Развиртуализация. Часть первая

62–ой день агонии мировой экономической системы

В последние, невыносимые часы Григорий Александрович Кутялкин вспоминал голливудскую ленту «Пункт назначения», живописно демонстрирующую близость и неотвратимость смерти.

Создатели фильма ограничились технологическими подробностями умерщвления хрупких человеческих организмов. Испугались копнуть глубже? Отвлекали взрывами газовых колонок, ударами тока, автокатастрофами или природными катаклизмами? Лишь бы не оступиться и не зайти на незнакомую территорию, где конкретная смерть переходит в абстрактное небытие.

ОНО намного страшнее. Оно не зависит от рядовых случайностей. Оно стихийно. В отличие от принудительного умерщвления оно не поддается организации и исполнению. Вместе с тем, небытие также близко и неминуемо.

Гриша Кутялкин убедился в этом на собственной шкуре.

Заживо погребенный, голодный, потерявший надежду, рассудок, цепляющийся за меркнущие образы прошлого как за… «Якорь? Большая железка с выгнутой на хвосте дугой? Её бросают в море? Что такое море?».

Гриша пришел к выводу – небытие подкарауливает, идет по пятам. Оно гораздо ближе к человеку и человечеству, чем смерть, и вырваться из его когтей едва ли легче.

В отличие от смерти оно не ограничено в пространстве и времени. Каждая секунда небытия мучительна, бессмысленна, не освобождает от мыслей и страстей. Иначе Гриша не стал бы так настойчиво жаждать глотка кваса. Хлебный напиток – одно из немногих оставшихся желаний. Ради него он пожертвовал бы правой рукой. «Или ногой? Легко. Всё равно они больше не нужны». Разменял бы с потрохами.

Единственное, с чем он не расстался бы ради кваса – это воспоминания. Память осталась тем немногим, что он попытался бы сохранить, даже если бы ему пообещали легкую и быструю смерть.