Бессердечный принц. Раскол

Глава 31. Влад

Дарий присел на корточки, рассматривая внимательно рассыпавшиеся по паркету осколки зеркала. На пальцах вспыхнули руны. Тихо бормоча заклинание, он дважды провел ладонью над прозрачной крошкой и вдруг поднял голову.

— Значит, вы ворвались в квартиру генерала-майора Ящинского поздно вечером, поскольку услышали странный шум…

— Слушай, хлопчик, ты глухенький или тупенький? Я уже пять раз вашим молодчикам повторила, — баба Яна раздраженно махнула рукой. Ее раздражение достигло пика, что ярко прослеживалось в резких словах и движениях.

Еще немного — и проклянет кого-нибудь. Потом объясняйся перед командованием.

— Ваше высокоблагородие, мы нашли следы от пуль!

Я закатил глаза, после чего кивнул криминалистам. Те несколько выстрелом попали в стену, благо в темноте я промахнулся и не продырявил стеклопакет на кухне. Никто бы не предсказал, кому и куда прилетит куском сплава. Сейчас о происшествии ночью напомнил только мусор, гильзы и зеркальная крошка. Последняя сияла на солнце бриллиантовым отблеском, когда лучи кокетливо заглядывали в окна.

— Он притащился сюда с театра, — тихо проговорил я, когда услышал рядом шаги. Баро прислонился плечом с другой стороны косяка, глядя на то, как старательно собирали улик наши коллеги.

— За тобой пришел.

Я поморщился от многозначительного цоканья.

— Не факт.

— Факт. И ты это знаешь, — Баро сунул большие пальцы в карманы черных джинсов. Сегодня он был не на дежурстве, потому оделся не по форме.

Покосившись на многочисленные цепочки, я вскинул брови, затем перевел взгляд на браслеты. Их только на правом запястье я насчитал с десяток. Еще столько же на левом, про кольца и говорить нечего. Каждый палец унизил перстень. Полудрагоценные камни вспыхивали мистическим огнем, когда луч света случайно касался их: янтарь, агат, красный коралл. Серебряная серьга на тонком плетении цепочки покачивалась в ухе, демонстрируя узор.

Звезда. Высокие идеалы, чистое знание, сильная энергия. Немногое, что я помнил из краткого курса по «Рунам Шувани». В учебниках мало писали об этом виде магии, все чаще вскользь и не всегда правду. Обычно преподаватели ссылались на недостаток информации, закрытость самого цыганского общества, нежелание делиться секретами, обилие обмана и мошенничества со стороны их представителей.

В отличие от обычных магов, цыгане черпали силу извне. Сама природа будто благоволила свободолюбивому народу, щедро делилась с ними энергией. Одаривала невероятными способностями «видеть» и «слышать» изнанку миров. Знания и сила передавались из поколения в поколение. Если среди наших колдунов бездарный ребенок не считался редкостью, то у цыган все наоборот.

Магия один раз — магия навсегда.

— Все лучшее надену сразу? — старая как мир шутка вызвала у Баро усмешку.

Несильный удар в плечо вырвал из размышлений, буквально вернул на землю. Я ойкнул, затем потер ушибленное место и недовольно покосился на усеянную кольцами руку Светлакова. Всевышний, их бы в качестве кастета использовать.

— Ну и придурок ты.

— Твои украшения способны нанести физический вред, — пробурчал я. — Заглядывал в карты?

Пришлось тщательно замаскировать нетерпение под личиной безразличия. Помогло не слишком. Баро все равно уловил прикусывание губы, короткие вздохи. Прищурившись, он чуть поддался вбок, чтобы никто не подслушивал.

— Ты же осознаешь, что князя Романова защищают лучше, чем библиотеку Ивана Грозного?

