Бессердечный принц. Раскол

Глава 28. Ольга

Зимний дворец утром поистине прекрасен.

Золоченая отделка, мраморные лестницы, картины и статуи, различные элементы декора. Все здесь дышало прошлым, некой тайной, спрятанной в глубинах. Пока я шла, невольно любовалась блеском паркета под ногами. Мелькнула мысль, что стоило бы зайти в домовую церковь императорской семьи, но я быстро отринула ее. Вряд ли меня бы туда пустили даже с разрешения Алексея, я же простая любовница, а не супруга и не родственница Романовых.

Решив немного прогуляться, я спустилась в Павильонный зал. Охрана молча пропустила внутрь, и блеск хрустальных люстр моментально ослепил меня. Лучи зимнего солнца, проникающие сквозь окна, заиграли на потолке и аркаде, насыщенных позолоченным лепным орнаментом. Здесь удивительным образом сплелась воедино готика, восток и восхитительный ренессанс. На секунду я замерла, вдохнула ароматы свежести, затем улыбнулась. Взгляд упал на часы «Павлин», которые со стуком отсчитывали время.

Сколько прошло столетий с их создания? Уже шло третье, а механизм по-прежнему работал. Иногда я думала. Что если они остановятся, то и вся империя погибнет. Словно часы — это жизненный цикл страны.

Разглядывая фигурки павлина, петуха и совы, я невольно обратила внимание на движение снаружи. Висячий сад, куда выходил зал, сейчас укрывал слой снега. Под плотным, белым одеялом дремали статуи, декоративные кустарники и деревья, потому я не сразу разглядела невысокую фигуру среди всего этого великолепия.

Обойдя мозаику с изображением Медузы Горгоны, я поспешила к выходу. Кто бы сейчас ни бродил по саду, он явно занимался чем-то нехорошим. Иначе зачем этот человек ковырялся в промерзшей земле рядом с фонтаном?

Морозный воздух пробрался сквозь распахнутые полы зимнего пальто, и я невольно поежилась. Совсем забыла, что не застегнула пуговицы. Даже шапку не надела, поскольку сбежала из покоев Алексея быстрее, чем тот ответил Корфу на приглашение императора. Просто схватила новенькую верхнюю одежду и бросилась на выход, игнорируя властное рычание в спину. Испугалась, наверное. Смалодушничала, потому сбежала от взбешенного цесаревича, за что меня обязательно отчитают. Позже.

— Что вы здесь делаете? — я подслеповато прищурилась, пытаясь рассмотреть невольного садовника. Рядом не было ни охраны, ни прислуги, ни дворцовой нечисти.

Защитные чары охотно пропустили меня, хотя по коже пробежал неприятный озноб. Похоже, их недавно обновили и усилили после нападения. Браслет на запястье нагрелся, а единственная изумрудная капля с колье княжны Романовой чуть не прожгла дыру на шелковой блузке.

— Простите?

Я узнала ее сразу, стоило только юной эрцгерцогине Вильгельмине Австрийской поднять голову и отбросить с лица светлую прядь. Розовый румянец заиграл на гладких щечках, голубые глаза широко распахнулись при виде меня. В них мелькнуло сначала удивление, затем узнавание. И я сразу поежилась, невольно разглядывая хорошенькие черты принцессы, острый носик и личико в форме сердечка.

Красивая, молодая, вся такая воздушная и нежная. Точь-в-точь как на фотографиях и снимках в прессе. Невольно сглотнув, я сделала положенный в этом случае реверанс и опустила голову.

— Прошу прощения, ваше высочество, — мысленно я обругала себя всему нехорошими словами. — Я вас не узнала.

Это же надо так попасть!

Звонкий смех, будто соловьиное пение, разлетелся по территории. Прикрыв рот изящной ладошкой, принцесса поднялась и стряхнула налипший снег. В ее ладони белел подснежник, от вида которого у меня все перевернулось внутри. Треклятый цветок, выросший там, где пробивался сквозь разрывы хаос, покорно лежал на ладони.

