Бессердечный принц. Раскол

Глава 51. Ольга

Ни одна сладость в мире не сравнилась бы с предложением Марии в тот момент, когда она прошептала заветные слова. Сердце дрогнуло от предвкушения, а поганый язык заметался во рту в слепом желании высказать глупое: «Да, хочу! Дай, дай, дай!»

Все мысли о долге и неправильности происходящего растворились в мареве бесконечных фантазий. В них на голове Алексея больше не сверкала корона. Без нее он был милее и люб моей истосковавшейся от одиночества душе, чем с ней и властью вкупе.

В Пустоту к матушке Смерти страну, народ и весь груз бессмысленной ответственности. Пусть бы кто-то другой тащил на плечах тонны обязательств, что нерушимыми цепями намертво приковали цесаревича к трону. Потому что будущий императорский титул висел пудовым замком на дубовых створках, за которыми томилась в ожидании спасения его личная свобода.

Не будь медово-пряная ложь Марии настолько безыскусной, вероятно, я бы последовала за ней без раздумий. Но именно в простоте заключилась вся невиданная мощь императрицы. Благодаря ей она находила отклик в сердцах обиженных властью людей и нелюдей, поэтому они так слепо шли за ней. Клали головы на закланье, умирали за ее идеалы, предавали собственные принципы и клятвы.

Неистово верили в ту правду, которую вкладывала им в головы Мария. В ее правду.

— Заманчивое предложение, — я отстранилась, когда передо мной возник спасительный бокал хереса и выбранное мною блюдо.

После того как официант исчез, я потянулась за вином, чтобы немного успокоить расшалившееся воображение. Меньше всего хотелось, чтобы Мария разглядела мою минутную слабость и цепко поймала ее за хвост, точно уплывающую от сетей рыбешку.

— Но? — императрица вскинула бровь.

— Но я, пожалуй, откажусь.

— И почему же?

— Потому что я не предательница, Ваше Императорское Величество. И никогда ей не стану.

Вопреки моим предположениям Мария не разозлилась, наоборот, осталась заинтригованной. Склонив голову к плечу, она выжидающе постучала ногтями по столу, и я обратила внимание на ее маникюр. Угольно-черный лак, запрещенный всеми известными протоколами, очень подходил созданному образу.

Образу женщины, которая всем своим видом напоминала пламя. Пламя ненависти, революции, свободы. Даже аксессуары и одежду Мария выбирала такие, чтобы оставаться максимально заметной для своих приспешников. Она лепила из себя их символ, и они цеплялись за эту яркую картинку.

Почему же на улице и в ресторане никто не обратил на нее внимания? Неужели сила убеждения новостных лент так сильна? Люди действительно поверили, будто участие Марии в прошлогоднем нападении на императорский дворец — всего лишь слухи? И только краснозорьцы виновны в гибели нескольких человек?

Как же легко управлять людским сознанием через известные способы подачи информации. Через них карали, миловали и снова карали неугодных. Сегодня толпа возвеличивала кумира, а завтра публично его порицала.

Аналогично с царской семьей: несколько лет назад все обожали Марию, обожествляли ее, называли «золушкой, покорившей императорское сердце». Сравнивали с принцессой Дианой, столь любимой многими в Великобритании. Ее обожали, возвышали, оглядывались на нее.

А после «смерти» популярность Марии неожиданно стихла под гнетом насмешек над ее плебейским происхождением и польской кровью. Интернет заполонили обличительные статьи и видео, направленные на то, чтобы всячески очернить образ пресветлой императрицы.

Император Николай так старательно уничтожал любое упоминание о супруге, что вскорости о ней действительно забыли и вспоминали только в дни рождения цесаревича. Когда какое-нибудь желтушное издание затрагивало тему его матери и презрительно называло «наполовину пшеком». Обычно подобные статейки никто не читал, лишь любители грязи да сетевые тролли.

Теперь по семье императора били из его же оружия. Переворачивали правду, обличали ложь в шкуру из недосказанности и выдуманных фактов, развернули кампанию по уничтожению репутации будущего наследника престола. Да так грамотно, что не подкопаешься при всем желании. Пока все службы ловили громогласных преступников, тихие шпионы через паблики и блоги распространяли грязь и отравляли общество.