Я вздрогнул и шумно втянул носом воздух, на минуту отвлекшись. Дарий окликнул кого-то из криминалистов, чтобы тот убрал в специальный пакетик найденные улики. Оглянувшись, он кивнул мне, затем опять повернулся к месту, где по-прежнему чувствовалась остаточная аура абаса. Без дара я ощущал ее леденящее прикосновение на коже, отчего мурашки невольно пустились в пугливый танец.

— Хотя бы что-то увидел?

Баро покачал головой, а я разочарованно вздохнул. Скрестив руки на груди, я услышал, как баба Яна костерит все наше отделение. Мне достался отдельный поток брани, среди которого я различил «бестолочь», «дуболом», «упрямый баран».

Ну, спасибо.

— На девчонку будто кто-то скрывающие чары бросил, хотя, скорее всего, там защитные амулеты Романовых. Мне бы ее вещь, хоть что-то личное. Платок, расческу, прядь волос, — отозвался Баро.

— Попробую, — я почесал переносицу.

Только не понимал зачем оно. Нашел проблему на голову, словно мало нападений и затаившихся революционеров.

— Ты зря позвал его.

Я удивленно повернулся к нахмурившемуся Баро, после чего вскинул брови.

— В смысле? Кого?

Кивок на Дария вызвал волну негодования в груди.

— Он алкоголик.

— Бывший. Завязал уж год или два.

— Депрессия, просранная карьера, смерть близкого человека. Идеальная жертва.

— Чего несешь-то?! — я задохнулся от ярости и пихнул приятеля в грудь. Несильно, но ощутимо. Даже заставил отшатнуться на два шага. — Это Дарий! Он меня, как сына растил, обучил демонологии! Да я ему жизнью обязан!

Последние слова я произнес громче, чем надо. Несколько человек обернулись, обжигающие взоры бывшего учителя и сотрудников сыскного отдела прошили насквозь. Сглотнув горечь, я неприязненно цыкнул на невозмутимого Баро, затем отвернулся.

— При себе держите обвинения, подполковник. Пока нет убедительных доказательств, рта не раскрывайте, — процедил я зло.

— Как прикажете, ваше высокоблагородие.

Сухой обмен любезностями поставил в споре точку. Я шагнул в комнату к Дарию, а Баро пробормотал что-то про сигареты и воздух. В коридоре хлопнула входная дверь, баба Яна притихла, остальные быстро занялись делами. Все прикинулись, будто ничего не произошло.

— Нашел что-то? — едва я опустился на корточки подле разбросанных осколков зеркала, как Дарий окинул меня внимательным взором.

— Поссорились с другом? Мое присутствие нежелательно?

Тон ровный, спокойный. Без единой капли обиды. Сколько раз за последние два года Дарий слышал подобные обвинения? Наверное, тысячи. Если не десятки тысяч. Одно хлеще другого — они били в болевые точки, крошили без того хрупкие стены офицерской чести. Я и сам испытывал нечто подобное уже больше года.

Шепотки за спиной, насмешливые взгляды, ехидные замечания, брошенные мельком в коридорах дворца и застенках корпуса жандармов. Вчерашние коллеги смотрели с жалостью, дамы с сочувствием, остальные — ядовитым пониманием и участием. Каждый считал своим долгом напомнить мне, что я более ни на что не годен.

Жалкий неудачник, растерявший дар в бою. Выжег магический источник, потерял равновесие и теперь никак не находил точку опоры. Пальцы коснулись острых, прозрачных кусочков, хруст под ладонью сменила резкая боль. Зеркальные осколки распороли кожу, а перед глазами встал серо-черный туман.

«За что вы сражаетесь, офицер? Люди не оценят, правительство перетрет и забудет. Ваша слава станет строчкой в учебнике по истории. В лучшем случае. В худшем — малозначимой заметкой в деле под грифом “Секретно”».

А за что сражался ты, Макс? Не воспользовался шансом и не убил меня? Зачем тянул так долго? И ради чего позволил Шумскому практически убить себя? Почему вернулся именно сейчас?