— Я просто заинтересовалась цветами. Очень удивилась, ведь сейчас зима, откуда бы живое растение в саду, — пояснила Вильгельмина, заметив мой прикованный к подснежнику взор.

— Ничего, — я сбросила оцепенение и заставила себя посмотреть на принцессу. — Ваше высочество, добро пожаловать в Россию.

— О, спасибо.

Странный разговор, которого вообще не должно быть. Я изучала Вильгельмину и гадала, что ей известно о наших с Алексеем отношениях. Западная пресса смаковала личную жизнь императорской семьи с не меньшим фанатизмом, чем скандалы у себя. Из тех статей, что мне попадались, я обычно фигурировала в качестве очередной любовницы.

В свою очередь, Вильгельмина тоже молчала, пока тщательно присматривала то к моему лицу, то к наряду. Ни отвращения, ни каких-либо эмоций, кроме излучаемого дружелюбия, я не заметила. Как и акцент, за исключением легкого растягивая фраз, если в предложении было больше трех слов.

— Княгиня Репнина-Волконская, верно?

Сглотнув, я судорожно кивнула.

— Удивлена, что вы в курсе, кто я, — сарказм промелькнул в голосе без моего желания.

Черт.

— На самом деле о вас много говорят, — она снова растянула гласные, а я затаила дыхание. Вильгельмина выдержала паузу, затем пояснила: — Вас называют законодательницей мод при дворе. И, глядя на ваше чудесное, шерстяное пальто, я завидую. Моя искусственная альтернатива только выглядит жаркой, но в реальности не выдерживает и половину российских морозов.

Рука дернулась, потянувшись к наспех повязанному поясу, однако я остановила себя. Еще не став императрицей, не выйдя замуж за Алексея, молодая эрцгерцогиня Австрийская протестировала на мне отношение к ее персоне. В обычной беседе скользнул приказ, которому я либо подчинялась, либо нет.

Она прекрасно понимала кто я и кем приходилась Алексею. Но на лице по-прежнему ничего не отражалось, кроме любопытства и улыбки. Дежурной и вежливой.

— Одолжить вам свое?

Красиво очерченная брови чуть приподнялась, на сей раз интерес сменился легкой усмешкой. Наше противостояние длилось не больше тридцати секунд, затем я развязала пояс и небрежным движением сбросила пальто с плеч. Совершенно дерзкая выходка, которая при случае вышла бы мне боком. Но Вильгельмину мой выпад нисколько не покоробил. Наоборот, она развеселилась пуще прежнего.

— Вы именно такая, как мне рассказывали, — чуть дрогнув, голос эрцгерцогини Австрийской сломался и появилась хрипотца. — Теперь понятно, почемуонтак вас ценит.

Мы обменялись одеждой, словно противники на войне своими пленными. Выдохнув облачно пара, я переоделась в голубое нечто из искусственной шерсти и ощутила холод. Тряпка явно не предназначалась для нашего климата. Поразительно, насколько непредусмотрительным оказалось окружение принцессы, раз позволили ей мерзнуть в этом подобии зимнего одеяния.

— Пройдемте внутрь, ваше высочество. Вам лучше не гулять на морозе. Да и ваши вещи не совсем рассчитаны на минусовые температуры, — я покосилась на светлую макушку, не прикрытую даже капюшоном. Язык цокнул, а Вильгельмина тяжело вздохнула.

— Зеленая повестка, — она сморщила носик. — Защита животных и прочее. А в лыжном костюме меня бы сюда никто не выпустил.

Войдя в зал, мы услышали шум и обернулись. Маленький домовенок в императорской ливрее поклонился, затем быстро пригладил торчащие на макушке волосы и пропищал:

— Ваше высочество, выше сиятельство, проводить вас в столовую или библиотеку?

Я моргнула, а потом невольно усмехнулась. Слуги прекрасно знали, какие связывали отношения меня и цесаревича. В обычные дни мои уходы никого не волновали: в качестве жеста вежливости предлагался чай или обед, но не более. И всегда я покидала дворец спокойно. Но не сегодня.

