Развиртуализация. Часть первая

Первая ночь Святого Бенедикта XVI. Массовые столкновения католиков и мусульман

Незначительные порой детали превращают город жилой в город обороняющийся, город осажденный, город умирающий. Иногда достаточно одного взгляда прохожего, пугливой походки подростка, чтобы понять – здесь образовался эпицентр горя и безнадеги.

На улицах валлийского города отметин военного положения имелось в переизбытке – непонятно, как они всего за два месяца вылезли на улицы в таком количестве. Возможно, они казались столь выпуклы потому, что проступали на идеальной поверхности европейского провинциального городка.

Без натяжек и преувеличений – если соскрести липкий осадок смерти, осевший повсюду в Фишгарде, этот город можно было назвать раем – холмистая местность, разбегающиеся в разные стороны тропки и узенькие автомобильные дорожки, игрушечные двухэтажные домики, ажурные надписи над дверьми.

– В Уэльсе так красиво, что именно здесь мне удастся наконец умереть, – прокомментировала Кох открывшиеся ей панорамы.

Отряд (впереди Лис с юрким подручным, Гриша и Наталия посередине, габаритный валлиец в арьергарде) продрался через кусты, протиснулся через незаметную дыру в деревянном заборе, вышел на задний двор нелепого сооружения, напоминающего добротный фашистский дот – бетонные блоки, несколько узких бойниц.

Если бы Лис, приближаясь к забору, не буркнул бы что–то по рации, отряд бы размолотили в труху.

Выбравшись на пустынные улицы, валлийцы перестали обращать внимание на пленников. Кутялкин сообразил – им и в голову не приходит, что русские сорвуться из этого чудесного города навстречу каким–то другим вооруженным гопникам.

Боевики и их пленные ныряли в подъезды домов, обходил дворами зигзагообразные улицы, пересекали маленькие площади с нарядными клумбами. Через каждые пятьдесят метров дорогу преграждали баррикады – беспорядочно наваленные остовы машин, присыпанные камнями, укрепленные железобетонными конструкциями, арматурой. Чем ближе к центру, тем аккуратнее и одновременно неприступней выглядели баррикады – меньшей брешей, больше высота, дежурные боевики в тени нагромождений.

Кутялкин не сообразил по какому принципу перегорожены улицы. Интуиция подсказывала – основная масса народа собрана в центре. Радиальные дороги контролируют отряды дозорных.

В домах появились целые окна, улицы стали шире. По тротуарам беспечно ходили вооруженные мужики. Вдоль стен пробегали укутанные в лохмотья безликие женщины, на скамейках восседали старики. Встретилась даже девочка с коляской. Вдалеке грохнуло несколько выстрелов. Габаритный валлиец шикнул на девочку, и она отбежала с середины улицы в подворотню.

Клумбы в местах общего пользования становились и пышнее и шире. Лица – приветливее. По мере увеличения количества вариантов окраса домов, роста их высоты и числа всевозможных сохранившихся вывесок (Inn, Pab, Cartref…) у людей словно выправлялась осанка.

Лис постоянно делал знаки торчащим в окнах хмурым физиономиям. Ополченцы? Снайперы? Несколько раз он останавливался, чтобы сунуть конфеты бомжеватого вида подросткам, ошивавшимся у баррикад.

У одноэтажного магазина с разбитой витриной и копошащимися тенями внутри отряд поджидал допотопный грузовичок с открытым верхом. Движения валлийцев обострились – теперь они двигались бодро и чуть менее расчетливо. Запрыгнули в грузовик, одним рывком затянули Кох. Она не успела забросить ноги в кузов, как грузовичок уверенно рванул с места.

Все это время рация трещала как заведенная, но рыжий не реагировал

– Завязать им глаза? – на корявом английском спросил юркий помощник главаря, кивнув на Кох. «Интересно, они из вежливости на британском могучем разговаривают? Рефлекторно? Головы рубить могут, а политкорректную ересь скинуть с баланса – no?».

– Зачем? – по–русски возразила Кох. – Мы же никому ничего не расскажем. Верно, дурилка картонная?

Лис раздраженно отмахнулся от помощника.

Запомнить маршрут было несложно. Грузовичок, протискиваясь по тротуарам, объехал баррикады, покружил вокруг невысоких одноэтажных построек неизвестного назначения, превращенных в жилые дома и забитых беженцами. Редкое окно радовало пустотой. В основном вместо стекол торчали три–четыре настороженные рожи.

«Ошибся я насчет пятидесяти тысяч, – подумал Кутялкин. – Здесь минимум группировка Паульса[81] засела. Чего же они боятся? Нашествия Иосифа великого?»

Остановились на площади с круговым движением, у веселенького двухэтажного дома (ратуши?) с торжественной надписью Town Hall. Строение отличалось неказистостью и канареечным цветом кирпича. Из окон соседних домов свисали разноцветные тряпки (рыцарские флаги?).

Отряд перестроился. Теперь Гриша и Наталия оказались в арьергарде. Валлийцы, внезапно разговорившись, шумною толпою потекли к входу в ратушу. Лица их оттаивали.

Пленники, час назад избежавшие смерти, поплелись следом. Хотя бы для того, чтобы узнать о причинах метаморфоз расстрельной команды.

«Только не в подвал», – подумал Гриша. Валлийцы сразу после крохотного вестибюля свернули на лестницу, ведущую вниз. Рядом горестно вздохнула Наталия Кох.