Начало православной публицистики:Библия, апологеты, византийцы

Но хотя отшельничество его было столь философским и чудесным, однако же возвращение оказалось еще более превосходным и удивительным. Оно произошло следующим образом. Когда мы были в Понте, поднялась вдруг градоносная туча, угрожающая гибелью; она сокрушала все Церкви, над которыми разражалась и на которые простирал власть свою златолюбивейший и христоненавистнейший царь, одержимый этими двумя тяжкими недугами — ненасытностью и богохульством, — этот больше гонителя гонитель и больше отступника хотя не отступник, однако же ничем не лучший для христиан, особенно же для тех из христиан, которые благочестивее и чище, — для поклоняющихся Троице, — что одно и называю я благочестием и спасительным учением. Ибо мы не взвешиваем Божества и единую неприступную Сущность не делаем чуждым для самого Себя, вводя в Него инородные особенности; не лечим зла злом, и безбожного Савеллиева соединения не уничтожаем еще более нечестивым разделением и рассечением, болея которым неистовый Арий поколебал и растлил огромную часть Церкви, и Отца не почтив, и обесчестив Тех, Которые от Отца, введением неравных степеней Божества. Напротив того, мы знаем единую славу Отца — равночестие с Ним Единородного, и единую славу Сына — равночестие с Ним Духа. Чествуя и признавая Трех по личным свойствам и Единого по Божеству, мы рассуждаем, что унизить Одного из Трех значит ниспровергнуть все. Но этот царь, нимало не помышляя об этом, будучи не в состоянии простирать взор ввысь, а, напротив того, низводимый ниже и ниже своими советниками, осмелился унизить с собою и Божескую сущность. Он делается лукавой тварью, низводя господство до рабства и поставив на ряду с созданием Сущность несозданную и неподвластную времени. Так он мудрствует и с таким нечестием вооружается на нас! Ибо не иначе нужно представлять себе это, как варварское нашествие, в котором истребляются не стены, не города и дома, или что-либо маловажное, человеческими руками созданное и быстро восстанавливаемое, а расхищаются самые души. Вторгается с царем и достойное его воинство, злонамеренные вожди Церквей, немилосердные четвертовластники обладаемой им вселенной. Одну часть Церквей они имели уже в своей власти, на другую делали свои набеги, а третью надеялись приобрести правом и рукою царя, которая или была уже занесена, или по крайней мере угрожала. Они пришли ниспровергнуть и нашу Церковь, всего более полагаясь на низость души в тех, о которых перед этим было сказано, а также на неопытность тогдашнего нашего предстоятеля и на болезни наши. Предстояла великая борьба, в большей части из нас проявлялась мужественная ревность, но полк наш был слаб, не имел защитника и искусного соратника с силой Слова и Духа. Что ж эта мужественная, исполненная высоких помыслов и подлинно христолюбивая душа? Не много нужно было убеждать Василия, чтобы он явился на помощь. Напротив того, едва увидел умоляющим меня (обоим нам предстоял общий подвиг как; защитникам правого учения), как был побежден мольбою. Прекрасно и прозорливо рассудил он духовным разумом, что если уже и впадать когда в малодушие, то для этого есть другое время, именно время безопасности, а при нужде — время великодушию, поэтому тотчас отправился со мною из Понта, сражается за истину, которая была в опасности, делается добровольным соратником и сам себя определяет на служение матери-Церкви.