Начало православной публицистики:Библия, апологеты, византийцы

Между тем опять пришел к нам царь — христоборец и притеснитель Веры, и чем с сильнейшим противником должен он был иметь дело, тем с большим пришел нечестием и с ополчением сильным более прежнего, подражая тому нечистому и лукавому духу, который, оставив человека и скитавшись, возвращается к нему, чтобы, как; сказано в Евангелии (Лк. 11, 24—26), вселиться с большим числом духов. Его-то учеником делается царь, чтобы вместе и загладить первое свое поражение и добавить что-нибудь к прежним ухищрениям. Тяжело и жалко было видеть, что повелитель многих народов, удостоенный великой славы, покоривший всех окрест себя державе нечестия, ниспровергнувший все преграды, оказался побежденным от единого мужа и от единого города, сделался посмешищем, как; сам заметил, не только для руководимых им поборников безбожия, но и для всех людей. Рассказывают о царе Персидском[9], что, когда шел он с войском в Элладу, ведя всякого рода людей, кипя гневом и наполняясь гордостью, тогда не этим одним превозносился и не только не соразмерял угрозы, но, чтобы сильнее поразить умы эллинов, заставлял себя бояться превращением стихий. Носилась молва о какой-то небывалой суше и о каком-то небывалом море этого нового творца, о воинстве, плывущем по суше и шествующем по морю, о похищенных островах, о море, наказанном бичами, и о многом другом, что, ясно свидетельствуя о расстройстве умов воинства и военачальника, поражало однако же ужасом слабодушных, хотя и вызывало смех в людях более мужественных и твердых рассудком. Ни в чем подобном не имел нужды ополчающийся против нас, но, по слухам, он делал и говорил, что и того было еще хуже и пагубнее. Поднимает к небесам уста свои, хулу глаголя в высоту, и язык его расхаживает по земле (Пс. 72, 9). Так претфасно божественный Давид еще раньше нас выставил на позор этого, приклонившего небо к земле и к созданиям причислившего надмирную Сущность, Которую создание и вместить не может, хотя Она и пребывала недолго с нами по закону человеколюбия, чтобы привлечь к Себе нас, поверженных на землю! И как; ни неистовы были первые своенравности этого царя, но еще неистовее были последние усилия против нас. Какие же разумею первые своенравности? Изгнания, бегства, описания имуществ, явная и скрытая клевета, убеждения, когда хватало на это времени, принуждения за недостаточностью убеждений, изгнание из церквей исповедавших, как; мы, православную веру, и введение держащихся царских пагубных убеждений, тех, которые требовали нечестивых свидетельств и подписывали писания еще более ужасные, сожжение пресвитеров на море; злочестивые военачальники, которые не персов одолевают, не скифов покоряют, не варварский какой-нибудь народ преследуют, а ополчаются на церкви, издеваются над алтарями, бескровные жертвы обагряют кровью людей и жертв, оскорбляют стыдливость дев. И для чего все это? Для того, чтобы изгнан был патриарх Иаков, а на место его введен Исав, возненавиденный до рождения (Мал. 1, 2). Таковы сказания о первых его неистовых делах, они и поныне, когда приходят на память или пересказываются, вызывают слезы у многих.