Бессердечный принц. Раскол

Глава 22. Ольга

Ткань стекала по телу изумрудным водопадом. Тончайший шелк ласкал кожу и спускался каскадом до кончиков посеребренных туфель. Высокая талия отлично подчеркивала глубину декольте, а отсутствие рукавов — изящество плеч, которыми я гордилась. Легкость в фасоне платья создавала некий эффект игривости образа, потому я осталась довольна собственным отражением.

Не бархат, как повелел Алексей, но и не кроваво-красный атлас.

— Вы прекрасно выглядите, ваше сиятельство, — Кузьма низко поклонился, затем выпрямился, и торчащие уши дернулись.

На круглом лице домового я прочла восхищение. Пропали веснушки под тенью румянца.

Если уж маленькая нечисть рассыпалась комплиментами, то и наследник престола останется доволен. Да?

— Спасибо, Кузьма, — я кивнула, затем провела по оголенной шее. Брови сошлись к переносице.

К длинным серьгам с россыпью бриллиантов, внутри которых прятались капли изумрудов, явно не хватало ожерелья. Жаль, что дом Фаберже не доработал набор до конца. Даже широкий браслет с кольцом не придавали парюре целостности без шейного украшения.

— Совсем забыл, дырявая голова!

Послышался щелчок, крохотные пальчики сжали коробочку. Темно-синий бархат с гербом императорской семьи невольно взбудоражил кровь. Я потянулась к неожиданному подарку, но почти сразу отдернула пальцы.

Кто это прислал — я и так знала, потому отнеслась с опаской. Алексей редко дарил украшения, все чаще откупался деньгами. И уж тем более никогда не преподносил мне в качестве презента что-то из сокровищницы Романовых.

— Оно от цесаревича? — голос надломился, стал выше и громче.

— Прислали с курьером вечером, пока вы были у мастера, ваше сиятельство, — склонил голову Кузьма. — Его высочество распорядился вручить подарок лично вам.

— Ты заглядывал внутрь?

Домовой захлопал ресницами, будто не понял вопроса.

— Ваше сиятельство, я не…

— Открой.

На мягкой подложке из бархатной подушечки лежало изумительной красоты колье. От его блеска у меня моментально зарябило в глазах.

Градуированные геометрические медальоны состояли из ромбовидных изумрудов в окружении широкой полосы ограненных алмазов, повторяющих форму камней. К каждому медальону снизу крепилась динамичная подвеска из круглого бриллианта с изумрудами-кабошонами. Драгоценное великолепие соединялось при помощи ажурных подвесок. Рядом лежала записка, где размашистым почерком было написано:

«Ты сделала правильный выбор».

Я смяла карточку и посмотрела на украшение.

Самый крупный изумруд в ожерелье княжны Марии Павловны греховно подмигнул мне — спасибо яркому свету и чистоте камня. Аккуратно коснувшись его, я шумно вздохнула, когда почувствовала магический всплеск. Сила, заключённая внутри минерала, ударила разрядом по пальцам, отчего перехватило дыхание и заложило уши.

— Ваше сиятельство?

— Не подделка, — прошептала я, беспомощно разглядывая подарок Алексея. Обращение Кузьмы я проигнорировала. — Настоящее украшение из сокровищницы Романовых.

У сплетниц высшего общества только что появилась новая тема для обсуждений. А я заочно прописалась на первых полосах газет, блогов и статей в интернете, потому что цесаревич вручил мне семейную реликвию. В подарок.

С ума сошел?

Когда-то этот набор император Александр II преподнес в качестве презента принцессе Марии на свадьбу с князем Владимиром Романовым. Свои украшения княгиня после попытки переворота приказала доставить в Швецию, но умерла раньше, чем успела ими распорядиться. Спустя почти сто лет император Николай III выкупил реликвии на аукционе за баснословную сумму, и теперь я поняла зачем.

Каждое украшение Романовых не просто дорогая безделушка. Это амулет огромной силы, потому и создавали их в комплекте. Жаль, что царскую семью они в итоге не спасли.

— Ваше сиятельство, — Василиса заглянула в комнату после приглашения.

Ее взор упал на колье в моих руках, на лице я прочитала настоящую женскую зависть и неприкрытый восторг. Приподняв украшение, я позволила камням покачнуться и показать себя в лучшем виде.

