Развиртуализация. Часть первая

Бункер на Остоженке, 31 час до начала информационной войны

– По дороге отоспитесь. Долгие проводы лишние слезы, – увещевал Андреев на все просьбы Кутялкина переночевать дома и попрощаться с семьей. – «ЯК-40» и щедрое тело Мальвины Грэмл на два часа будут в вашем полном распоряжении.

Шеф отвел Гришу в смежную, еще более уютную комнатку (подсвеченный по периметру потолок, диван, ноутбук, столик, заваленный материалами), положил ладонь ему на плечо.

«Стоп! Опасно! Неужели он думает, что сломал меня и может безнаказанно лапать», – Гриша повел плечом. Андреев понял намёк правильно и убрал тяжелую клешню.

Они стояли в полуметре друг от друга, и Гриша только сейчас вполне осознал – перед ним настоящий хозяин самоубийц: хитрый, опасный, дерзкий. Холеное лицо, горячее, обезжиренное дыхание, крупное тело, тепло которого не передается прикосновением.

«Будет агитировать? Давать наставления? Инициировать?» – с опаской размышлял Гриша.

– Многие сограждане еще не смирились с предначертанной им ролью балласта и живут в советском заблуждении, что государство — слуга народа. Тебе, Григорий Александрович, выпала счастливая карта – перестать играть роль балласта. Не бойся умереть. Поверь, есть вещи намного хуже смерти, – Андреев вручил Грише материалы о библиотеке. Кутялкин водрузил их поверх бумаг на столе. – В твое отсутствие в пейзаже не сделается дыра.

Гриша пожал плечами. Он не хотел отсутствовать в пейзаже. Он надеялся вернуться и вырастить бубликов.

– Кутялкин, пассивная ты жопа, – прошипел Андреев, видимо угадав мысли. Несмотря на радушное выражение его лица, Кутялкин понял – это не комплимент. – За все, что ты не сделал в жизни, давно нет тебе прощения. Понимаешь, не каждому дается шанс – оптом искупить свою отмороженность и растительные свойства. Перестать быть инфантильным биоматериалом. Тебе повезло! Не подкачай! Ты этим бумагам не доверяй, – он кивнул на заваленный папками стол. – Когда тебе рисуют стройную картину действительности, сразу не верь! Ни одно явление нельзя взять в кавычки. Жизнь богаче любых слов. Поэтому завтра тебе не поможет ни один аналитик, психолог или военный консультант. Плоть нашего мира много подвижнее и живее всех теорий. Понимаешь? – Гриша замотал головой. Ему было страшно и муторно. – Эта плоть ускользает. Как гадюка. Поэтому что бы я тебе ни посоветовал – резать вены на глазах SAS, надеть на операцию кепочку с Че Геварой или запастись чипсами – ни один совет не будет надежным. Тебе самому придется додумать окружившую тебя реальность. Буква за буквой. И каждое слово будет твоим «ва–банк». Когда дорисуешь, только тогда сможешь решить, капитулировать или нет. Пока ты живешь не своей реальностью, борись, – наткнувшись на удивленные глаза, ОСА пояснил. – Не пытайся понять меня сразу и сейчас. Когда на твоих руках появится кровь, правда жизни приобретет совсем другой облик. Настоящий. Ладно, забудь. Главное – обязательно взлохмать стопки утраченных воспоминаний. Пыль веков не может оставаться безнаказанной. И дальше будь, что будет. Там, – ОСА ткнул пальцем вверх. – Запланированы тысячи подобных комариных укусов. И если они завалят льва[31], мир уже никогда не станет прежним. Выживи и мы вместе выдерем клыки у тех, кто не остановится, пока не подгребет под себя всех и вся.