Неспешный стук настенных часов и пение хрусталя привели меня в чувство, отвернувшись от окна, я посмотрел на Ольгу. Она держала два бокала с янтарной жидкостью — херес или виски — на дне которой болтались кубики льда. Запотевшие стенки приятно охладили пальцы, а затем я опрокинул в себя алкоголь и ощутил томление в груди.
— Пить вредно, — зачем-то сказала Ольга.
— Жить тоже.
Я сделал еще глоток, после чего прокатил на языке плотный вкус и легкую маслянистость. Ноты миндаля смешались с крепостью вызревшего дуба, а среди них настойчиво пробивался терпкий виноград. Прекрасный напиток, во всех отношениях достойный представитель вин.
— Так что с твоими падчерицами? Набросилась на меня аки кошка, но после прелюдии и слова не сказала, — без интереса спросил я.
На самом деле дочери Репнина-Волконского волновали меня мало: бестолковые девицы брачного возраста, которым явно не хватало ремня и строгих рамок. Когда Ольга впервые заговорила о том, чтобы использовать их, я пожал плечами и согласился. Почему нет? В нынешнее время именно молодёжь представляла угрозу, хорошо бы иметь там кого-то своего.
Только теперь я понял, что идея была не слишком удачной. Судя по мрачному выражению лица Ольги, девицы куда-то вляпались.
— Пока не уверена, их телефоны переданы твоим людям, — ответила она и поставила почти полный бокал на столик. — Надеюсь, ничего страшного.
— За посты с оскорблением власти они в тюрьму не попадут, уверяю, — слабо улыбнулся я.
— Смешно, — Ольгин взгляд уколол. Несильно, но ощутимо. — Твои издевки нисколько не упрощают задачу. Я должна их защищать, девочки под моей ответственностью.
— Зачем?
Нет, я не понимал. С чего ради Ольга вцепилась в детей покойного мужа: выгнала бы, пусть родня заботится. Все имущество Репнина-Волконского — загибающийся завод и разваливающийся дом. Львиная доля наследства триста раз перезаложена князем, Корф замучился выкупать долговые расписки и закрывать кредитные договоры с банками.
В это время Оля беспокоилась о парочке взбалмошных дур, чье единственное достоинство — выбирать нужную вилку за столом. Ну смазливые личики. В прошлом году одна из девиц Репниных-Волконских даже глазки мне строила, как будто у нее был шанс. Рядом с мачехой она смотрелась сизым воробьем, лишенных прекрасного оперения.
— Заведи детей, Алекс. Поймешь.
Я закатил глаза и громко фыркнул.
— Мои дочери уж точно не связались бы с потенциальными революционерами, — отозвался я.
— Ты бы перевешал несчастных на площади? — взмахнула ресницами Ольга, отчего по венам растеклась лава.
— В яму скинуть и залить бетоном. Дороги целы, грязи на улицах меньше, — я крепче сжал бокал.
Никакой браслет не спасал от ее влияния. Странное дело, ведь работала игрушка на полную мощность — но почему-то против Ольги оказалась бессильна. Или хаос виноват, или слишком я привязался.
Плохо. Эмоции — лишний знак в идеальном уравнении, с ними все рушилось и обращалось в пыль.
— Безотходное производство? — выгнула брови Ольга.
— Эффективный менеджмент, дорогая, — я щелкнул языком и сбросил чары одним прикосновением к раскалившемуся рубину. — Прекрати ворожить.
Уголок рта Ольги дернулся, я не удержался: коснулся щеки, затем переместил ладонь на затылок и собрал в кулак осветлённые кудри. Темнеющие корни, выдававшие естественный цвет, привлекли взор.
Я вдруг представил, как Ольга смотрелась бы с родным оттенком. Ее волосы были черными или каштановыми? Слегка припорошённые пеплом или щедро сдобренные золотом, отчего солнце вечно путалось в них? Вопрос остался невысказанным, потонул в очередном поцелуе с привкусом миндальной крошки, винограда и цветов.
— Вечер, не забудь про платье, — шепнул я, когда отстранился.
— Кроваво-красное, — Ольга скользнула ладонями по моей груди.
— Обязательно надо спорить, да?
— Согласись, у меня не так уж много развлечений.