— Поможешь?

Лед металла и приятная тяжесть драгоценных камней заставили сердце сладко екнуть, а магия ласковым покрывалом опутала меня своими нитями. Я ощутила защиту, на которую сразу откликнулся мой дар. Хаос успокоился, головная боль отступила, и дышать стало легче.

— Вы настоящая принцесса, — хихикнула Василиса, затем ойкнула и закрыла рот ладонью. — Ой, простите, ваше сиятельство!

— Ничего страшного, — я дернула плечом, списывая слова горничной на обычную лесть.

Принцесса — сказала тоже. Глупости несусветные. Они порождали лишние сомнения и вносили сумятицу в мысли. Потому что в душе я растеклась топленым маслом от комплимента, на который не имела права ни по рождению, ни положением.

Мы спустились в холл, где в ожидании замерли не только слуги, но и мои падчерицы. Натали кусала губу, явно намереваясь съесть остатки розовой помады, а Софи бросалась острыми взглядами в мою сторону. От показного недовольства зачесалась ладонь: удара бы хватило, чтобы стереть брезгливое выражение лица при виде колье.

— Машина прибыла, ваше сиятельство, барышни, — Петр Исаакович поклонился, искоса рассматривая моих падчериц.

— Когда нам вернут телефоны? — требовательно спросила Софи.

Я проигнорировала капризные нотки в голосе, подозвала Василису и жестом указала на белое манто из соболя. Плечи окутало тепло, а перед мысленным взором предстало снежное безобразие на улице. Мне совсем не улыбалось выходить из дому без шапки и в туфлях — будь прокляты правила высшего света. От крыльца до машины всего пара шагов, но скулящая за окнами метель с каждой минутой убивала желание высовывать за двери нос.

Приласкав ладонью мех, я решительно взяла в руки сумочку.

— Матушка?

Блеклый голос Натали остановил в пороге. С ног до головы осмотрев нежно-розовое платье падчерицы, я удовлетворенно кивнула. Повернулась к Софии и поморщилась от кричащего красного в ее наряде. Хорошо без выреза до пупа обошлось, хотя юбка коротковата для похода в театр.

— Телефоны на проверке, — отчеканила я, затем смерила взглядом надувшуюся Софи и вновь обратилась к Натали. — Но верну их не раньше, чем твоя сестра поймет разницу между легкодоступной девицей и леди.

— Что это значит?!

На взбешенный выкрики в спину я тоже никак не отреагировала. Будешь знать, как истерить, маленькая хамка.

На крыльце меня едва не сбил сумасшедший снежный поток, который сразу же обжег мертвым холодом щеки, губы и руки. Лед на гладкой поверхности ступеней превратился в смертельную ловушку, потому я старалась идти аккуратно и предусмотрительно держась за руку учтивого Петра Исааковича

— Ух, разыгрался Карачун, — пробормотал он. Следом за упоминанием демона зимы вырвался судорожный вдох, отчего на бороде осел тонкий слой инея.

Водитель, в котором я узнала Ваню, возившего меня в Петропавловскую крепость, быстро распахнул дверцы. Приглашающий жест разрезал воздух.

— Ваше сиятельство, — последовал кивок, затем еще два. — Барышни.

— Разве его высочество не приедет за нами? — капризный голосок Софии утонул в свисте метели.

Она сегодня поставила цель вывести меня из себя. Не иначе.

— Ты всегда можешь воспользоваться услугами приложения такси и ненадолго приблизиться к народу. Как жаждет ваше либеральное поколение, — последнее предложение я проговорила с намеренной издевкой.

К счастью, то ли до Софии дошли намеки, то ли Натали все-таки одернула сестру — но они молча сели в теплый салон. Скрипнула кожа, следом зашуршала ткань дорогих нарядов в какофонии ароматов дождя и экзотических духов. Простор задней части лимузина марки «АМО» позволил нам с комфортом разместиться на диванчиках друг напротив друга.

Приметив на одной из панелей двуглавого орла, главный символ империи, я невольно хмыкнула. Лично Алексей не приехал: такого скандала общество бы не пережило. Но выделял для нашей поездки собственный автомобиль с баром, водителем, двумя охранниками. Первый молча притаился в углу салона, второй, по всей видимости, устроился рядом с Ваней за звуконепроницаемой перегородкой.

