Высочайшая Йога Васиштхи. Книга Третья. Утпатти Пракарана. О создании.

Сарга 106. Об иллюзии: Жизнь в племени.

1. Король сказал:

Та страна, наполненная разными лесами и горами, похожа на эту нашу землю, как младший брат.

2. И здесь, в этой стране, похожей на райские небеса Индры, я исполняю обязанности короля, сидя среди этого собрания.

3. И вдруг тут появился этот безвестный жонглёр из далёких мест, как будто из нижних миров появился сам демон Майя, искусный в волшебстве.

4. Он взмахнул пучком павлиньих перьев, испускающих искры, как облака, несомые ветрами разрушения вселенной, разбрасывают радуги вокруг себя.

5. Увидев взмах перьев, я сам вскочил на коня, стоящего передо мной, и мой разум несколько помутился.

6. Как грозные облака Пушкара и Авартака проносятся над горами, дрожащими от силы разрушения конца света, так я оседлал этого коня.

7. Потом я один помчался в охотничью экспедицию, как океанская волна разрушения, несущаяся по опустевшей земле.

8. Со скоростью ветра я быстро умчался в далёкую землю, схожий с глупым разумом, постоянно увлекаемым материальными объектами.

9. Там ничего не было, как в пустой голове отчаявшегося, или как в разуме женщины, неспособной удержать мысль; вся земля в том ужасном месте была как будто сожжена огнём разрушения.

10. В этой огромной замёрзшей солёной пустыне не было ни птиц, ни деревьев, ни воды. Я был без сил, достигнув этой бескрайней пустыни.

11. Эта пустая иссушенная пещера была столь же огромна, как второе небо, или восьмой океан, или пятое море.

12. Она раскинулась широко, как разум мудрого, и была инертна и скучна, как разум глупца. Там не было видно следов людей, и не росла ни трава, ни деревья.

13. В этом пустынном месте мой разум стал надрывно–печальным, как бедная женщина, в своей нищете не имеющая ни родственника, ни пищи.

14. Вокруг в пространстве висели дрожащие миражи с текущими реками. Я пробыл там целый день в огромной печали и расстройстве.

15. Устав от душевной боли, я пересёк эту пустыню, так же как мудрый пересекает океан пустой и бессмысленной самсары.

16. Проскакав через пустыню верхом на коне, я попал в густой лес. С уставшим конём, я чувствовал наступающий конец, как заходящее солнце, пропадающее за западными горами.

17. Там росло множество деревьев джамбу и кадамба, в которых порхали и сладко пели птицы, казавшиеся друзьями путнику.

18. Были видны многочисленные кочки травы, разбросанные по земле, и не радующие глаз, как обманщику не доставляет радости в сердце нечестно обретённое богатство.

19. Прибыв из безводной пустыни, здесь я почувствовал некоторую радость, как для бесконечно страдающего человека болезнь кажется лучше смерти.

20. Я достиг места, где росли деревья джамбира, как мудрец Маркандея был счастлив достичь дерева посреди океана разрушения конца вселенной.

21. Я ухватился руками за стебель плюща, свисающего у моих плеч, как гора держится за гирлянды тёмных облаков, чувствуя нестерпимый жар солнца.

22. Конь выскользнул из–под меня и ускакал, как с человека, окунающегося в Гангу, смываются все грехи.

23. Уставший после долгого путешествия, я остался там отдохнуть после того, как солнце закатилось за гряды западных гор, как под сенью райского дерева, исполняющего желания.

24. Все дела в мире прекратились, как только солнце зашло за западные горы, как будто для отдыха от дневных занятий.

25. Постепенно на всё опустилась тьма, и в лесу начались ночные движения.

26. Я спрятался в дупле дерева на подстилке из мягкой травы, как птица устраивается на ночь в своём гнезде.

27. Я как будто потерял сознание, как укушенный змеёй или умерший, как безвольный несчастный, проданный в рабство, как утопленник в тёмном глухом колодце.

28. Ночь длилась как целая эпоха, в то время как я погрузился в забытьё, подобно мудрецу Маркандее, носимому по водам великого океана во время разрушения вселенной.

29. Той ночью я был полностью подавлен грузом своих страданий, и не думал ни об обязательном омовении, ни о молитве богам, ни о пище.

30. Ночь прошла, длинная и ужасная, как и я сам, страдающий, неспособный заснуть, дрожащий вместе с листьями.

31. Раскинувшаяся тьма, с сияющей луной, звёздами и цветущими лотосами, была сходна с моим лицом, потемневшим от страданий.

32. Когда вой диких демонов вокруг стал утихать, я, дрожа от холода и клацая зубами,

33. Дождался рассвета на востоке, как будто раскрасневшегося от хмельного пития, он словно смеялся надо мной, погрязшим в страданиях.

34. Скоро я увидел встающее солнце, спешащее оседлать своего слона на востоке, как нищий счастлив, найдя золото, и как непонимающий рад, обретя понимание.

35. Встав, я встряхнул свои одежды, подобно Шиве, взмахивающему слоновьей шкурой в самозабвенном танце на рассвете.

36. Я пошёл бродить по этой огромной равнине, покрытой лесами, как Индра бродил по всему миру, когда огни разрушения сожгли там всех живых существ.