Интимность момента нарушила навязчивая мысль о проблемах за дверью, которые требовали разрешения. Как бы ни хотелось остаться в маленькой комнате, спорить о нарядах и поминать глупых девиц Репниных-Волконских — страна важнее моих желаний. Любых.
— Помимо многочисленных издателей и банкиров, сегодня в Большом театре приедут послы Соединенного королевства, Ватикана, Бельгии, Австро-Венгрии. Также приглашение принял канцлер Германии с женой. Леди Луиза восторгается русским балетом и обожает нашу страну. Супруги фон Каприви проведут в Петербурге неделю, — проговорил я, чувствуя, как Ольга замерла под моими руками.
— Хочешь, чтобы я узнала о ее предпочтениях, пока ты общаешься с послами и канцлером? — полюбопытствовала она.
— Женщина лучше понимает женщину, а правильно подобранный презент сыграет нам на руку. Договор о поставках газа требует пересмотра.
— Разве это не вызовет недовольство османов?
— Черноморский поток такой же предмет споров, как и часть Таврической губернии. Я предложил султану Мураду VI выход: хорошая скидка после ремонта трубопровода и новые контракты, которые укрепят наши отношения. Мы построим несколько заводов на территории империи, а взамен османы подписывают мирный договор.
— И будут его соблюдать? — с сомнением спросила Ольга.
— Конечно, — живо сказал я, губы тронула усмешка. — Потому что наш военный союз с большей частью Леванта[1] быстро отрезвил их. С тех пор как французы потеряли контроль над Сирией, а другие страны объявили о своей независимости от империи, у султана не осталось выбора. В Европе зреет раскол, Ватикан требует от королей суровых мер в отношении стран Ближнего Востока. Соединенные Штаты переживают очередной кризис. Кто поможет? Никто.
— Разумно ли сотрудничество с арабами сейчас? В стране все очень нестабильно, ссора с Европой нам не нужна.
Я развернул Ольгу спиной, обхватил за талию, затем уткнулся в макушку. Такая поза умиротворяла, приносила радость, дарила тепло. В череде хаотичных эмоций я потерялся, как будто попал в шторм. И выныривать на поверхность не жаждал.
— Одну руку протяни старому партнеру, чье влияние по-прежнему сильно и неоспоримо, — прошептал я. — Но вторую всегда держи за спиной для тех, кто сегодня дает меньше, а завтра — в три раза больше. Сила европейского общества строится на мнении об их исключительности. Только мир давно изменился. Колонии уходят в прошлое, будущее остается за основной частью планеты, и это не кучка избранных стран.
Ольга вздохнула, затем чуть отклонила голову и подставила шею для поцелуев. После чего задала вопрос, который получился весьма неожиданным:
— Загляни внутрь страны.
— Что? — я отстранился, и Ольга повернулась ко мне лицом.
— Внешняя политика прекрасна, но в России тоже полно проблем. Начиная с народа, у которого тысяча и одна претензия к власти.
Тяжело вздохнув, я размял затекшие мышцы шеи, затем наклонился и схватил брошенный на пол пиджак. Нетрудно догадаться, ради чего или кого все велось.
— Умеешь ты испортить настроение, — протянул я. — Опять про Мечехину?
— Я отправляла запрос, — упрямо поджала губы Ольга.
— Она преступница. Ее судьбу решит суд.
— Я в курсе, чего он там нарешает. Разве помощь невинной девушке без родни и поддержки не входит в твое: «Оставаться ближе к народу, ибо в нем сила страны»? — она притопнула ножкой, отчего юбка колыхнулась. — Алекс, просто маленькая просьба.
— А потом еще одна, после нее десять, — я очертил пальцем круг. — Не припомню, чтобы в нашем договоре фигурировали твои бесконечные хотелки.
Ольга сменила тактику: с гнева перешла на ласку. Мягкой поступью, она скользнула ко мне и захлопала длинными ресницами, отчего браслет моментально нагрелся. Одурманивающие разум чары притупили инстинкт самосохранения, возбуждение прилило к нижней части живота. Путались мысли, терялась нить спора.
В итоге я коснулся рубина на браслете и зашипел от боли. Треклятый камень обжег кожу, зато прогнал наваждение.
— Однажды я тебя убью за подобные штуки, — цыкнул я, Ольга же потерла виски и сморщила нос.
— Или я умру раньше от мигрени.
— За свою новую горничную отвечаешь головой, — я застегнул пиджак. — И сходи к лекарю, боли стали слишком частыми гостями в наши встречи.