Шампанское игриво пузырилось в бокалах на столике, приятная музыка заглушила вой разошедшейся стихии. Я прикрыла глаза, наслаждаясь протяжными стонами скрипок и тихой болтовней сестер.

Сквозь полуопущенные ресницы я наблюдала за Софией и Натальей. Их причёски все-таки слегка растрепались, но нисколько не испортила образ. В таком возрасте вообще сложно выглядеть плохо. Даже после парочки бессонных ночей. Молодость скрашивала все недостатки: и чрезмерно дерзкий нрав Софьи, и полную бесхарактерность Натали.

Если очень постараться, то симпатичные мордашки барышень Репниных-Волконских стали бы чудесным украшением какого-нибудь дворянского дома. А еще избавили бы меня от лишней головной боли в лице непокорных падчериц, от которых больше вреда, чем пользы.

— Извините, сударь, — я вздрогнула, когда услышала обращение Софы к молодому охраннику. — Вы не поможете?

На лице вчерашнего кадета отразился целый спектр эмоций: от изумления до благоговения. Очаровательная девица, да еще дворянка, обратилась с вопросом! Дрогнул веер ресниц — у парнишки заалели маком щеки. На запястье блеснул защитный браслет, когда между пальцев промелькнули искры воздушной магии от пошатнувшейся сдержанности. Шаловливый ветерок коснулся моего подола.

Прекрасно, еще и колдун. Алексей, конечно, молодец. Но постарше никого не нашел?

— Простите, барышня, не велено.

— Жаль, — надула губки София, заметив смятение охранника. — Маленький вопрос не нарушил бы ваш протокол.

Она накрутила на пальчик серебристо-черный локон, отчего парнишка смутился пуще прежнего.

— Софа, — резко одернула я падчерицу, — прекрати. Сударь, — обратилась уже к охраннику, — моя дочь излишне дерзка. Не обращайте внимания и вернитесь к работе.

Он сглотнул, поняв намек, а я гневно прищурилась на вздернувшую подбородок Софью. Мальчишка же совсем. Глупый, неоперившийся — такие всегда влюблялись без оглядки на положение в ярких девиц, вроде моей падчерицы. А нахалка прекрасно знала, что творила и нисколько не стеснялась своей наглости.

— Я просто хотела уточнить о здоровье его императорского высочества после нападения, — с нажимом сказала Софья, игнорируя тихое шиканье Натали.

Мои пальцы сжали сумочку, голова закружилась, а в салоне стало невероятно душно. Внешне я оставалась такой же невозмутимой, но внутри закипел вулкан. По венам растеклась жгучая лава, выкручивая болью каждую связку. Буквально. У меня челюсть свело, настолько невыносимо было находиться в машине.

— Нападение? — собственный голос показался карканьем вороны. Софи тоже заметила, потому хитро блеснула взглядом.

Дрянь. Ну какая все-таки гадина.

— О, вы не в курсе, матушка? — едко протянула она. — Все новости гудят, что у Спаса на Крови неизвестный совершил покушение на цесаревича. Подробностей пока нет, но я не удивлюсь, если его высочество откажется от посещения театра. Это было бы весьма недальновидно.

— Прошу прощения, барышня, — охранник метнул взгляд с моей падчерицы на меня. — Не стоит сгущать краски. Его высочество в добром здравии, потому не пропустит сегодняшнее мероприятие.

— Чудесно, правда? Надеюсь, его высочество не слишком расстроился из-за смерти той девушки. Про убийцу не говорю, в Пустоту дорога.

— Софи, помолчи! — прикрикнула на сестру Натали.

Я сцепила зубы так, что чуть не лишилась половины челюсти. Тяжелый воздух, наполненный сладостью цветов с прохладой осеннего дождя, проник в легкие. Мысли завертелись юлой, стоило представить очередное нападение. После появления Призванной у ворот дворца ситуация повторялась. Будто бы вчерашний день и не заканчивался вовсе.

Всевышний, неужели этим сумасшедшим было мало крови? Сколько жизней должно уйти к небесам, чтобы все наконец закончилось?