После многочисленных курсов реабилитации я тысячу раз возвращался к этим вопросам. Время, затраченное на вызов Карачуна, порталы, которые я держал для выхода ребят из ловушки. Он позволил нам сбежать из плена.

— Появление заклятого приятеля спасло тебе шкуру, — Дарий проследил затем, как я ссыпал окровавленные осколки в другую ладонь. — Больше всего меня поражает, что этот парень путешествует по зеркалам с легкостью, словно меняет ветки метро. Зеркальщики, конечно, хороши в перемещениях, но не настолько. Хотя последний встреченный мною маг такого профиля едва ли перенес бы путь из ванной комнаты в спальню. Возраст сказывался, и маразм крепчал.

— У Волконского сотни захваченных душ в запасе. Он сделал себя призванным, — я рассеянно перебрал пальцами бриллиантовую россыпь, окрашенную в красный. — Вероятнее всего, после смертоносного заклятия Шумского Макс исчез в зазеркалье, чтобы зализать раны. Только не пойму, почему он пришел ко мне.

— Вас что-то связывает?

Я покачал головой. Когда мы сражались в коконе бесчисленных отражений, ничего необычного не произошло. Куча бессмысленных разговоров о долге и чести, издевок с его стороны, раздражение — с моей. Единственное, что я запомнил четко: все внутри дышало ненавистью.

Мертвые рвали Макса на части, он говорил десятками разных голосов. Словно потерялся в обилии чужих мыслей. Иногда я слышал плач ребенка, затем тот сменялся грубым басом серийного убийцы или плаксивым голосом юной, трепетной барышни. Личины, отражения — все проносилось вихрем перед глазами. Макс крепко держался за безликими спинами. Прятался там, среди гомона и паники обезумевших душ. Скованный с ними одними цепями из боли и ярости, он метался в собственной ловушке сознания.

Я похлопал ресницами и уставился на израненную ладонь.

— Влад, — Дарий вновь позвал меня, дождавшись, когда я сосредоточу на нем все внимание. — Возможно, он пытался тебя убить. Пришел закончить начатое.

— Нет.

Внезапный ответ нашелся сам собой среди мусора различных размышлений. Осколки полетели на пол, я поднялся и пошевелил онемевшими пальцами. Один из ефрейторов заметил кровь и бросился за аптечкой, а баба Яна громко выругалась. На древнеславянском.

Короткая молния пронзила запястье, когда антисептик полила на раны. Шипя под нос, баба Яна шикнула на мечущегося ефрейтора, потом мрачно зыркнула на Дария. Обработав рану, она закрыла чемоданчик с красным крестом и цыкнула недовольно:

— Мало демон побил? Добавить?

— Простите, баб Ян — я невольно поежился. Все-таки злить представительницу древнего рода как-то не с руки.

— Ну? Выяснили чаво? — фыркнув, баба Яна ткнула острым локтем ойкнувшего Дария. — Мальчика моего дрянь всяка преследует, а вы тут думы думаете!

— Мальчику далеко за тридцаточку, бабуль.

Вот зря учитель ей возразил. Я возвел очи к потолку и уставился на извилистую трещину. Интересно, она появилась до появления абаса или после? Замазать бы, пока дальше не поползло.

— И шо? Ума-то ни на грамм не прибавилось! Нет бы бабу приличную завел, детишек, а ему все приключенья подавай да нечисть всякую. Тьху! А вы чего встали, дубины стоеросовые? Почему в ботинках по чистому, а?!

Гнев моей соседки обрушился на несчастные головы криминалистов, работников сыскного отдела и других ребят из корпуса жандармов. Постукивая костылем, баба Яна неожиданно шустро преодолела расстояние от нас с Дарием до парочки младших офицеров у проема. Замахнулась и взревела:

— Живо сняли обувь! Дрянь всякую натащили!

— Женщина, имейте уважение! — пискнул в панике один из ребят. — Мы — представители закона!

