наших дней. Строили ее мастера-псковичи. Как и Благовещенский собор, первоначально Ризоположенскую церковь окружало открытое гульбище, от которого спускались к Соборной площади два нарядных схода-лестницы.

Домовая церковь московских митрополитов, а с 1589 г. патриархов, церковь Ризоположения передается патриархом Никоном дворцу — сам он начинает строить для себя новые палаты. Лестницами церковь была соединена с теремами, северное гульбище перекрыто сводом, заново сделаны северный и западный порталы, а главный вход сооружен со стороны Успенского собора.

Но даже такого числа соборов Ивану III кажется мало. Спустя 16 лет после окончания строительства Благовещенского собора он задумывает величественный храм, которому предстояло стать великокняжеской усыпальницей. Только что приехавшему в Москву итальянскому архитектору Алевизу Новому поручается строить Архангельский собор (1505—1508 гг.).

По преданию, на этом месте раньше стояла деревянная церковь Архангела Михаила, сооруженная братом Александра Невского, Михаилом Ярославичем Хоробритом, а при Иване Калите ее заменил в 1333 г. белокаменный собор. Само по себе посвящение Архангелу Михаилу было очень распространено на Руси. Михаил чтился как предводитель «небесного ангельского воинства», помогавшего в праведной борьбе за родную землю. Поэтому и грандиозный пир по случаю завершения нового, алевизовского, храма при Василии III закончился знаменательным пожеланием князю «на супостаты победы и одоления».

Летописи не сохранили никаких подробностей о псковских строителях кремлевских соборов. По существу, ничего не известно и о домосковской биографии Алевиза Нового. Разве только то, что по пути в Москву зодчий был задержан крымским ханом и по его заказу соорудил в 1504 г. великолепный портал дворца в Бахчисарае.

Но по приезде в Москву Алевиз Новый начинает с технологических усовершенствований. Он полностью меняет и значительно расширяет производство кирпича. Введенный им так называемый алевизовский размер (30x7x14 см) был очень удобен в работе и оживил строительство по всей стране. А в архитектурном решении Архангельского собора зодчий находит своеобразное сочетание русских и итальянских черт. Собор сооружается из красного кирпича с белокаменными деталями. В первоначальном виде его окружала с трех сторон открытая арочная галерея. Каждую арочку венчало украшение в виде белокаменной пирамидки, а крыша была покрыта черной черепицей.

Впервые собор был расписан в 1564—1565 гг. Через 100 лет фрески повторили заново по старым прорисям. В работе участвовало несколько десятков художников со всех концов государства под руководством царских жалованных живописцев — Симона Ушакова, Степана Резанца и Федора Зубова. Яркие и сочные по цвету фрески рисуют удивительно полную картину жизни Московского государства. Здесь и многочисленные батальные сцены — память об окончательном разгроме Золотой Орды, и 60 портретов русских князей, которые, охватывая кругом весь храм, словно направляются в торжественном шествии к алтарю. Это как бы история становления Русского государства вплоть до Ивана Грозного, за которым даже константинопольский патриарх признал в 1561 г. титул царя.

Так случилось, что Иван III и в самом деле выстроил себе усыпальницу. Его не стало через 5 месяцев после начала строительства Архангельского собора. Погребение князя в храме состоялось до окончания строительства. А когда собор был возведен до сводов, 3 октября 1508 г., в него перенесли гробы всех великих князей, начиная с Ивана Калиты. Сейчас в нем находится 46 гробниц — не только московских, но и удельных князей, их соратников и сородичей. Некоторые гробницы заключают в себе по два-три захоронения. Все погребения находятся под полом. Внутри же собора помещены выполненные в 1636—1637 гг. резные белокаменные надгробия. В 1903 г. их закрыли бронзовыми остекленными футлярами.

Архангельский собор Московского Кремля

Получив первым титул царя, Иван Грозный захотел отметить его и особой царской усыпальницей, для которой было выделено место в южном предалтарии за иконостасом. В 1581 г. здесь был похоронен убитый им старший сын — царевич Иван Иванович, спустя три года сам Грозный, а в 1598 г. другой его сын — царь Федор Иоаннович.