37. В этой суровой глуши не было видно никаких живых существ, как нет ни малейших следов благородных качеств в теле глупца.

38. Только стаи бесстрашных птиц во множестве перелетали с места на место, непрестанно посвистывая и чирикая.

39. К полудню, когда солнце в небе стояло высоко, и утренняя роса, омывавшая плющи и лианы, высохла,

40. Я увидел девушку, несущую горшок с пищей, как демон–данава узрел Шиву в женском облике Мадхави, несущую кувшин с нектаром бессмертия.

41. Она была очень темнокожей, в чёрных одеждах, с быстрыми глазами, похожими на звёзды на ночном небе, и я подошёл к ней, как луна в ночи.

42. Я попросил девушку дать мне поскорее еды в моём несчастном состоянии:

«Ведь счастье и успех сопутствуют тем, кто помогает другим в страдании!

43. О девушка, я страдаю от невыносимого голода, как чёрная змея, которая от голода в дупле сухого дерева глотает собственных детёнышей!»

44. Хотя я её молил о еде, она ничего мне не дала, как богиня Лакшми, которую умоляет о богатстве недостойный человек.

45. Затем я долго и непрестанно шёл за ней, следуя от одной рощи деревьев к другой роще, уподобясь её тени.

46. Затем она сказала мне: «Меня зовут Харакеюри, и знай, что я из племени неприкасаемых чандалов, которые жестоки, как демоны–ракшасы и питаются плотью людей, лошадей и слонов.

47. Ты не получишь еды от меня из–за уважения к твоему королевскому статусу, как никто не получает уважения от дикаря, которому от тебя ничего не надо».

48. Сказала она, продолжая идти лёгкой походкой, шаг за шагом уходя всё дальше в лес:

49. «Я дам тебе этой еды, только если ты станешь моим мужем, ведь обычно люди не помогают другим без взаимности!

50. Здесь мой отец, неприкасаемый пулкаса, на волах вспахивает поле, серый от пыли и голодный, похожий на духа–веталу, обитающего на кладбищах.

51. Эта еда — для него. Я могу её дать только своему мужу, ведь супругу нужно служить даже ценой жизни».

52. Когда она сказала это, я согласился стать её мужем, ибо кто в таком несчастном положении размышляет о разнице положений, о правилах поведения и семье?

53. Тогда она разделила пищу на две части и дала мне половину, как в давние времена Мадхави преподнесла страждущему Индре половину нектара бессмертия.

54. Я выпил напиток из плодов джамбу, и съел пищу, приготовленную неприкасаемыми чандалами, и заснул там, уставший и утомившийся от мучений.

55. Потом она приблизилась ко мне, как чёрная туча, закрывающая солнце, и, взяв меня за руку, нежно увлекла меня за собой.

56. Она привела меня к своему отцу, страшному и грузному, грязному и ужасному видом, словно муки преисподней.

57. Она шёпотом рассказала ему об обстоятельствах нашей встречи, как неслышно гудит пчела у уха слона:

58. «Если ты позволишь, отец, он станет моим мужем». «Да будет так!» — сказал он — «когда закончится день».

59. Когда повсюду туманные облака и тучи пыли окрасились в красно–коричневые цвета, он отпустил волов из упряжки, как смерть спускает с цепи своих слуг; и, когда день окончился, мы пошли в деревню вместе с этим чудовищем.

60. Быстро мы добрались до деревни чандалов, в сумерках пройдя через долгий лес, как демоны–веталы перелетают с одного кладбища на другое.

61. Там в одном месте были разделанные на куски туши обезьян, кур и ворон, в другом земля была пропитана кровью, и повсюду летали тучи мух.

62. Влажные внутренности и жилы животных были развешаны для сушки, привлекая птиц, кричавших в деревьях в рощах у домов.

63. У дверей домов лежали во множестве жирные куски плоти для просушивания, над которыми кружили птицы, на виду валялись куски шкур животных, покрытые кровью.

64. Мальчишки бегали с кусками сырого мяса в руках, вокруг них жужжали мухи, и старики–чандалы присматривали за детьми, прикрикивая на них.

65. Мы вошли в ужасный дом, полный черепов и внутренностей, как слуги смерти во время разрушения вселенной, рыщущие среди мёртвых существ.

66. Мне торопливо подали пальмовый лист для сидения, и я сел в этом доме своего нового тестя.

67. Косоглазая тёща, с налитыми кровью глазами, посмотрев на меня, с удовольствием пробормотала: «А это наш зять!»

68. Затем, отдохнув, сидя на шкурах животных, мы поужинали мясной пищей, олицетворяющей огромную массу моих прошлых дурных поступков.

69. Истории и речи, которые я там слышал, были жестоки и весьма отвратительны, будучи семенами бесконечных страданий.

70. Когда день закончился и на безоблачном небе засияли звёзды, были проведены ритуалы и церемонии, и мне преподнесли богатое подношение одежд и прочего;

71. И чёрный отец отдал мне в жены эту ужасную тёмную девушку с чёрной кожей, как грех приносит боль.

72. Эти неприкасаемые, питающиеся собаками, праздновали свадьбу громкими криками и пьянками, громко стуча в барабаны и танцуя, словно сосредоточия грехов.

Этим заканчивается сарга сто шестая «Об иллюзии: Жизнь в племени» книги третьей «О создании» Маха—Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.