Рядом стояла эрцгерцогиня Австрийская, вероятная невеста наследника престола — первый звоночек для работников Зимнего дворца. Они стремились угодить ей, отчего непроизвольно кольнуло иглой зависти. Эта девушка еще ничего не сделала, а уже попала под милость императора и получила такую поддержку.

— Благодарю, — удивленно хлопнула ресницами Вильгельмина, — ничего не нужно. Но позже я бы выпила чаю в своих покоях.

Ответ домовенка озадачил, потому он покосился на меня. Кажется, эрцгерцогиня намека не поняла. Слишком привыкла к свободным нравам в европейских домах, пусть и не полной распущенности. Наклонившись, я тихо произнесла:

— Ваше высочество, домовой предлагает нам уединиться для личного разговора. Желаете?

В голубых глазах опять зажглось любопытство, после чего Вильгельмина очаровательно улыбнулась, и на лице показались две ямочки. Покачав головой, она рассмеялась собственной недальновидности, затем отпустила нечисть восвояси.

— Думаю, беседы можно отложить на потом, — взмахом ресниц эрцгерцогиня Австрийская не дала мне сказать первой. — Тем более, личные. Но я бы с удовольствием пообщалась с вами, княгиня, когда только представится возможность.

— Ольга, — холодно выдавила я, не в силах скрыть раздражение, — зовите меня по имени, ваше высочество. Так будет уместнее.

— Уместнее… — повторила Вильгельмина.

— Чудесный русский, к слову говоря.

— Я тщательно учила ваш язык. Меня всегда восхищала Россия, ведь я в некотором роде поклонница Екатерины II.

— Воистину, великая императрица, — закивала я, мысленно чертыхнувшись от злости.

Ведь не секрет, что Алексей во многом разделял взгляды далекой родственницы. Восхищался ее реформаторскими способностями. Сколько бывшая немка отдала стране. Безусловно, такая чуткость вкупе с хорошим знанием языка добавляли очков в пользу прелестной Вильгельмины. Опять же молодость, красота, невинный взор…

— Его императорское высочество оценит ваши познания, — с фальшивой вежливостью я склонила голову.

Вновь запели соловьи, поскольку эрцгерцогиня рассмеялась.

— Не застань я вас врасплох, княгиня, вы бы притворялись лучше, — дернула острым плечиком Вильгельмина. — Но я все равно под впечатлением.

Сначала я не поверила своим ушам, затем бросила взор туда, где минуту назад стоял домовой. А после повернулась к дверям, ведущим в сад. За стеклом по-прежнему искрило солнце, касался голых ветвей ленивый ветерок и гонял по дорожке хлопья снежинок.

— Откуда вы узнали?

Вопрос сорвался с губ раньше, чем я удержала его в голове.

— Мне доложили, что иногда вы прогуливаетесь по этому залу. Рассматриваете картины, подолгу любуетесь интерьерами, а потом уезжаете домой. Простое женское любопытство поразило меня.

Моргнув, я усмехнулась и покачала головой, поражаясь собственной глупости. Шансы встретить принцессу в огромном дворце были минимальны. В день приезда или позже — здесь цесаревича-то не найдешь в обычные дни без веской причины. Что уж говорить о гостье, которая рано утром прибыла в столицу?

— Следовало догадаться, — протянула я.

— Желание познакомиться с женщиной, которой Алексей дарит улыбки, взгляды и… — Вильгельмина осеклась, смотря на изумрудную каплю в броши.

Фривольное обращение резануло по ушам, и я шумно выдохнула.

— Улыбки и взгляды в случае цесаревича далеко не главное, ваше высочество, — я вскинула подбородок. — Когда познакомитесь ближе, поймете, о чем речь.

— О нет, — Вильгельмина неопределенно махнула рукой, — как раз это самое важное. В личном плане, разумеется. Но если вам проще все отрицать, пожалуйста.