В ходе реставрационных работ 1963 г. неглубоко под белокаменным полом XVI в. были раскрыты каменные гробы Грозного в монашеской одежде — перед смертью он успел принять схиму — и обоих его сыновей в длинных льняных рубахах с шитьем. В изголовье у каждого стоял стеклянный сосуд.

В том же приделе — Иоанна Предтечи — находится захоронение героя борьбы с польско-шведской интервенцией, талантливого полководца князя Михайлы Скопина-Шуйского и место могилы Бориса Годунова. Приказом Лжедмитрия останки Годунова были вынуты из погребения (для чего пришлось ломать стену собора), захоронены сначала в Варсонофьевском монастыре, около Лубянской площади, а при царе Василии Шуйском высланы и вовсе в Троице-Сергиеву лавру.

Есть в Архангельском соборе и еще одно интересное захоронение: находящаяся в подвалах могильная плита матери царевича Дмитрия. Последняя, седьмая, жена Ивана Грозного, Мария Нагая прожила полную бурных событий жизнь. Сразу после свадьбы стала «неугодной» мужу — царь Иван Васильевич задумал жениться на английской королеве или по крайней мере ее племяннице. Сосланная после смерти Грозного в Углич, по обвинению в «недосмотре» за убитым сыном, царица Марья была пострижена в монахини и заключена в глухой монастырь. С появлением Лжедмитрия Борис Годунов собирался, но не решился использовать опальную царицу для разоблачения Самозванца. Зато в июле 1605 г. Мария Нагая торжественно была привезена в Москву и всенародно признала Самозванца своим сыном. Она так же легко отреклась от Лжедмитрия после его гибели, а годом позже не менее торжественно встречала привезенные из Углича останки царевича. Сегодня единственной памятью о ней осталась плита с надписью: «Преставися (скончалась) раба божия царица Марья Федоровна всея Руси Ивана (супруга)...»

Вид Соборной площади. Фрагмент круговой панорамы XIX в.

Любопытную достопримечательность Архангельского собора представляют так называемые мерные иконы особого символического смысла. На доске в размер каждого новорожденного царевича писалось изображение святого, в честь которого он получал свое имя при крещении.

Высокие, грузные, под одинаковыми бронзовыми футлярами, тесно заполнившие внутреннее пространство собора, гробницы великокняжеской усыпальницы ничем не разнятся друг от друга. Между тем с каждой связана иная страница истории, события широко известные или те, которые лишь недавно удалось по-настоящему восстановить. Считанные годы назад под полом в сенях Архангельского собора была обнаружена верхняя часть могильной плиты с именем царевича Дмитрия: «убиен бысть (был) благоверны царевич князь Дмитрий Иванович Углицкий государь...»

Известно, что Борис Годунов отрицал факт убийства последнего сына Грозного, вместо которого сам вступил на престол.

Тем более опровергал это своим появлением Лжедмитрий. Поэтому, по всей вероятности, плита относится к недолгому правлению Василия Шуйского, когда в 1606 г. тело царевича с великими почестями было привезено в Москву, выставлено в Архангельском соборе в обитой золотым атласом раке (мощехранительнице), а сам Дмитрий объявлен чудотворцем. Начатое Шуйским продолжили вступившие на престол Романовы. В 1683 г. в соборе над гробницей царевича была сооружена белокаменная резная сень, литая бронзовая решетка и надгробная серебряная доска с изображением Дмитрия, выполненная чеканщиком Гаврилой Евдокимовым «с товарищи» в 1630 г. и в настоящее время хранящаяся в Оружейной палате.

...Раз за разом бесшумно приоткрываются тяжелые двери. Нескончаемые вереницы людей поднимаются по ступеням крылец, задерживаются на пороге, вступают под древние своды. Замедляются шаги, стихают голоса. Густой теплый отсвет старых росписей, созданных руками давно ушедших мастеров, ложится на посерьезневшие лица. Дыхание истории — в кремлевских соборах. Его нельзя не ощутить.