— Трачу на тебя остатки здоровья, — фыркнула Ольга и потерла лоб. — Выпью обезболивающее. Похоже, я не отошла после вчерашнего нападения.
— Оля…
— Спасибо за Оксану, ваше императорское высочество, — она развернулась, нежная ткань платья заскользила по длинным ногам.
— После подобных выступлений она утверждает, что у меня невыносимый характер, — пробормотал я уже на выходе, слыша в ответ короткий смешок. Пришлось добавить чуть громче: — Про лекаря и платья был приказ!
— Кроваво-красное и никаких больниц, я вас услышала!
Лишь закрыв дверь, я осознал, что мы ни разу не коснулись вчерашнего отчета и происшествия в Трубецком бастионе.
Я спустился по лестнице, кивнул одному из слуг, чтобы принес одежду. Без интереса окинул взглядом обстановку, остановился на лепнине и невольно усмехнулся: не зря Ольге так не нравился дом. Вроде бы небольшой и уютный, но прошлые хозяева слишком стремились к выпячиванию регалий. А ведь при покупке отсюда вывезли тонны безумно дорогого барахла.
— Нет, я все-таки ей скажу!
— Софа, стой!
Резко обернувшись, я вскинул брови. Падчерицы Ольги сжались под моим пристальным взглядом. Лишь одна, младшая, кажется, быстро взяла себя в руки и вздернула подбородок.
София чинно сцепила пальцы в замок, затем произвела подобие книксена. Вторая девица, Натали, повторила приветственный жест за сестрой и склонила голову, чтобы я не видел выражения ее лица за светлыми прядями. Судорожно сминая ткань юбки, она переминалась с ноги на ногу и кусала розовую губу, словно очень нервничала.
— Ваше императорское высочество, — наперебой выдали сестры.
— Барышни, — я слегка кивнул, затем сделал шаг в направлении выхода. Там меня уже ждал слуга с пальто, но двинуться не смел.
— Ваше императорское высочество, вы не останетесь на обед? — высокий голосок неприятно ударил по затылку.
Я повернулся к девицам Репниным-Волконским и мысленно напомнил себе, что они дочери Ольги. Пусть дурные во всех отношениях, зато полезны в качестве приманки для малолетних болванов вроде Орлова или Юсупова. Всего-то дань вежливости, а вот долго разговаривать с девчонками меня никто не заставлял.
— У меня много дел, — прохладно ответил я, заметив, как старшая сестра толкает в бок чересчур ретивую младшую. — Буду рад, если вы украсите будущие балы своим присутствием.
Натали зарделась, София нагло ухмыльнулась. Последней точно не хватало тяжелой руки, чтобы выбила дурь из пустой головы.
— Неужели только наша стареющая матушка интересует вас как женщина? — дерзкий вопрос вылетел раньше, чем я отошел на приличное расстояние.
— Софи!
Младшая девица Репнина-Волконская проигнорировала и мой взор, и предупреждающий окрик Натали. Демонстративная наглость, которую излучала Софи, вызвала у меня раздражение и скуку: таких язвительных особ часто ждало поражение. Потому что они не осознавали, против кого направляют стрелы с ядом.
Я не торопился — некуда. Подошел вплотную к Софии поступью дикого зверя на охоте и с любопытством отметил полное отсутствие страха передо мной. Словно ее не беспокоила близость мужского присутствия, как случалось с девчонками, едва перешагнувшими порог совершеннолетия. Часто они казались упрямыми и вызывающими, но по большей части просто хотели внимания.
Софи ждала не только продолжения разговора. Дыхание чуть замедлилось, грудь под полупрозрачной тканью блузки поднялась и опустилась, а кончик острого язычка скользнул между розовых губ. Будь я чуть свободнее во времени, провел бы чудесные часы, отвечая настоль беззастенчивый флирт. Увы, плохая новость. На провокации со стороны притягательных, но совершенно не думающих о последствиях дам я не отвечал давным-давно.
— Вы считаете, что легко можете заменить свою мачеху в занятной беседе на час-другой? — спросил я и поправил выбившуюся из прически прядь волос.
Натали громко ахнула, а София поддалась вперед. В глазах вспыхнули огоньки, она будто жаждала поглотить меня.
— Отчего нет, ваше императорское высочество, — прохрипела она.