Что мы в итоге получили? Бунты. Много-много бунтов.

— Знаешь, Ольга, — Мария взяла бокал с вином и легонько стукнула о край моего. От хрустального звона я непроизвольно вздрогнула. — Иногда ты становишься предателем в глазах дорогих людей совершенно случайно. Из-за одной ошибки или неверно поданной информации.

Я нахмурилась и обхватила тонкую ножку, затем погладила пальцем прозрачное стекло.

— Вы о себе?

Мария улыбнулась.

— О нет, — она тихо рассмеялась. — В половине того, что обо мне известно, я виновна. Такова безжалостная правда. Путь к власти кровав, одинок и уничтожает нашу бессмертную душу.

— Но? — я вернула Марии то же выражение, которое она сделала после моего отказа.

— Но другая половина фактов соткана из миллиарда лживых наговоров. Потому что никогда и ни при каких обстоятельствах я бы не причинила вреда своему сыну.

— Вы напали на императорский дворец в прошлом году и в этом. Погибло много людей. После чего устроили шоу с вырванным сердцем у храма. Про террористический акт с участием нескольких призванных и магов-хаоса, где пострадал цесаревич, я вообще молчу.

— Виновна, однако не во всех преступлениях. Прошлогодняя акция и храм не имели под собой цели навредить Алексею или императору. Пожелай я скоропостижной смерти мужу, давно бы обеспечила ее Николаю. Однако он жив и относительно здоров, к моему глубочайшему сожалению, — Мария отпила вина, и мне почудилось, будто между алых губ мелькнул раздвоенный язык.

— Ненависть к мужу вы все-таки не отрицаете, — поковырявшись в шпинате, я разворошила жалкие кусочки крабового мяса и ощутила во рту кислый привкус подступающей рвоты.

После сложного дня, наполненного нервным ожиданием, и постоянного применения хаоса ко мне пришел ожидаемый откат. Слабее, чем в прошлый раз, но все такой же мощный. Подступившая немочь чуть не заставила разжать пальцы и выпустить вилку, а темные мушки, заскакавшие перед глазами, слились в вязкую черную кляксу.

— Я ненавижу Николая точно так же, как ненавижу эту страну и этот народ, — холодно проговорила Мария, пока меня раскачивало из стороны в сторону. Серебристый блеск вилки в ее руке помог мне сосредоточиться и не упасть в обморок. — Будь моя воля, я бы выжгла здесь все до тла.

— Но?

Собственная хрипотца в голосе неприятно резанула по ушам.

— Алекс очень любит Россию. Любит так, как может любить только истинный государь. Мои прошлые попытки отвернуть его от страны заканчивались провалом. Теперь я желаю, чтобы он стал моим союзником, а не врагом. Мы бы вместе добились величия империи.

— Под вашим чутким руководством?

— Разумеется. Дибирек!

Голос императрицы противным жужжанием врезался в черепную коробку, словно металлическое сверло. Буквально ввинтился в толстые кости, пробил стенки и добрался до мозга, готового взорваться от перенапряжения. Потом раздались глухие удары: первый, второй, третий…

А через секунду все исчезло. Осталось только бархатистое мурлыканье, от которого приятно пощекотало в районе затылка.

Я застыла и прислушалась к монотонной речи кама, затем ощутила прикосновение его загрубевших пальцев. При этом сам он по-прежнему неподвижно стоял у окна, будто медная статуя. Изредка по краю бубна пробегали едва заметные искры, но и они вскоре погасли вместе с ушедшей головной болью.

— Легче? — поинтересовалась Мария, когда я, наконец, пришла в себя.

— Да, — призналась честно.

— Вижу, что попытки Николая найти лекарство от хаоса так и не принесли плоды. Миллиарды рублей вложены, а толку ноль.

Она потянулась к блюду с фруктовой нарезкой и оторвала виноградину. Когда все это успели принести, я так и не поняла.

— Вы тоже обещаете людям с хаосом невозможное, — после приступа язык еле двигался, а инстинкт самосохранения полностью атрофировался.

— Я обещаю им главное, Ольга. Свободу. Единственную ценность, которую не купишь ни за деньги, ни за драгоценности. Помимо любви, разумеется.

— Свобода — иллюзия.

