Бессердечный принц. Раскол

Глава 13. Ольга

Заметив мой пришибленный вид и пристальный взор на рубиновых пятнах, Влад фыркнул. Прояснить ситуацию он счел своим долгом только после минутной паузы, за которую я успела трижды похоронить Оксану.

— Это не моя кровь.

Я приподняла брови, затем громко фыркнула. Всевышний, да кого вы волнуете, командир?

— И не мечтайте, ваше превосходительство, — язвительные намеки Влад проигнорировал. У него вообще прекрасно работала защита на любые замечания с моей стороны. — Оксана в порядке?

— Что у вас входит в понятие «порядок»?

У меня руки зачесались, зажгло ладони от желания оставить отпечаток на щеке Ящинского. Ярко-красный, чтобы издалека каждый ефрейтор в городе видел и взгляд отводил. Именно в эту секунду я ненавидела Влада больше всего на свете.

Все в рамках наших с ним отношений: обоюдная неприязнь, подпитываемая желанием поубивать друг друга. Уверена, Влад бы отправил меня за решетку, предоставь Алексей подобную возможность. Сам бы провел допрос, а после отдал приказ о казни.

— Чья это кровь? — с преувеличенным равнодушием поинтересовалась я, когда наконец взяла себя в руки.

Хватит с него удовольствия. Посмотрел на мои эмоции, почувствовал — и достаточно. Даже с Рябова все краски сошли, лицо стало белее кружевных салфеток в нашем доме.

— Начальника охраны дворца, — ответил Влад. Видя мое непонимание, он соизволил сухо дополнить отчет: — Принял какую-то дрянь, лекарь не успел на вызов. Подонок захлебнулся собственной кровью раньше.

Так вот откуда крики. Предатель был из своих?

От этой мысли по телу покатился холодный пот, ведь я слишком хорошо знала историю. В том числе моей семьи. Когда среди высшего руководства военных министерств или департаментов заводились предатели, страна рушилась. Единство Российской империи, ее главная сила — флот и армия. Фундамент. Его уничтожение вело к неизбежным последствиям, после которых начиналось кровавое противостояние.

— А-а-а… начальник караула?

Влад не обернулся, только махнул неопределенно рукой куда-то в сторону развилки в конце коридора. Насколько я помнила, справа был еще один лифт, служебный. Доступ к нему получали по специальным картам, исключительно узкий круг лиц — высший уровень безопасности. За железобетонными стенами, усиленными заклятиями, прятались казематы, где под строгой охраной содержались военные преступники и предатели страны.

Я обняла себя. Там погибла вся моя семья. Хоть никто официально сей факт не подтвердил, но я-то знала, куда их отправили. На третий уровень и ниже, откуда люди никогда не возвращались.

— Ох…

Вздрогнув, я повернулась к Рябову. Совсем забыла про эмоции, а еще неконтролируемый хаос, который периодически срывался с цепи. Из-за него бедного охранника скрутило пополам, никакие защитные амулеты и браслеты не помогали. Усиленная в десятки раз хаосом, магия ручейком потекла к несчастному, обхватила шею, проникала под кожу, отравляла эмоциями. Моими эмоциями.

Влад тоже заметил, как скрючило бедолагу Рябова. Ничего не сказав, он тем не менее громко хмыкнул, из-за чего я дернулась и незаметно схватила искрящееся полотно. Магия воспротивилась, по пальцам больно ударило.

— Время, княгиня, — кивнул Влад, как бы намекая, чтобы я поторапливалась.

С трудом сорвав магические путы с Рябова, я быстро попрощалась и пошла следом за Ящинским. Все заранее подготовленные фразы вылетели из головы, я даже не представляла, что скажу Оксане. И зачем вообще так спешила ей на помощь. Объективных причин не нашлось ни тогда в машине, ни сейчас в бастионе.

Допустим, я вытащу отсюда одну девушку. А что делать с тысячами других?

