Бессердечный принц. Раскол

Глава 15. Алексей

— В следующий раз, ваше императорское высочество, будьте бдительнее. Они бы напали на вас без раздумий.

Я с усмешкой выбрался из автомобиля, подъехавшего прямо к парадному входу. Изо рта вырвалось облачко пара.

В Царском селе температура была ниже, из-за чего сразу захотелось нырнуть обратно в теплый салон. Промозглый ветер ласково прошелся по открытым участками кожи, затем рысью бросился на кроны голых деревьев и спящих под снежным одеялом кустарников.

В северной части парка зимой все казалось мертвым, несмотря на оживленную беготню слуг, охрану и постоянный поток автомобилей. Будто кто-то остановил время на долгие месяцы. Уж не знаю, почему императрица Екатерина выбрала именно это место для постройки здания. Ничего поприличнее в болотистых лесах губернии не нашлось?

Я не пытался найти логику в действиях своей родственницы. Правителей оценивали по их заслугам, и здесь Екатерина дала бы сто очков вперед любому из Романовых.

— «Если правитель подавляет бунты, значит, он что-то делает не так», — процитировал я свою прабабку Анастасию.

— Недостаточно внимателен к личной безопасности? — довольно поинтересовался Рахмат Алишерович.

Смело, но очень глупо. Подобные выходки оседали в памяти, а потом появлялись первые списки на казнь.

— Мало вешал, нужно больше, — равнодушно бросил я.

— Хорошая шутка, ваше императорское высочество, — съязвил Рахмат Алишерович.

— В каждой шутке есть доля философской составляющей.

— Туше.

Надо мной возвышалось вытянутое в длину двухэтажное здание с двойными флигелями по сторонам. В центре главного фасада два ряда колонн составляют великолепную сквозную колоннаду коринфского ордера. Со стороны регулярной части Александровского парка фасад здания сделали в виде полуротонды, перекрытой сферическим куполом, что существенно украсило общую фактуру.

Эту резиденцию очень любил Николай II, но у нас она совсем не пользовалась популярностью. Если так подумать, то Александровский дворец походил, скорее, на ссыльный дом. Тишина вокруг буквально резала по ушам, потому мы старались сюда приезжать только по необходимости. Как сегодня, без выбора.

— Ваше императорское высочество, добро пожаловать! — в наспех накинутом пальто мне навстречу выскочил бывший камер-фурьер отца.

Бедняга Ивашкевич так торопился, что поскользнулся на крыльце и чуть не пересчитал носом все ступеньки. Спас многолетний опыт при дворе императора: Максим Владимирович ловко вернул себе равновесие, затем встал по стойке смирно. Он единственный бросился на улицу при виде черного автомобиля, остальная прислуга предпочла спрятаться в недрах дворца и не показывать носа. Боялись.

Этикет был нарушен, приличия тоже. Впрочем, оно не так уж важно. Раздутый штат, регулируемый только новым «Табелем о рангах», все равно не выполнял половины своих обязанностей. А тысячи незнакомых лиц в доме изрядно напрягали.

— Добрый вечер, — с уважением склонил голову Рахмат Алишерович.

— Генерал, — подслеповато прищурился Максим Владимирович, узнав Соловьева раньше, чем тот скрылся в машине. — Здравствуйте.

На лице семидесятипятилетнего Ивашкевича застыла вежливая, но совершенно искусственная улыбка. Прошло пять лет, как его сняли с должности и отправили сюда управляющим, однако Максим Владимирович по-прежнему сохранял лицо даже в самых неловких ситуациях. Вот, например, как эта. Государственный преступник и цесаревич прибыли на одном автомобиле — ну подумаешь, ерунда какая.

— Если с церемониями покончено, я бы предпочел удалиться в кабинет, — с нажимом сказал я, как бы напоминая о своем присутствии.

Короткий обмен любезностями закончился. Максим Владимирович засуетился и бросился к водителю, который услужливо держал папку с документами. Из-за нее мы проторчали больше часа на выезде, пока разбирались с бунтовщиками. Договоры продаж на земельные участки в деревне Куммолово, заботливо собранные всеми нелюдями, ждали пересмотра.

— Я доложу вашему отцу насчет бунтовщиков, — кивнул Рахмат Алишерович. Интерес к Ивашкевичу он потерял, зато пристально посмотрел на меня. — Арестованных нужно наказать.

— Кого? Леших, домовых, чупакабр, мавок, водяных и русалок? — я забрал из рук Максима Владимировича папку. — Наш губернатор занимается выселением нелюдей с их территорий.

— Ваше императорское высочество, я не думаю…

— А ты не думай, твое дело защищать дом Романовых, Соловей. Или забыл о Василии?

Максим Владимирович изумленно воззрился на меня, однако я проигнорировал и вздох, и тихое бормотание. Все внимание переключилось на Рахмата Алишеровича, чьи челюсти сжались, стоило мне упомянуть его сына. Повезло, что Тихон Федорович остался с бунтовщиками. В противном случае сейчас бы началась череда лекций о моем хамском поведении с последующим докладом отцу.

