Начало православной публицистики:Библия, апологеты, византийцы

Первые годы Василия под руководством великого отца, в лице которого Понт представлял общего наставника добродетели, увиты были пеленами и преобразованы в лучшее и чистейшее создание, которое божественный Давид прекрасно называет дневным и противоположным ночному (Пс. 138, 11). Под этим-то руководством чудный Василий обучается делу и слову, которые вместе в нем возрастают и содействуют друг другу. Он не хвалится какой-либо Фессалийской и горной пещерой как училищем добродетели, или каким-нибудь высокомерным Кентавром — учителем их героев, не учится у него стрелять зайцев, обгонять коз, ловить оленей, одерживать победу в ратоборствах или лучшим образом объезжать коней, используя одного и того же как коня и учителя, не вскармливается, по легенде, мозгами оленей и львов; напротив того, изучает первоначальный круг наук и упражняется в богопочитании, короче сказать, самыми первыми уроками ведется к будущему совершенству. Ибо те, которые преуспели или в делах, оставив слово, или в слове, оставив дела, ничем, как; мне кажется, не отличаются от одноглазых, которые терпят большой ущерб, когда сами смотрят, а еще больший стыд, когда на них смотрят. Но кто может преуспеть в том и другом и стать одинаково ловким на обе руки, тому возможно быть совершенным и в этой жизни вкушать тамошнее блаженство. Итак, полезно было для Василия, что он дома имел образец добродетели, на который глядя, скоро стал совершенным. И как; видишь, что молодые кони и телята с самого рождения скачут за своими матерями, так; и он с ревностью молодого коня стремился за отцом и не отставал в высоких порывах добродетели, но как; бы в рисунке (если угодно другое сравнение) проявлял будущую красоту добродетели и до наступления времени строгой жизни предначертывал, что нужно для этой жизни.