— Что-то удалось выяснить насчет Оксаны? Она рассказала, почему напала на Алексея? — Влад бросил на меня долгий взгляд, и я выругалась про себя.

Назвать цесаревича по имени прилюдно. Надо же так опростоволоситься.

— Нет.

Опять коротко, резко и четко, чтобы не возникло желания переспрашивать.

— А ее родственники? У нее кто-то есть?

— Да.

— Влад, — я резко остановилась заветной двери. Сердце в груди напомнило бабочку, запертую в банке. Безуспешно трепыхаясь, оно билось о ребра, отчего шум в голове усилился.

— Вы пришли сюда, княгиня, с намерением поговорить, — он развернулся, встал рядом с электронным замком. Только ключ-карту не приложил к панели с мигающим датчиком, словно чего-то ждал.

— Верно, — в горле пересохло, язык еле ворочался.

— Мой вам совет, княгиня. Не дружеский, не любовный, а человеческий, — я поежилась от серебристо-серого взора. — Держитесь подальше от интриг. Целее будете.

Цвет глаз так походил на тот, что не давал покоя по ночам, а после утаскивал за собой под ледяной панцирь Невы. Только в отличие от своего титулованного брата, Влад казался мне чужим. Абсолютно. Я не ощущала тепла, которое пусть недолго, но появлялось в объятиях Алексея. Было в цесаревиче что-то особенное, за ним тянешься, обжигаешься. Снова и снова. Пока не превратишься в уголек.

С Владом все иначе, он другой. Хоть и тоже… Романов.

— Прекрасно, — я склонила голову. — Теперь я увижу Оксану?

Противный писк чуть не разорвал перепонки, после чего раздался грохот сработавшегося механизма, и металлическая дверь приоткрылась. Влад схватился за ручку, на секунду сжал, затем шумно вздохнул.

— Полчаса, не больше, — бросил он.

— Спасибо, — я шагнула к порогу, откуда желтый свет потянулся щупальцами в коридор. — Ты не пожалеешь о своем решении.

— Я жалею об одном, княгиня, — Влад отступил, чтобы я вошла в допросную. — Что его императорское высочество слишком доверяет вам.

— Он никому не доверяет.

— Ошибаетесь.

Я раньше никогда не бывала в комнатах для допросов, но вряд ли они отличались друг от друга.

Под высоким потолком прятались камеры, которые фиксировали каждое движение. Еще одна записывала все, что происходило во время общения жандармов с подозреваемым. Очередная безликая комната, коими полнился весь Трубецкой бастион.

Унылость этому месту придавала скудность оттенков — все та же белая штукатурка и стальные панели — и катастрофическое отсутствие нормальной мебели. Всего-то парочка стульев: мягкое кресло для следователя и жесткий табурет для преступника. Впаянная в столешницу, металлическая петля удерживала на крепкую цепочку. Ее пристегивали к наручникам, чтобы заключенный не набросился на уполномоченное лицо.

Вот и Оксану пристегнули. На тонких запястьях тяжелые браслеты смотрелись дико, явно причиняли ей боль. Искусанные до крови губы, а где-то багровые следы на коже, говорили сами за себя.

Едва я вошла, Оксана подняла на меня затравленный взгляд. Пахнуло животным ужасом, настолько резким и запоминающимся, что я на мгновение оступилась. Она здесь пробыла час или два, но стены уже впитали ее эмоции. Никакая система фильтрации воздуха не помогала, даже если бы работала. А судя по сырости — никто сим фактом не озадачился.

— Ваше сиятельство… — чуть слышно пробормотала Оксана.

— Княгиня, будьте добры, пройдите на безопасную сторону, — я повернулась к черноокому цыгану.

Баро Степанович склонил голову, однако я заметила недоумение у него на лице. Секундное замешательство, которое, впрочем, быстро сменилось равнодушием. Он отступил на два шага к противоположной стене, как бы приглашая меня пройти к столу и сесть. Даже небрежно рукой махнул, а затем поклонился.