«Какая самоуверенность», — я чуть не фыркнула, благо, вовремя сдержалась. Потому промолчала, затем заговорила вновь:

— Позволите покинуть вас, ваше высочество? У меня на сегодня запланированы дела и встречи.

Ссориться с эрцгерцогиней я не собиралась. Глупо и нелепо, поскольку в дальнейшем вызвало бы ряд проблем при дворе. Каким бы ни был исход встреч с Алексеем, Вильгельмина не безродная барышня или нечисть. Лучше с осторожностью подбирать слова, а идеале — вовремя закрывать рот.

Мне бы вспомнить об этом в самом начале неуютной беседы.

— Конечно, идите, Ольга.

Поклонившись, я опустила голову на мыски сапог и отступила спиной. Обжигающий взгляд преследовал до тех пор, пока я не достигла выхода. Послышался очередной шорох, охрана открыла двери. В последний момент я обернулась, когда эрцгерцогиня Австрийская окликнула меня по имени:

— Ваше пальто, — Вильгельмина приподняла брови и коснулась мягкой поверхности рукава.

— Оставьте, — уголок губ тронулся. — Он по праву принадлежит вам.

Передарить то, что подарил будущий супруг эрцгерцогини после ночи любви. Хуже поступка не придумать. С другой стороны, Вильгельмина показала власть, когда выразила неясный приказ. А я в ответ безропотно подчинилась.

Можно ли обвинить меня в стервозности после такого? Видимо, да.

Едва закрылись створки, как я поняла главную вещь: за время пребывания в зале и саду ни разу не проанализировала эрцгерцогиню. Даже не воспользовалась толикой хаоса, хотя дар, несмотря на барьеры, рвался из-под кожи.

Я не хотела знать, что чувствовала к Алексею Вильгельмина.

И не хотела видеть, как велика ее любовь.

***

Дорога до больницы, куда положили Оксану Мечихину с дочерью, заняла не больше часа. Все время, пока императорский автомобиль неспешно двигался по дорогам солнечного Петербурга, я думала. Перебирала по кадрам нашу встречу с принцессой Австрийской, анализировала каждый шаг и пришла к неутешительному выводу.

Я сорвалась. На эмоции. В ситуациях, когда речь идет о любви, люди теряли голову. Вот и я потеряла, хотя могла бы остановиться и проанализировать ситуацию. Понять, что на тот момент у Вильгельмины было преимущество. Она уже знала кто я, мое присутствие не стало для нее сюрпризом. А вот мне бы подготовиться к столь необычайной встрече, показать себя с наилучшей стороны. Как разумного человека, способного как отстаивать мнение, так и не вступать в бессмысленные споры. И не показывать ревность.

Фыркнув, я поморщилась, представляя, сколь глупо себя повела со стороны. Выходка с пальто наверняка будет иметь последствия, Алексей не простит подобное. Женится он, может, и не хочет, но поддерживать репутацию гостьи обязан.

— Ваше сиятельство?

Рассеянный взгляд метнулся от кожаной обивки, которую я ковыряла минут пять, к удивленному выражению лица Володи. Новый водитель подергивал широкими ушами, рыбья чешуя на его шее побелела, а жабры дернулись от чрезмерного внимания с моей стороны. Сам болотник нервно стиснул перепончатыми пальцами оплетку руля, затем выпучил глаза, отчего стал напоминать камбалу.

Забавное создание. Судя по сморщенному приплюснутому носу, Володе город не нравился. Он нервничал и постоянно мотал круглой головой то вправо, то влево. Вжимал ее в плечи, отчего короткая шея становилась почти незаметной, и оглаживал мундир на большом животе. Дергано, будто жаждал разодрать ткань когтями.

— Давно в столице? — я провела языком по верхнему ряду зубов, проверяя, не отпечаталась ли помада. Мысли о принцессе засунула подальше. Ни к чему лишние нервы.

— Ква… Простите?

Володя так удивился вопросу, что непроизвольно квакнул. Чешуя вернула себе прежний грязно-зеленый цвет, а в салоне распространился запах тины.

