Развиртуализация. Часть первая

Красный пояс – создание в Азиатско-тихоокеанском регионе государственных объединений взаимопомощи. Новая политика военного коммунизма в странах АТР. Безоговорочная капитуляция Японии.

По–видимому, это было подсобное помещение местной ремонтной бригады. Огромное, заваленное угловатыми железками, ящиками, залитое машинным маслом. Возможно, когда–то оно имело пристойный вид. Сейчас, когда поводов наводить глянец не осталось, его превратили в склад–оперативный штаб–паб–курилку–пыточную (?).

За огромным деревянным столом, заваленным бумагами, уставленным чашками, флягами, тарелками, ноутбуками… пребывал паноптикум из десятка валлийцев, похожих только общей небритостью и цветом камуфляжа. Они дымили в сторону узкой щелочки, служившей окном. Её верхняя часть проходила на десять сантиметров выше тротуара, поэтому дым в основном клубился внутри помещения.

Паноптикум загомонил одновременно с пришедшими. Раздались смешки, несколько человек схватились за фляги. Расстрельная команда ссыпала оружие у двери, преодолела несколько ступенек вниз и ступила на грязный пол совершенно другими людьми – теперь их сложно было заподозрить в намерении рубить головы другим разумным существам.

Из–за кромешного дыма происходящее в подвале сразу воспринималось с привкусом нереальности. Это помогло Кутялкину продолжить отключение всевозможных излишне человеческих чувств, переживаний, рефлексов, сохранившихся за последние два месяца.

Пленников (бывших?) втиснули к дальнему углу стола – поближе к окну, налили чего–то темного в пыльные пластиковые стаканчики. При этом хранители рыбы не переставали бурно обсуждать на уэльском волнующие события, суть которых Кутялкину пока не удавалось понять.

Обстановка подвала сразу непривычно ухватила, пришлась впору Грише. Он почувствовал необъяснимое родство с окруживщей его махновщиной. Хотелось попросить местного Беломора, от которого уже выедало глаза, затянуться едким, горьким дымом, глотнуть крепкого кофе, чифиря, пивасика, чего–нибудь более высокой степени перегонки, прикоснуться к стальной коже автомата.

«Господи, Господи! Какие еще чудеса ты приготовил мне? Я же ни разу не бывал в подобном вертепе. Откуда такие желания? Генный уровень? Прадедушка большевик?», – задумался Гриша.

Он залпом осушил свой стаканчик. Ром. Великолепно!

– Мика. Дишни[82], – Гришу ущипнули за локоть. Он не заметил, что справа от него, оседлав стул, уселся Галустян[83], вырастивший усы. В последнее время Михаилу не везет с карьерой – поэтому он отравился на опасные гастроли? – Надолго к нам?

Кутялкин не нашел, что ответить.

– Тоже Галустяна видишь? Блядь, сколько же времени должно пройти, чтобы «Нашу Рашу»[84] забыли? – поинтересовался Галустян с усами. После Лешего это был третий человек по эту сторону Ла–Манша, который разговаривал с Кутялкиным по–русски – весомый факт, чтобы стресс надолго пустил корни в хмелеющих потрохах Кутялкина и не утонул в следующей стопке рома.

Гриша дипломатично пожал плечами.

– Запасы на зиму делали, деревья рубили? – участливо спросил Мика. – Смертью лютой пугали?

Гриша кивнул.

– Расслабьтесь, амиго. Наши зондеркоманды только в поле бессердечные. Сейчас эти вурдалаки оттаят. Еще и оружия дадут. Девка твоя? – на ухо шепнул Мика.

Гриша на всякий случай подтвердил и это. Вновь молча. «До появления Джамшута[85] постараюсь быть лаконичным», – решил Кутялкин.

– Пойдем, проведу инструктаж. И красотку свою зови.

В углу подвала под грудой оружия угадывался стол. Подвешенная над ним лампочка освещала единственную табуретку и стены в коричневых разводах. Мика уселся, Кутялкин и Кох как ученики послушно замерли рядом.

Руки Мики ожили и заработали автономно, безошибочно выхватывая со стола детали. Через минуту чеченец держал собранную винтовку М–16[86].

– Welcome to Уэльс. Вторую после Ливии туристическую Мекку для ценителей автоматического оружия и крупнокалиберных пулеметов. Не пугайтесь всего этого, – Мика махнул затворной рамой винтовки в сторону стола, где разгорались нешуточные страсти, и принялся за следующий автомат. – Сегодня у нас очередное противостояние. Псы из Суонси. Я не сомневался, они снова придут. Неделю назад мы отбили их передовой отряд. Теперь псы принялись за дело обстоятельно. Обложили Фишгард по периметру. Поздравляю, вы – последние, кто просочился в эту мышеловку. Даже иудейские красотки из нерезиновой, – Мика подмигнул Кох. – Не в силах нам помочь. Абергуайну[87] конец. Проще принять неотвратимое, пребывая в нетрезвом сумеречном состоянии.

Оказалось, что это тост. Мика хлебнул из фляги, Кутялкин и Кох – из пластиковых стаканчиков, которые захватили с собой и всё это время скромно теребили в руках.