К театру мы подъезжали в унылом молчании, а машину покидали с каким-то тайным чувством облегчения. Оно ощущалось в движениях, жестах, взглядах. Даже сбивающий с ног ветер и липнущий к одежде снег не казался чем-то неприятным. Наоборот, немного взбодрили и вырвали из болота уныния в шум набережной Фонтанки.

Повсюду толпились журналисты и простые граждане, желающие попасть на премьеру «Щелкунчика». Увы, из-за обилия дорогих автомобилей и людей нам тоже пришлось остановиться в нескольких метрах от здания. Благо, что с нами шел воздушник! Вакуум, созданный им, позволил беспрепятственно преодолеть весь путь до зеленого здания театра.

— Почему не Мариинский, а? — пыхтела Софья, кутаясь в легкий полушубок.

— Закрыли же после несчастного случая. Одна из балок обвалилась и убила рабочего, который делал ремонт, — устало ответила Натали.

Судя по выражению лица, ее изрядно утомили постоянный плач сестры. Сейчас я не ощущала эмоций, но заметила, как она раздраженно поправила выбившийся локон.

— И что? Теперь из-за какого-то неумехи мы должны страдать и ютиться в жалком бельэтаже, а не наслаждаться видами на сцену из императорской ложи?

— Человек погиб, Софа.

— Так сделали бы из него зомби! — рассердилась Софья окончательно. Даже ножкой топнула, затем ойкнула, когда угодила туфелькой в снег.

— Аккуратнее, барышня. Моя магия имеет ограниченный радиус действия, — не оборачиваясь, проговорил охранник.

— Тогда надо было сидеть в машине, пока все не разъедутся!

Парнишка дернул плечом, белоснежная пыль на шинели слетела и бросилась прямо к визжащей Софии. Я невольно хмыкнула. Вот и прошла мимолетная любовь, достаточно снятой маски. Ни на минуту не сомневалась, что молодой колдун потерял интерес к моей падчерице в тот момент, когда показала истинную натуру.

— Ваше сиятельство, на пару слов!

— Княгиня! Ваше сиятельство, вы прибыли одна? Его императорское высочество знает, что вы решили посетить сегодняшнюю премьеру?

— Княгиня, прошу, на минуточку…

Вопросы журналистов посыпались с двух сторон, точно мука через дырявое сито. Прямо потоком, обгоняя яростную песню метели, чем вызывали привычное раздражение. Я незаметно отряхнула юбку, пошевелила замерзшими пальцами в узких туфлях и поспешила к распахнутым дверям. Ответов я не давала, лишь загадочно улыбалась, хлопала ресницами и махала рукой.

Хватит с этих жадных до сплетен чаек и того, что мое колье сегодня произведёт фурор.

— Ах, погода ужасна, — громко комментировала происходящее на улице высокая, тощая дама. — Наш водитель с трудом нашел место для парковки.

— Какой кошмар, — приложила руку в перчатке к вульгарно-оранжевым губам ее собеседница. — Апраксиным следовало позаботиться о комфорте посетителей.

— Да откуда бы у графа деньги на подобное? Последние гроши ушли на оплату многочисленных кредитов, которые покойный Владимир Федорович оставил своему сыну.

— Бедный юноша. Ни состояния, ни положения.

— У него есть титул, земли и здание театра. Удачная женитьба решит все проблемы.

Послышался щелчок пальцев, затем дамы звонко рассмеялись. А я продолжала идти, на ходу снимая манто. Пушистым облаком оно рухнуло в руки охранника, который с поклоном удалился к гардеробным. Полушубки падчериц он также забрал с собой, чтобы дважды не бегать туда-сюда.

— Вы видите колье, княгиня?

— Какие чудесные изумруды…

— Ох, неужели Романовские?

Все, кто стоял в фойе, насладились зрелищем сполна. Писатели, поэты, музыканты, известные актеры, несколько иностранных послов, многочисленные чиновники, их жены, аристократы — от человека к человеку неслись шепотки и вопросы. Два ушлых блогера успели сделать несколько снимков прежде, чем я шагнула вперед.

