Развиртуализация. Часть первая

«Кровавые плоды» – первый после начала кризиса урожай картофеля, собранный на Кипре и Крите, стал мотивом для обострения противостояния между турецкими и греческими группировками

Наталия Кох проверяла свои подозрения:

– Я готова передать часть взрывчатки, – бросила она Георгу и убрала дистанционник в карман.

«Стреляйте в голову, недоноски. Умоляю, не промажьте!».

Теперь её можно изрешетить. Только шальная пуля, попавшая в боезаряд на теле ребенка или Наташи, могла представлять для суонси опасность.

«Для прицельной стрельбы наверняка профессионалы сзади. Или на вершине холма. В кустах справа? Сейчас они ничем не рискуют. Почти».

Но Георг сделал очередной небрежный жест рукой и позволил подойти к детям, чтобы помочь снять фартуки. Тогда Наталия утвердилась в своих подозрениях – операция по отходу из лагеря провалена.

«Вероятно, с самого начала не было никакой возможности выбраться отсюда. И значит, значит… Георг всё знает. И уже не боится моих угроз. Они играют со мной как кошки с глупой мышкой. Я не смогу заставить их отпустить нас. Я уже ничего не решаю. Ну, хоть мой–то заряд, Мика настроил на ПДУ?».

Сначала она сняла фартуки тяжелораненых – обоих отвратительно, но крепко перевязали Оуэн, Дей и их одногодок Остин. Гуто (Наталия легко и непринужденно вспоминала, как Мика называл детишек) пуля раздробила бедро. Он уже потерял сознание. Брэйту пуля попала в правое плечо. У него остались силы только причитать «помогите, помогите, помогите». Трое детей были ранены относительно легко.

Наталия попросила помочь. Георг что–то недовольно буркнул, но скомандовал вколоть обезболивающего.

Кох видела, что псам все меньше дела до нее и детей. «Я соберу взрывчатку и меня пристрелят. Хрен бы со мной. Но с детьми они тоже не будут церемониться».

Девушка решилась, что делать. Она собрала фартуки с раненых и нескольких мелких девочек («Это Энит. Это Гвеннет», – вспоминала она). Примерно десять кг IMX и направилась к Георгу.

– Они дошли, – сообщил пес, шагнул к Наташе и протянул рацию.

– Мальчики Оуэн и Дей вернулись, – добавила рация по–русски. Голосом бесконечно далекого Кутялкина. Вероятно, он, ползая на коленях, отстоял право вести переговоры с Георгом.

«Господи, неужели на планете осталось что–то кроме этого пятачка, где истекают кровью дети? Всего полчаса здесь, на этой полянке, а кажется прошла вся моя жизнь. Господи, неужели на земле остались места, где говорят по–русски? Только по–русски! Без идиотских дифтонгов и межзубных звуков «th».

Наталия уронила фартуки, прыгнула на Георга, вцепилась зубами в шею. И только когда он, не удержавшись на ногах, рухнул на спину, когда раздались выстрелы в воздух, девушка крепко–крепко прижалась к мужчине и нажала на брелок, который активировал два кило IMX, распределенные у нее на поясе.

Взрыва не последовало. Георг тыкал в нее кулаками, но она намертво схватилась за его одежду. Сознание милосердно отпустило Наталию, когда подбежавшие псы начали месить её ногами.

Очнулась девушка, когда крепкие руки вздернули ее с земли. Проморгалась и оказалась в полуметре от синих беспощадных глаз Георга. Это последнее, что видела Кох в своей жизни. Он резко рубанул рукой поперек ее лица, словно прочерчивая на нём невидимую линию. На солнце блеснуло лезвие ножа.

«О-ля-ля. Всё это время он был вооружен и очень опасен?»