Оксана смотрела затравленно, как загнанный в угол зверек: взор заметался в поисках свободного прохода, куда можно юркнуть и унестись подальше от опасного места. Все лишь фантазия, но зато какая яркая, словно я присутствовала на императорской охоте и воочию наблюдала за происходящим.

Мое появление только добавило страха, вытянуло последние краски с бледного личика. Ни веснушек, ни намека на жизнь в тщедушном тельце, Оксана еще больше сжалась, как бы самоустраняясь.

— Расстегните наручники, — попросила я и пояснила, когда Баро Степанович озадаченно выгнул брови: — Защитные символы блокируют магию.

С видимым нежеланием Влад оторвался от стены и подошел к Оксане, которая затряслась от ужаса. На меня буквально пахнуло гнильем, отчего сразу подступила тошнота к горлу. Я сглотнула желчь, порадовавшись, что ничего толком не ела.

— Не надо! — заметалась на стуле Оксана, ножки скрипнули. — Не трогайте меня!

— Успокойся.

Короткий приказ ударился о глухие стены, буквально впился в сознание всех присутствующих клешнями. Я выпрямила спину, Баро Степанович замер в боевой позе. Он потянулся к колоде карт, прикрепленной к поясу, но так и не призвал ни один аркан. Потому что Оксана прекратила извиваться, застыла и впилась взглядом во Влада, который аккуратно сжал ее чуть выше локтя.

— Все хорошо, я лишь сниму наручники, — удивительно, но его голос звучал мягко. Умиротворяюще.

Я внимательно проследила за тем, как длинные пальцы заскользили по белой коже прямо к тяжёлым браслетам. Щелчок ударил по натянутым нервам, отчего я вздрогнула и несильно сжала край стола: тяжелые цепи с грохотом упали, и дышать сразу стало легче. Намного легче. Уже не чувствовалась та спертость воздуха, которая мешала вдохнуть поглубже.

— Оксана, — позвала я перепуганную Мечихину, — дай, пожалуйста, свои руки.

— Вы сломаете мое сознание?

Недоуменно моргнув, я посмотрела на Влада. Ответа не последовало, он лишь пожал плечами и поднялся.

— Я не менталист, — уточнила я после некоторого замешательства. — Эмпат, потому помогу тебе немного успокоиться и вспомнить что-нибудь… Полезное.

Разумеется, я не планировала копаться в чувствах Оксаны, от меня требовалось в рамках расследования. Оставалась надежда, что для жандармов она не представляла особого интереса.

— Полицейский говорил, что мне выжгут сознание здесь, — все так же тихо отозвалась Оксана, будто совсем не слышала моих слов. — Разнесут в клочья, оставят только овощ.

Раздался всхлип, и я с негодованием повернулась к Баро Степановичу. На Влада не смотрела: бесполезно искать там сочувствие к потенциальной преступнице, ведь оно отсутствовало.

— Разве с подозреваемыми ведут себя таким образом стражи правопорядка? — поинтересовалась я у замявшегося Баро Степановича.

— Оксана Витальевна напала на его императорское высочество с ножом, — холодно ответил Влад. — За подобные выходки есть статья, а приговор там один — расстрел.

— Я не хотела. Не хотела, — замотала головой Мечихина. Зажав уши, она сгорбилась на стуле и негромко завыла.

Без естественной защиты меня моментально скрутило от переизбытка эмоций, браслет не помог. После боя у дворца собственное сознание походило на оголённые провода, по которым сейчас шло электричество. Оно пронзало мое тело, разносилось по венам и стремилось к самому сердцу.

— Прекратите, вы ее только пугаете, — с трудом выговорила я, на поверхности стола появилась алая капля. Сосуды не выдержали, пошла кровь из носа.

— О чем вы, княгиня? — будто не замечая моего состояния, продолжил давить Влад. — Девица Мечихина умышленно скрывает правду, потому и нужны менталисты.

— Нет, не нужны. Мы сами разберемся.