Супруги Юсуповы с дочерью и сыном стояли у низкой танкетки. Красный бархат ее обивки сильно констатировал на фоне кипенно-белого платья юной Татьяны. Когда ее мать, Людмила, раскрыла веер и склонилась к супругу, я непроизвольно хмыкнула. Даже отсюда мне виделось движение губ, по которым несложно определить тему светской беседы. Через несколько секунд рядом с достопочтенной княгиней появилась вторая сплетница, Юлия Вяземская, чей муж, похоже, не приехал.

Поди надирался в каком-нибудь ресторане с очередной молоденькой любовницей, пока супруга прикрывала его грехи перед обществом. Сына Илью привела, старшего, чья кислая физиономия с тонкими, как налипшая грязь, усиками портила матушке все старания.

Трое молодых офицеров подбоченились, стоило мне обратить на них взор. За ними улыбнулся и поднял бокал шампанского князь Роман Багратион. Очаровательная жена, совсем юная и цветущая, скромно притаилась за широким плечом, пусть немолодого, но импозантного мужа. Тонкими пальчиками она цеплялась за рукав пиджака, с опаской оглядываясь на змеиный клубок из разодетых дам и кавалеров.

«Сожрут», — подумала я устало, когда поймала тоску в черных омутах Нино. Грузинская барышня, воспитанная в строгости и по традициям горянок, явно не готовилась к жизни при дворе. А Роман Федорович хоть и влюблен безмерно, да только все силы и время обычно уходило на службу императорской семье. Печаль.

— Княгиня, — русые кудри Иосифа Меншикова посеребрил свет бронзовой люстры, — ваша красота затмила всех присутствующих здесь барышень. Я по-мужски завидую его императорскому высочеству.

— За новостями пришли, граф? — улыбнулась я, подавая руку для поцелуя. Сухие губы и горячее дыхание аристократа обожгли кожу.

Сколько ему лет? Двадцать пять или чуть старше? Правильные раскрасил одутловатостью нездоровый образ жизни, под голубыми глазами залегли тени, а в уголках губ поселились морщинки. Иосиф терял былую красоту в попойках, сомнительных играх и череде бессонных ночей в поисках грязного белья для своего портала.

Я уверена, завтра же о моем присутствии появится пара едких заметок на главной странице. Обязательно с фотографиями и комментариями глупых интернет-троллей.

— Почему? Балет посмотреть, — Иосиф выпрямился, но руку не отпустил. Держал за кончики пальцев, чтобы продлить беседу и выведать немного информации. — Говорят, у режиссера особое виденье на сказку «Щелкунчика».

Щелкнув языком, я с небрежностью схватила протянутый бокал шампанского, который мне протянул слуга.

— В конце принц влюбится в Крысиного короля? — равнодушно бросила я, пригубив напитка, и взглядом прошлась по гостям.

— Это слишком даже для дерзких творческих личностей, — рассмеялся Иосиф. — Всего лишь главная роль досталась девушке.

Я освободила руку.

— Ну мало ли. В Европе нынче у всех альтернативное виденье. Вдруг здесь то же самое?

— Ваш язык жалит не хуже острых клыков змеи.

— А у вас появился повод обвинить меня в отсутствии толерантности к свободам демократического мира, — я подмигнула Иосифу и двинулась дальше. — Пользуйтесь.

Идя мимо посетителей, я периодически кому-то кивала, с кем-то здоровалась. Краем глаза обязательно посматривала на падчериц, которые точь-в-точь повторяли наклоны головы, а иногда останавливались и приседали в книксенах. Трехмаршевая парадная лестница из белого мрамора провела нас к залу большого фойе на втором ярусе театра. Подняв голову, я мельком прошлась по изображению колесницы Апполона в окружении женских фигур.

Через минуту мы окунулись в шум светских бесед, который разносился между пятью арками на одной оси с окнами и выступающим карнизом с лепным декором. За спиной раздался вскрик, затем громкое: «Андрей!». В нашу сторону сразу же обернулись два десятка человек, проводив насмешливыми взорами Софью.

Я стиснула бокал с такой силой, что тонкая ножка не хрустнула лишь чудом. Пока Софи висела на шее светлейшего князя Андрея Романова, я допила шампанское в один глоток. Домовой мелькнул у ног, успев перехватить выпавший из рук хрусталь. Исчез он также быстро, как появился. А вот я со злостью кивнула на хохочущую парочку.