— Кто на подошве магию Лихо Одноглазого таскает?! Проклятие в дом с улицы, ух. Я тебе сейчас!

— Да мы просто…

Я отвернулся, прижал покрепче смоченную в антисептике вату. Пропитавшись кровью, та вскоре превратилась в негодный кусок волокна. Благо, рана оказалась чистой, потому я преспокойно замотал поврежденную конечность бинтом.

— Расскажешь, до чего додумался? — Дарий заинтересованно склонил голову. — Заинтриговал.

— Пока не знаю, — я пожал плечами. — Но точно уверен, что Макс не желал мне смерти. Иначе не вмешался бы в бой с абасом.

— Меня теперь волнует, насколько силен маг, способный удержать демона без специальных знаний, рун и пентаграмм.

— Очень силен. Нужно дозвониться до Василия Шумского. Пора прояснить пару моментов, которые не дают мне покоя, — я повел плечами.

— Тот маг-звуковик из глубинки? Как там его город называется? — присвистнул Дарий. — Тьмутаракань?

— Очень смешно.

— А я и не шучу, мете.

— Ваше высокоблагородие!

В комнату, тяжело дыша, ворвался тот самый ефрейтор, который бегал за аптечкой. Голубые глаза испуганно сияли, в руке он крепко сжимал рацию. Вторая удерживала рабочий телефон и опустилась на косяк.

— В чем дело, ефрейтор Накимов? — я поморщился, припоминая фамилию парня.

— Теракт, ваше высокоблагородие, нападение магов хаоса и призванных! На Большом проспекте Васильевского острова, прямо у ворот Императорской больницы №1. Вас вызывают. Его императорское величество и его императорское высочество уже выехали туда.

Сцепив зубы, я сжал кулак и бросил Дарию:

— Заканчивай здесь, потом мне передашь отчет.

— Влад, на тебя ночью напали… — попытался возразить он, но я шагнул к выходу и поспешил собраться.

Когда вылетел на мороз в наполовину расстегнутом пальто, наткнулся на мрачного Баро. Судя по виду, его тоже официально вызвали с выходного на место происшествия. И день нас ждал очень непростой.

— Никогда не планируй свиданий с нашей работенкой, Ящинский, — проворчал он, едва мы, поскальзываясь, поспешили к патрульной машине.

Я расслабился, чувствуя, как ушло напряжение после неприятной стычки в квартире.

— О, так цацки ты для дамы надел? Решил сразить красавицу наповал блеском украшений?

С боевым кличем Баро набросился на меня у машины. Парни за рулем удивленно выпучили глаза. Отскочив, я ощутил, как почва под ногами стала слишком гладкой. Подтаявший снег, припорошенный белыми хлопьями, превратился в лед. Взметнув руками, я покачался и схватился за теплый капот, наклонился вперед. Крепкие объятия удержали меня от риска расквасить нос.

Выпрямившись, я отряхнул брюки и ткнул Баро кулаком в грудь.

— Еще раз так сделаешь, нечем будет дам клеить, — беззлобно рыкнул я и похлопал его по плечу. — Зачем ты вообще пошел на свидание? Только не говори, что скука заела.

Обойдя машину, я схватился за ручку, но замер, когда услышал внезапно посерьезневший голос Светлакова.

— Вчера я встретил шувани, Влад. Она кое-что мне поведала.

Я моргнул, затем сообразил, что Баро говорил о ведьме. Именно так цыгане называли женщин, обладающих магическими способностями. Своих и чужих с некоторых пор. Только, как правило, жили они в таборах. Свободно разгуливающая колдунья с цыганской магией? Ловкая обманщица.

— Она предсказала тебе любовь и богатство? — хмыкнул я. — Ты уверен, что это была не шарлатанка?

Баро покачал головой.

— Я же сам шувани. Да и не будь им, все равно бы понял. Вряд ли шарлатанки предсказывают своим жертвам скорую смерть.