— Давно ли переехал, Володя? — протянула я, и болотник тяжело вздохнул.

— Заметно, барыня?

На мой кивок он снова вздохнул.

— Полгодика уж минуло, все никак не привыкну. Я из северной части губернии, Вепсская возвышенность. Там деревенька…

Под монотонный рассказ я выпала из реальности, пока память услужливо подбрасывала все новые и новые подробности беседы с принцессой Австрийской. Изредка их прерывала болтовня водителя, чья жизнь меня не слишком волновала, зато хорошо отвлекала. Особенно бурчание про трупы в лесах, списанные на местную нечисть.

Мол, придут идиоты — то шашлыки жарить, то на дичь охотиться, то грибы и ягоды собирать. Перебьют друг друга или потеряются. А виноват кто? Правильно, болотники да мавки. Дважды местные власти ловили лешего, из-за чего лес совсем запустел без хозяина. Всякая дрянь развелась нехорошая.

— Они там планы в своем управлении выполняют, у нас под зиму ни птички, ни рыбки! — возмутился Володя громко, останавливаясь на светофоре. — Совсем задушили проверками. Приличная мы нечисть, и в церковь ходим, и Всевышнему молимся. Нет, им все подозрительным кажется! Лучше бы дорогу починили, а то после паводка вместо асфальта — каша.

На тротуаре рослая дама в меховой шубе внезапно метнула столб снега в стайку мальчишек. Их визг отразился от стекла, и я невольно потерла ухо. Витрины магазинов моментально покрылись инеем, а чищеный асфальт укрыли кусочки льда.

— Ой, Дюдя разбушевалась, — внезапно прервался Володя. Заметив мое непонимание, пояснил: — Баба Студеница по-нашему, снежная старуха. «— А Дюдя — то така стара бабуся, невидима людям, як, наприклад, Водяник, чи Лісовик…». Василий Королив-Старый. Не помните?

Я покачала головой и улыбнулась, когда до нас долетела характерное «гхэканье» в речи дамы. Поправив песцовый воротник, она в последний раз что-то громко крикнула вслед мальчишкам, затем развернулась и пошла по своим делам.

— Полтавская губерния, — причмокнул губами Володя, после чего прикрыл глаза. — Хорошие места, парочку раз ездил в гости к родне. Такие люди там душевные.

— Ясно.

Его болтовня успокаивала, даже умиротворяла. Воспоминания о родных краях сменились очередным ворчанием на нерадивых чиновников. Часть была необоснованной, как и всегда. Нежелание повиноваться законам, и типичная для простолюдина «кухонная» аналитика мешала здраво взглянуть на многие вещи.

Несколько моментов меня все-таки царапнули. Например, проблема с местными властями и нежеланием полиции разбираться с преступлениями. Если каждое дело сваливать на нечисть, то скоро в лесах и правда никого не останется. Но на будущее я сделала пометку, что лучше болтливого водителя убрать со службы. На всякий случай.

— Вероятно, стоит сменить профессию, — издалека бросила я на пробу удочку.

— Хм… Вы считаете, ваше сиятельство?

Володя смотрел, не моргая, будто ждал моего решения. В ответ я скупо улыбнулась, затем кивнула.

— Что-то менее… людное, не требующее общения, — ловко ухватившись за нити эмоций, я потянула нужные и ощутила жар браслета. Там, где цеплялась брошка, стало горячо.

Чем меньше слуги болтали, тем лучше. Приезд эрцгерцогини развязал бы многим язык, привыкли европейцы лезть не в свои дела. Я не сомневалась, что Вильгельмину перед отправкой сюда хорошо проинструктировали. Неосознанно любая заграничная «невеста» становилась пешкой в руках тех, кто ее готовил к свадьбе с наследником российского престола. Это было века назад, то же происходило и сейчас.

Потому нечисть и люди с чрезмерно длинным языком во дворце работать не должны. Никогда. Я надеялась, легкого сомнения, приправленного моей магией, болотнику хватит, чтобы все понять.