— Смотри, чтобы она вела достойно. В противном случае вы обе отправитесь в самую удаленную губернию без денег, платьев и поддержки. Понятно?

— Да, матушка, — пискнула мышью Натали, после чего метнулась к сестре.

Цесаревича я заметила практически сразу, несмотря на ослепляющую ярость. Будучи в парадном белом мундире, он опирался о мраморный камин, периодически отпивал шампанское и демонстрировал радушие к собеседникам. Напротив стоял канцлер фон Каприви, над которым Алексей возвышался на голову. С моего места создавалось впечатление, что господин Курт росточком примерно с полтора домового. Даже рослая леди Луиза смотрелась куда выигрышнее супруга.

Сердце ударилось о ребра, я окинула взором цесаревича с ног до головы. Отсутствие царапин дало понять, что с ним все в порядке. Неподалеку ютился в уголке Владислав Ящинский, как обычно, высматривал посторонних людей и ненавязчиво вставал на пути тех, с кем наследник престола говорить в данный момент не желал. Черный мундир выделял его на фоне светлых оттенков интерьера, но из-за желания казаться незаметнее его не сразу замечали.

Наши взгляды пересеклись. Я невольно задумалась, почему этим вечером именно Влад нес пост. С Баро что-то случилось? Он пострадал во время нападения?

Вблизи они с Алексеем показались мне удивительно похожими: высокие, широкоплечие, темноволосые, сероглазые. Бесконечно недоступные для всех присутствующих женщин. Только первый притворно улыбался на публику, а второй хмурил брови, точно нахохлившийся ворон, и недовольно поджимал губы.

— Какое великолепное украшение вы подобрали к наряду, ваше сиятельство. Реплика? Потому что я совершенно точно узнал в нем часть парюра покойной княгини Марии Павловны Романовой.

Рыбий взгляд прилип к шее, отчего кожа зачесалась. Пальцы дрогнули в желании оттолкнуть подошедшего человека. Пришлось сдержаться, ведь Горелик Вениамин Карлович мне был нужен. Лучше до того, как я доберусь до Луизы фон Каприви, послов других стран и цесаревича.

Металл разогрелся, но дар так и не откликнулся. Впервые в жизни я пожалела, что Алексей предоставил мне настолько мощный амулет, способный с легкостью подавить хаос. До сухости во рту и жгучего жара в груди хотелось залезть в эмоции господина Горелика. Перевернуть все с ног на голову, чтобы потом наблюдать за его мучениями.

— И вам добрый вечер, Вениамин Карлович, — едко поздоровалась я, поворачиваясь к главе самой известной и скандальной газеты «Вестник». — Вижу, вы не обделили вниманием сегодняшнее представление.

— Стало бы ужасной ошибкой с моей стороны, ваше сиятельство, пропустить шедевр Берницкого после его возвращения из Европы.

Вопрос про колье я проигнорировала.

Склонив голову, Вениамин Карлович продемонстрировал мне лысеющую макушку. Редкие каштановые пряди едва прикрывали образовавшуюся проплешину. Уголок губ дернулся, но мне удалось спрятать улыбку.

— В таком случае вы ее не совершили, сударь.

Пока я прикидывала в уме варианты для продолжения бесед, чтобы плавно перейти к статьям Горелика, он внезапно проговорил:

— Государь возвращается в столицу. Да не один, а со всей свитой и с не самыми приятными для вас новостями. Не ровен час, как на ближайшем балу объявят о помолвке его высочества. Например, на принцессе Вильгельмине.

Я вздрогнула, стиснув пальцами сумочку, и бросила взгляд в сторону Алексея.

Конечно, цесаревич все видел. Незаметно кивнул, затем вернулся к беседе с канцлером и его супругой.

— Вы заделались дворцовой сплетницей, Вениамин Карлович? — как можно равнодушнее поинтересовалась я.

— Нет, но у меня есть связи среди приближенных императора, — усмехнулся глава «Вестника», затем кивнул на невозмутимого Влада. — Угадайте, кому поручили охрану будущей супруги цесаревича?

Как и зализанная прическа, все в господине Горелике казалось смешным. От шарообразной фигуры на тонких ножках до густой бороды и орлиного носа. Такая забавная карикатура на человека, в чьих ручонках сосредоточилось слишком много власти. Вплоть до управления сознанием юных масс, прислушивающихся к «свободному гласу народа».