Впрочем, Рахмат Алишерович расскажет. Лично.

— Простите, ваше императорское высочество, — он прекратил скрипеть зубами и поклонился. — Моя опасения продиктованы лишь заботой. Вы могли пострадать.

Мог, да. Агрессивная нечисть, науськанная нестабильной ситуацией в стране, легко бы порвала меня в клочья. И никакая сделка со Жнецом бы не спасла.

— Правомерность действий губернатора Краснова требует изучения, — я повторил слова, которые говорил бунтующим. — Сначала разрешение на проживание выдали, а затем отобрали, конфисковали имущество и земли для постройки базы отдыха.

Любопытно, ведь когда-то нечисть вытеснила из Куммолово людей. Деревня долгое время считалась упраздненной и пустовала, пока несколько лет назад местная община нелюдей не взяла ее под контроль. Они построили дома, договорились об аренде земли с последующим выкупом.

Теперь же местная власть сменилась, обвинила нечисть в незаконном присвоении территорий и потребовала их выселения, но деньги вернуть отказалась. При этом налоги стабильно собирала в казну губернии.

— Я не вправе давать оценку, — дернул плечом Рахмат Алишерович.

— Тогда и нечего обсуждать. Скажи императору, что этот вопрос переходит под мой личный контроль. Всех виновных накажу тоже сам. И да, — я окинул застывшего Рахмата Алишеровича взглядом. — Арестованных протестующих проверить на связи с «Красной зарей», допросить, а после взять под строгий надзор.

— Как прикажете, ваше императорское высочество.

Рахмат Алишерович сел в машину, а я, желая поскорее остаться один на один с работой, спешно двинулся к дворцу.

— Ваше императорское высочество! — всплеснул руками Максим Владимирович, когда до него дошло, что никого больше не будет. — А где же все-то?

Я недоуменно покосился на него, стоило Ивашкевичу догнать меня на лестнице.

— Кто?

— Ну как же? Ваша свита.

— Она вся с отцом, — спокойно ответил я и мысленно перекрестился.

Просто замечательно, что весь двор сейчас находился в Москве с отцом. Я не любил, когда по пятам бегала свора прислуги: гофмейстеры, гоффурьеры, камердинеры, горничные, повара. Каждый из них считал своим долгом вести отдельную книжечку прегрешений молодого наследника престола, чтобы при случае наябедничать отцу и получить вознаграждение.

— Ну тогда… — Максим Владимирович неуверенно замедлился, будто готовился к взрыву эмоций. Я же вновь почувствовал усталость и раздражение.

Что опять?

— Говори, — приказал негромко.

— Просто не положено, ваше императорское высочество. Давайте его высочество, Андрей Михайлович, предоставит вам часть своих слуг?

На ресницах Максима Владимировича появились первые снежинки, но они быстро растаяли и скатились каплями по причудливым изгибам морщин. Я с любопытством наблюдал за ее путешествием, пока не понял, чье имя промелькнуло в разговоре.

— Андрей? — мышцы самопроизвольно окаменели, пальцы крепко стиснули папку, и мягкий пластик сжался. — Мой кузен здесь?

— Вернулся два дня назад из заграничной поездки, — рот Максима Владимировича очертил букву «о». — Вы не знали? Из канцелярии его императорского величества прислали сообщение за неделю до приезда его высочества.

О Всевышний. Я шумно вдохнул, затем досчитал до десяти. Повторил процедуру трижды, пока не привел мысли в порядок и не погасил желание кого-нибудь придушить.

— Нет, я не в курсе, — сухо сказал как отрезал. — Полагаю, князь изволит потчевать?

Максим Владимирович замялся, кто бы сомневался. Уж ему ли не понимать, на что я сейчас намекнул.

— Вчера его высочество допоздна принимал гостей в своих покоях… — осторожно начал он.

Понятно, значит, весь сброд полусвета собрал в комнатах. Проститутки, недооцененные поэты, шаловливые вдовы, развратные жены чиновников, пьяницы-друзья и прочее, прочее. Если табор цыган не привез — уже хорошо. А сюда Андрей приехал, потому что из очередного учебного заведения выкинули с позором или случился скандал, который отец замял.

Кто сказал, что родная кровь важнее денег? На пару миллионов я бы с удовольствием променял все отрепье Романовых.

— Разбуди его и приведи ко мне в кабинет, — я развернулся на каблуках и решительно двинулся к дверям. Их услужливо распахнули передо мной, впуская в помещение танцующий снежный вихрь.

— Но ваше императорское высочество… — пискнул за спиной Максим Владимирович, правда, недоговорил.

Громкий, приправленный сладостью возглас Андрея разлетелся по парадной анфиладе и ударился о мраморную облицовку:

— Дорогой кузен! Ты приехал!

Хоть бы с лестницы упал и шею свернул, но нет. Жив и здоров.

Какая мерзость.