Хвала Всевышнему, слуга еще в начале пикировки удалился в смежные комнаты, хотя слухи все равно пойдут. С каждой утекающей секундой один пикантный момент грозил перерасти в скандал небывалых размеров. Это поняла даже Натали, потому схватила приросшую к паркету Софи и дернула на себя.
— Ваше императорское высочество, я прошу прощения. Моя сестра нездорова и не совсем осознает последствия сказанных ею слов, — процедила она сквозь зубы в отчаянных попытках спасти положение.
— Ничего, все замечательно, — я склонил голову, пальцы крепко стиснули хрупкое плечико и Софи невольно взвизгнула от боли. А когда пододвинулся ближе, она прекратила трепыхания и прислушалась: — Игра вслепую с чем-то очень весомым весьма занимательна. До тех пор, пока тебя не перемололо в труху. Кровавую и бесполезную для общества.
Белесые пятна уже покрыли значительную часть лица двух сестричек, когда я уходил. Прощальные слова, брошенные на пороге, прозвучали и как угроза, и как наставление:
— Надеюсь, увидимся с вами на балу, барышни. Берегите себя, всякое случается в наше неспокойное время.
На крыльце топтался Баро, его тоскливый взор наполнился радостью, а лицо осветило счастье. Привыкший к непогодам и любым условиям работы, командир моей лейб-гвардии все же промерз на ветру. Оно и неудивительно, снег буквально горстями забрасывало под ворот, деревья раскачивались и грозили рухнуть прямо на дом.
— Дорога чиста, н-наши люди все проверили, в-ваше императорское высочество, — у Баро зуб на зуб не попадал, получился забавный отчет с перестуком челюсти.
Я махнул рукой, в салоне сразу стало теплее. Пока Светлаков отогревал пальцы и периодически выглядывал в окно, я проверил пропущенные вызовы. Мое последнее сообщение Влад прочел, но проигнорировал. Ругался, поди, как делал всегда, когда ему не нравилась моя издевательская манера общения.
Хотя, признаться, он меня заинтриговал и напряг. Что такого случилось, раз братец готов пожертвовать несколькими часами из жизни ради похода в театр?
— Сегодня отдыхаешь, генерал-майор Ящинский возьмет на себя охрану, — не отрывая взгляда от экрана, сказал я.
Палец застыл ровно на непрочитанном письме. «Неизвестный номер» — фраза буквально светилась и притягивала, хотя иконку я еще не трогал.
— Какие-то проблемы, ваше императорское высочество? — удивился Баро. С его темных волос упало несколько капель на вспыхнувшую в руках колоду Таро.
Алым пламенем вспыхнули крылья ангела на фоне белого одеяния. Мне почудилось журчание воды, которую он переливал из одного золоченого кубка в другой. Карта умеренности из старшего аркана мягко воздействовала на всех, кто находился в салоне автомобиля. Охрана расслабила плечи, появились улыбки на суровых лицах.
Баро откинулся на спинку диванчика и ненадолго прикрыл глаза, как бы напитываясь энергией от собственной магии.
— У Влада есть важная информация. Уверен, он поделится с тобой при случае, — спокойно ответил я. — Так что на вечер ты свободен.
— Вы прекрасно знаете, что в моем случае это невозможно, — уголок губ Баро дернулся в подобие улыбки. — Займусь отчетами по допросам и проверкой всех причастных к покушению.
— Тебе стоит почаще бывать дома.
— Это приказ или совет?
— Воспринимай, как нравится.
Светлаков посмотрел на меня, затем щелчком пальцев отправил карту обратно в колоду и спрятал в карман. Угольно-черная бровь изогнулась, тело командира перестало содрогаться, а весь снег на одежде превратился в серебристые капли.
— Мне доложили о возвращении вашего кузена, Андрея Михайловича. Молодой князь прибыл из Парижа поздно вечером и позвал гостей на ужин, — Баро слукавил, явно же знал больше. Но мысленно посмеялся над тем, как меня перекосило при упоминании Андрея.
— Устроил балаган в Царском селе, ты хотел сказать, — съязвил я.
Баро пожал плечами.
— Я поинтересовался, дополнительную охрану его высочество не запрашивал.
— Он планировал какие-то маршруты? Помимо стандартного протокола и выездов в свет?