Неудивительно, что Алексей рассчитывал на эту встречу. Потому искал любой повод, чтобы избавиться от серьезного противника. Вениамин Карлович умело играл на чужих нервах свои сонаты, прекрасно понимая человеческую натуру. Без всякой магии.

Хитрый, проницательный, лживый как бог Локи. Если Иосифа Меньшикова я бы назвала надоедливой блохой, то Горелик скорее представлялся мне клещом. Избавиться от такого тяжело, практически невозможно без летального исхода. Разумеется, для Вениамина Карловича.

— Меня совершенно не интересует помолвка его императорского высочества, — я опустила ресницы и ловко скрыла досаду.

Без дара я чувствовала себя голой, открытой миру. Не хватало потоков эмоций, знаний, которые я бы почерпнула одним касанием к невидимой ауре человека. Поэтому приходилось действовать интуитивно, полагаясь исключительно на собственную харизму и длинный язык.

— Странно, я всегда считал, что вас с будущим императором связывают куда более тесные отношения.

Улыбнулась про себя, когда нащупала тот самый момент. Подхватив с подноса очередной бокал, я оглянулась, слегка выпятила грудь, чтобы колье смотрелось выигрышнее. Выдержанная по секундам пауза четко сыграла мне на руку. У Вениамина Карловича моментально вспыхнули глаза, ноздри затрепетали от предвкушения секрета.

— Меня и его императорское высочество, — я намеренно понизила тон, — связывают разные отношения. Очень, очень разные.

Попался. Зрачки залили чернотой блеклую радужку, а сам Вениамин Карлович поддался вперед и шумно втянул носом аромат моих духов. Кусочек Италии, содержащийся в нотах экзотических цветов и фруктов, вскружил и повел за собой в густые заросли придворных тайн. Там, куда редактор «Вестника» стремился попасть всегда одним из первых.

Дорогая Тоскана, ты сегодня диво, как хороша. Вкупе с колье произвела фурор.

— А вы умеете интриговать, ваше сиятельство, — прошептал Вениамин Карлович. — Как насчет неформальной встречи, скажем, на будущей неделе? Поговорим о светской жизни, приоткроем завесу ваших отношений с наследником престола. Утолим людскую жажду, так сказать.

— Пришлите приглашение на почту. Мой секретарь все передаст, — я удержалась от гримасы, едва влажные губы коснулись костяшек в прощальном поцелуе.

— Всенепременно, ваше сиятельство.

Я заприметила темную фигуру, которая двигалась в нашу сторону. Вениамин Карлович откланялся, обнаружив идущего Влада Ящинского, и быстро растворился среди надушенных костюмов и вечерних платьев. Стоило командиру Отдельного корпуса жандармов остановиться рядом, я свободно выдохнула.

— Его императорское высочество ждет, что вы присоединитесь к беседе с канцлером, его супругой и послами, — без приветствия перешел сразу к делу Влад.

Глотнув шампанского, я насладилась сполна виноградными нотами, затем повернулась голову. Падчерицы продолжали беседу со светлейшим князем и его друзьями, потому пока поводов для беспокойства не было.

Алексей не торопился ко мне, я тоже к нему не спешила. Этикет, будь он неладен. За дверьми спальни любовники, но вне ее стен — чужие друг другу люди. Таковы правила, нарушать которые, не позволяли ни княгиням, ни наследнику императора. Но чисто женская обида все равно сорвалась с поводка после беседы с Вениамином Карловичем и обрушилась на голову Ящинского.

— Подрабатываете личным секретарем, командир? — язвительно поинтересовалась я.

— Нянечкой, — в тон ответил Влад. — Для особ, не обременённых моралью и социальной ответственностью.

Я едва заметно скрипнула зубами.

— За оскорбление дамы в любой век легко получить перчаткой по лицу.

— Какое счастье, что вы забыли свои дома, — Влад предложил мне руку и кивнул на Алексея. — Идемте, ваше сиятельство. Скоро начнется балет, а империи требуется помощь лучшей змеи этого разношерстного серпентария.

— Сама любезность.

— Вы мне тоже не нравитесь. Поспешим.