— С государственной преступницей?

— Она не… — я замолчала, встретившись с настоящей бурей.

Не взгляд, а жидкое серебро.

Драгоценный металл затопил радужку Ящинского, грозило вот-вот поглотить сузившийся зрачок. Пусть дар он потерял, но по-прежнему внушал опасение символами, набитыми на руках, и безграничной ненавистью. Бесконечное количество эмоций жило внутри, казалось бы, всегда уравновешенного Влада. За каменной стеной бились волны, властвовал шторм, остановить который никому не под силу.

Если бы кто-то подточил препятствие, тогда весь поток хлынул наружу. Один Всевышний знал, чем бы все закончилось. Может, не зря Алексей опасался сводного брата?

— Форма, там была форма, — мы вздрогнули и повернулись к позабытой на минуту Оксане, которая внезапно впала в транс. Я едва успела поймать оборванные нити, чтобы немного стабилизировать ее состояние. — Такая красивая, как у настоящего военного.

Ох, а вот это плохо.

— Военного? — Баро Степанович подошел ближе, оттеснил плечом замершего Влада и опустился перед Оксаной на корточки. — Вы видели старшего унтер-офицера Вавилова?

— Кого? — она повернулась ко мне, затем робко улыбнулась.

Сопротивление чужой магии усилилось, пришлось увеличить напор. Игнорируя доводы рассудка и мрачный взгляд Влада, я обратилась к хаосу. На мой в груди разлилось знакомое тепло, над головой замигала лампочка, и запах жженого пластика заполонил допросную.

Кажется, я сломала одну из камер или магические потоки выжгли какие-то там микросхемы, поскольку где-то задымило. Даже пожарная сигнализация сработала, правда, Влад сразу же отключил ее.

— Оксана, ты видела старшего офицера раньше? Он приказал тебе напасть на цесаревича? — я поймала ее узкую ладошку и поняла, насколько бедняжка промерзла в этом сыром бетоном гробу.

— Нет, — опять раздался четкий ответ.

— Кто-то из высшего руководства? — продолжил забрасывать вопросами Баро. — Майор? Генерал? Были нашивки? Ты видела его мундир, рассмотрела какие-то знаки?

— Нет, — Оксана глупо хихикнула и под воздействием моей силы окончательно расслабилась. — Нет, нет! Он пришел из зеркала! Сказал, что ищет друга, хочет помочь!

По воздуху прошла рябь, и, повинуясь инстинкту, я отдёрнула руку.

Когда Оксана забилась в судорогах — ни Баро, ни Влад не удержали ее. Рухнув на пол вместе со стулом, она захрипела, затем вцепилась в собственное горло, словно душила себя. Или хотела вытащить что-то. Царапая пол и ломая ногти, Оксана отчаянно молила о помощи. Безмолвно, с жутким всхлипом.

— Аккуратнее! — рявкнул Влад, когда Баро в очередной раз не удержал Мечихину. Вывернувшись, она, захлебываясь кровью, поползла вперед.

— Все демоны преисподней, да что с ней, — прорычал Светлаков.

Он сунул пальцы в раскрытый рот Оксаны, после чего извлек оттуда испачканный слюной и кровью осколок.

— Второй уровень, допросная комната. Лекаря сюда, быстрее. Ранена подозреваемая, — услышала я краем уха голос Влада. — Что там? — обратился он уже к Баро.

— Сам посмотри. Кажется, стекло.

Давление никуда не исчезло, лишь немного стихло, как и Мечихина на полу. От крохотного кусочка потянуло знакомым жаром. Хаос. Его сила наполняла осколок, потому он ярко сиял при свете жужжащих от напряжения ламп.

— Не стекло, — прошептала я, — зеркало.

— Влад? — позвал Баро и аккуратно отпустил лежащую неподвижно Оксану, рядом с которой натекла красная лужа. — Ты в порядке?

— Зеркальщик, — выдохнул Ящинский, глядя прямо на осколок.