Мария беспечно пожала плечами, затем вернулась к вину.

— Но даже иллюзия лучше суровой реальности. Не так ли?

Еда больше не привлекала. У меня бы кусок в горло не пролез после произошедшего, оттого вынужденное времяпрепровождение в обществе императрицы превратилось в пытку. Я устала, вымоталась и желала уйти. Покинуть удушливые стены, что напирали на меня с четырех сторон, и спрятаться дома от всего мира.

— Аудиенция длится почти час, — я бросила взгляд на загоревшийся экран смартфона.

— Желаешь уйти?

— Мой ресурс вежливости на сегодня исчерпан, Ваше Императорское Величество.

— И не спросишь ни о чем напоследок?

— Вы сказали, что виновны не во всех преступлениях. Что с оставшимися терактами? Зимний дворец, потом театр, следом Васильевский остров…

— Какой театр?

— Жестокое убийство господина Берницкого в Большом театре. Вы не в курсе?

Я уловила едва заметные колебания эмоций Марии. Они имели тонкий цветочный аромат, который усилился, как только речь зашла о погибшем режиссере. Мускусные оттенки и пряная композиция, напоминающая смесь эфирного масла гибискуса с вином, заиграли новыми красками.

Теперь я с легкостью отличала ложь от правды, если речь шла об императрице. Несмотря на мощные амулеты Романовых, разбуженный хаос пробрался сквозь стену непробиваемой невозмутимости и заставил Марию нервно дернутся. Она шумно втянула носом воздух, затем сжала пальцы в кулак, словно почувствовала мою магию.

— Осторожнее, Ольга, — отчеканила императрица. — Терпение имеет свои границы.

— Зачем вы убили Берницкого? — поинтересовалась в лоб.

— А другие случаи тебя не волнуют?

Один в один Алексей. Он тоже часто отвечал вопросом на вопрос, и я едва сдержалась от желания закатить глаза.

— Вы сами сказали, что не причините вреда сыну. Магия лишь подтвердила ваши слова.

— Верно, я же не дура. Если отринуть любовь, остается еще один немаловажный факт. Сердце, — Мария коснулась груди там, где за панцирем из ребер бился жизненно важный орган человека. — Умрет Алексей, умру и я.

— Хорошо, — я кивнула и, сцепив пальцы в замок, поднесла их к губам. — Тогда кто?

Мелькнула монетка — обычный пятирублевый позолотник. Желтый отблеск в лучах полуденного солнца, проникающего в зал, ослепил на несколько секунд, когда Мария покрутила им перед моим лицом.

— Обычно у монеты две стороны. Орел, — перед глазами появилось изображение герба Российской империи. Потом оно исчезло и сменилось чеканным профилем императора Никола III. — И решка.

Мария повернула монету так, чтобы я рассмотрела ее боковину. После чего императрица опустила руку и отправила пятирублевый позолотник в путешествие по столу. Скребущий звук движения закончился громким падением на пол.

— Все забывают про связующую часть — ребро. Зарубок на нем столько, что вовек не сосчитать, — она вновь посмотрела на меня. — Одни из них двигают империю к краху, а другие к величию.

— И какая же сторона вы? — спросила я.

— Та, которая заботится о благополучии сына, — мягко откликнулась Мария.

Кивнув, я расцепила пальцы и очертила край бокала указательным.

— Допустим, вы — орел. Или одна из голов. А часть ребра — ваши благодетели, помогающие вам нести этот крест путем вливания некоторой доли капитала. Так?

Она ничего не сказала, но мне ее ответ не требовался.

— Тогда убийство Берницкого тем более не вписывается в картину. Что же вам сделал бедный режиссер?

Аромат мускуса и цветов усилился, отчего кислорода в зале стало катастрофически мало. Мне пришлось сделать глубокий вдох, потом промочить горло хересом, потому что запах въелся в кожу и горьким осадком лег на язык.

— А ты не сдаешься, как я посмотрю, — опасно прищурилась Мария. — Похвальная позиция, но весьма недальновидная.