— Буду через час, — сказала я напоследок, когда автомобиль остановился парковке.

Подняв голову, я вгляделась в очертания лечебного корпуса Императорской больницы №1. Белеющий фасад ярко выделялся на фоне однотипных многоэтажек жилого района. С воздуха здание выглядело, как трехлучевая звезда с ответвлениями по краям. Три сходились посередине, боковые части образовывали три двора, занятых пристройками.

Если присмотреться к форме, то вся больница напоминала знак биологической опасности, отчего местные охотно навыдумывали легенд и ужастиков. Вплоть до сказок про ядерные отходы, закопанные чуть ли не в подвалах клиники. Да и попадали сюда не простые смертные, оттого еще больше лечебное заведение обрастало странными историями.

Скользнув взором по расчищенной дорожке, я запахнула пальто принцессы эрцгерцогини и двинулась к стеклянным дверям. Два анчутки, копавшиеся в палисаднике, поздоровались со мной. На крыльце, уткнувшись в смартфон, небрежно кивнула берегиня, приняв меня за коллегу. В просторном холле я сориентировалась, подошла к электронному аппарату и коснулась меню для выбора цели посещения. В крохотной коморке, где обычно сидела дежурная сестра, никого не оказалось.

Пришлось дождаться прихода недовольного потаньки. Пухлощекий бесенок в розовом халате цыкнул при виде меня, затем сунул пятачок в пакет с гостинцами, сверился со списком, потом долго и нудно перечислял правила посещения. Вручив мне одноразовый халат, бахилы и временный пропуск, он все-таки отнял шоколадки. Тот факт, что брала я их для дочери Оксаны, никакой роли не сыграл.

Третий этаж встретил похожей тишиной, двери всех палат были плотно закрыты. Не взгляни я на время перед приездом, подумала бы, что сейчас не приёмные часы. Дежурного лекаря я не нашла, зато поймала сестру-хозяйку и санитара за стойкой. Они флиртовали, потому заметили меня не сразу.

— Ой, Оксаночка сейчас с дочерью, — пропищала раскрасневшаяся шишига, торопливо шагая по коридору до нужной палаты. Я косилась на ее горб и поражалась количеству нечисти здесь, а она поглядывала на меня. — Ваше сиятельство, вы только недолго, хорошо? Бедняжка не до конца оправилась, хотя наш лекарь, Искандер Варфоломеевич, делает все возможное.

— У нее сильные повреждения? — сдержанно спросила я, стоило нам остановиться у дверей.

— Достаточно. Благо связки не задеты, только порезало мягкие ткани. Просто удивительная везучесть! А вот малышка ее очень больна, — шишига с кряхтением пропустила меня вперед, и взор уловил движение сбоку.

Охрана. Два мага поднялись с диванчиков, но увидели мое лицо и отступили. Я вдруг с удивлением поняла, что не знаю кто это. Ни стандартной формы императорской гвардии, ни мундиров жандармов. Даже на полицию они не походили.

Прищурившись, я приметила серебряную нашивку на плече одного из охранников: на рукаве форменной куртке красовался крест, заключённый в круг. Внутреннюю картинку я не рассмотрела, но догадалась, что там Георгий Победоносец. А вот надпись не прочла, поскольку мужчина уже отвернулся.

Интересно, кто они? Явно их приставил сюда Алексей или Влад. Опасались за жизнь свидетельницы?

Детский голосок привлек внимание, и я зашла в палату. Мысли о странных магах остались позади, когда Оксана, приподнявшись на постели, внезапно замерла. Ее губы задрожали, глаза широко распахнулись, пальцы прекратили теребить фиксатор на шее. И в следующее мгновение она быстро сползла с постели, потащив за собой одеяло, и рухнула на колени рядом с крохотной девчушкой двух-трех лет.

— Барыня! Помилуй вас Всевышний! — с полувсхлипом выдала Оксана и прижалась лбом к полу.