Развиртуализация. Часть первая

Сражения за «нефтяные поля» Борнео

Тяжелый утренний туман настырно цеплялся за ветки деревьев. Операцию не начинали, пока он не развеется.

Мика дал последние инструкции доктору Эбриллу, развел по окопам самых метких в Фишгарде валлийцев, подвел к Наташе невообразимо тощую корову, наверняка больную. Дети оживились. Мика присел на корточки рядом с самым высокорослым, сказал пару слов, пожал ему руку.

«Умеет Сука провожать шахидов на джихад», – беззлобно подумал Гриша, дрожа от холода или не от холода. Он видел – чеченец валится с ног, но будет суетиться, пока хоть что–то от него зависит.

Дети, словно догадавшись о чем-то, перестали суетиться, плакать и внимательно изучали каждое движение Кох – девушка вышла из рощицы (корова послушно поплелась за ней), копнула носком ботинка землю, посмотрела на небо.

Мика вновь подошел к Наташе, стал рассовывать по внутреннем карманам ее хаки брелки. Что–то шептал. Ни один мускул не дрогнул на одеревеневшем лице Кох.

Не дожидаясь, когда туман окончательно развеется, не надеясь услышать чью–то команду действовать, Наталия дернула за поводок корову и медленно двинулась вперед. Дети, поскуливая как побитые щенки, цепочкой поплелись за ней. Они вышли на дорогу к Скледдо и посеменили по ней жалкой цыганской толпой.

Кутялкин остро осознал – все прошедшее, хранилище, Леший, смс–ки от Шняги, кровь–грязь–жестокость междоусобицы, стало лишь прелюдией к просходящему, безграничному вопиющему кошмару за границей добра, зла и человеческого понимания.

«Вот до чего, прости Господи, может додуматься тетка, у которой убили малолетнего ребенка. Которая, прости Господи, сама убила его!», – Гриша вдруг четко ощутил навалившийся сверху колпак реальности, ясно увидел каждый листочек на деревьях, представил контуры лежащих под холмами великанов, почувствовал запах сырой земли. Вслед за этим пришло мучительное понимание отделяющих от дома расстояний.

«Впрочем, километры не так уж важны. Когда смерть рядом, ты всегда ощущаешь себя далеко от дома. Даже если находишься совсем близко».

– Вот она какая – третья мировая, – прошептал Мика, прыгнув в окоп к Кутялкину. – Хорошо идут. Точно по касательной к лагерю псов.

Хранители рыбы две недели пристально наблюдали за передвижениями суонси и рассчитали, где находится основной склад боеприпасов – за холмом в полутора километрах от передней линии обороны Фишгарда. Там была удобная дорожная развилка – снаряды можно было подвозить из Южного Уэльса и развозить по огневым точкам Суонси.

– Ты понимаешь, Мика, что мы делаем? – цепочка детей уходила на верную смерть, корова покорно плелась за ними.

– Окончательно губим свою бессмертную душу, – Мика приподнял ствол М–16 и выстрелил поверх голов.

Дети престали скулить, заорали и бросились в направлении лагеря Суонси. Ища спасения. Корова бежала следом за ними. Ей точно было не на что надеяться.

Фигурки передвигались медленно, но неумолимо. Становились растрепанными кляксами на идиллическом уэльском ландшафте.

Многие дети отстали, но упорно шли за остальными, успевшими достичь поворота на Скледдо. За этим изгибом дороги ни Кутялкин, ни самый искуссный в мире снайпер не сможет помочь беспризорникам Фишгарда, которых уступили молоденькой русской девушке. Всё это для того, чтобы она принесла жертву многоликим богам войны, спасла город и вернулась домой. И там продолжила убивать.