— Вы сами разрешили задавать вопросы без предварительных условий, Ваше Императорское Величество, — сухо сказала я и поставила бокал. — Выбравшийся из тела Берницкого монстр позднее напал на одного из генерал-майоров Отдельного корпуса жандармов, Владислава Ящинского. Учитывая трепетное отношение цесаревича к этому человеку, весьма недальновидно использовать жестокое жертвоприношение и клятву на крови для охоты на него. Чего вы добиваетесь?

У меня закружилась голова, потому что Мария стремительно подалась вперед. Точно взбешенная змея, распустившая капюшон, она громко зашипела, и в пряную композицию ворвалась острая нотка жгучего перца. Да такая, что в носу засвербело, а грудь сжало в отчаянной попытке вдохнуть во всю силу легких.

— Я желаю, чтобы царский выродок, порожденный мерзкой холопкой, исчез на веки веков из мира живых. Отправился к своей чокнутой мамаше и провел остаток вечности, скитаясь по дорогам бесконечной Пустоты. Пока не придет к чертогам Смерти, которая, возможно, его пожалеет и возьмет на службу в качестве своей домашней шавки.

Наши взгляды пересеклись.

Впервые за все время общения с императрицей я заметила в глубине бездонных зрачков огоньки безумия. Злоба, пожирающая ее изнутри при упоминании Влада, толчками выходила вместе со рваным дыханием. Подпитывала пламя под котлом, где бурлило варево из безудержных эмоций. Видя насквозь состояние Марии, я улыбнулась и поймала хрупкие нити, что рассекали воздух вокруг тяжело дышащей императрицы.

Алые шелковистые змейки сначала кусались, сопротивлялись, но в итоге покорно легли в ладонь и обвили запястье. От короткой ласки их свет угас, и пульс Марии стал ровнее. Рассеялась туманная дымка во взгляде, за которой мелькнула неприкрытая тревога. Услышав шаги, я подняла руку и остановила кама вместе с охранниками на полпути к столу. Сейчас чувства императрицы полностью подчинялись мне, и они все это понимали.

— Вы не можете даже смотреть на Влада спокойно, не так ли? Кто-то из ваших приспешников призвал монстра, чтобы тот закончил за зеркальщиком работу: отправил его в Пустоту на погибель. Или разорвал на части, как сделал с Берницким.

— Домыслы, — процедила Мария, когда я негромко усмехнулась. — Я призналась только в том, что не переношу на дух этого человека.

— Однако вид генерал-майора Ящинского напоминает о том, что в прошлом император выбрал не вас, законную супругу, а другую женщину. И, вероятно, вновь сделает выбор не в вашу пользу, когда наденет корону на голову другого сына. Этого вы боитесь?

Сомнения в том, что Алексей и Влад — братья, окончательно развеялись. А вот в догадке насчет передачи трона последнему, я засомневалась. Вряд ли Николай настолько беспечен и доверить империю тому, кто ни опытом, ни особыми умениями не отличился за время службы. Генерал-майор обладал рядом отличных качеств, но не был серьезным соперником цесаревичу. У них слишком разные роли, иной расклад сил.

Лишь одна маленькая деталь заставила бы императора передумать. Сердце и контракт со Смертью — главные источники проблем в царской семье. Нормальная практика, когда на место больных наследников готовили здоровых, среди которых явно не значился князь Андрей. Да и появление Марии за спиной младшего сына создавало серьезный прецедент для безоблачного будущего его императорского высочества.

Отпустив нити, я расслабилась и сбросила магические искры с кончиков пальцев. После чего пробормотала вежливые слова прощания, спешно поднялась, затем отвесила глубокий поклон. Никто из охраны не сделал шага в мою сторону. Поэтому я, сгорбившись в три погибели, спокойно добралась до двери спиной вперед, пока не наткнулась на запертые створки.

После этого я позволила себе посмотреть на Марию.

— Когда окажешься на моем месте, Ольга, поймешь, — устало проговорила императрица и откинулась на спинку стула. — Мы все желаем счастья сначала для себя, а потом вспоминаем о всеобщем благе. Кто утверждает обратное, тот бессовестно лжет.

— Возможно.

— Запомни мои слова, подумай хорошенько, а потом приходи за помощью. Я подожду, княгиня. Всего одна уступка, и два бесценных дара станут твоими.

— Свобода и сердце Алексея?

Мария подняла бокал, будто праздновала какую-то победу.

— До свидания, дорогая.