— Насколько мне известно, ничего такого его высочество в расписание не вносил. Наши люди отслеживают его передвижения в режиме реального времени, а также проверяют круг знакомых и друзей. Но я уточню дополнительно, — Баро перевел взгляд на мой смартфон. — Император скоро прибудет в столицу.
— В курсе, — кивнул я.
— Нам не удалось выяснить, зачем его императорское величество ездил в научно-исследовательский центр. Однако мы узнали, что Ингу Дольскую доставили туда две недели назад. По базе преступников она числится казненной, но ее видели. Фотографии и отчеты я сбросил вам на электронную почту.
Я вздрогнул и поднял голову от экрана смартфона. Инга Владимировна Дольская была арестована больше года назад в Урюпинске по обвинению в незаконном применении хаоса. Во время прощальной церемонии с отцом она выпустила Призванного у дверей местной церкви. К счастью, тогда оперативно сработали и священники, и Василий Шумский с Кристиной Замогильной. Еще Влад, которого я лично отправил для проверки города.
Суд и исполнение приговора растянулись, регулярно подавались апелляции. В том числе от Священного синода — спасибо Шумскому и его взбалмошной жене. Но В итоге приговор как бы исполнили, но…
Зачем отцу понадобилась Дольская? Ведь не первый случай, когда людей, ставших сосудом для Призванных, забирали в центр. Они исчезали из истории, данные о них стирались руками службы безопасности императора. Не останови я дело Мечихиной, она бы тоже попала в поле зрения отца. Все, что связано с хаосом, так или иначе проходило через его руки.
— Думаешь, они ставят эксперименты? — спрашивал я скорее себя, чем Баро. Но ответ все равно получил.
— Я не силен в этой всей катавасии, если честно, — махнул рукой Светлаков. — На работе хватает лишней информации.
— Император тратит миллиарды на военную промышленность и медицину. При этом последняя толком не развивается, — я постучал пальцем по колену.
Отец хотел подчинить хаос? Невозможно. В чистом виде столь мощная энергия поддавалась только родным носителям вроде Ольги, Василия или Рахмата Алишеровича — и то с оговоркой. Для них хаос действовал в качестве усилителя дара. Не больше. Даже Призванные в итоге сходили с ума, душа медленно погибала и требовала подпитки извне. Других душ.
Тогда для чего ему Дольская и другие?
— Меньше знаешь, крепче спишь, — буркнул Баро, перебивая мысль.
— Твоя правда, — я вернулся к реальности. — Мечихину освободить после выписки из больницы, соответствующий приказ пришлю позже.
— Конечно, — безропотно согласился Баро.
Про княгиню и ее желания ни слова не ляпнул, какой воспитанный. Влад бы уже достал своими нравоучениями.
— Держи все в тайне как можно дольше. Информация не должна выйти дальше, чем нужно… — смартфон пиликнул, и мне почудилось, словно мое отсутствующее сердце забилось в бешеном ритме.
«Храм Воскресения Христова на Крови. Через час, Алеша».
— Ваше императорское высочество?
Я промотал до прошлого сообщения. Ничего, кроме смайлика. Нормальное явление для того, кто отправил послание.
— Немного изменим маршрут, — приказал я и стиснул в руке смартфон. — Мне нужно кое с кем встретиться.
Назвав адрес, я уловил мрак, тенью пробежавший по лицу Баро. Ему не понравилась ни сама идея поездки, ни названное место. Потому что туда он бы не зашел. В церквях нынче работали строгие законы: никаких боевых действий на территории, никакого оружия и гарантированная защита для любого человека или нелюдя, переступившего порог священного места.
— Ваше императорское высочество, — облизнул губы Светлаков, — слишком рисковано. Вы не будете в безопасности подле этой женщины!
Догадывался, ради кого я развернул машину.
— Она моя мать, Баро, — я убрал смартфон. — Пусть и проклятая всеми, похороненная для всех любимым мужем. Но мать. С моим сердцем в груди. Ничего не случится.
В зеркале заднего вида отразился знакомый профиль. Костяшки, лишенные плоти, коснулись поверхности, и удушливый аромат ладана наполнил салон. Легкая изморозь сразу покрыла окна изнутри.
«Контракт все еще действует, Алексей, но не делает тебя неуязвимым. Умрет твоя мать — умрешь и ты. Будь осторожен, враги не дремлют».
Знаю, Жнец.
[1] Левант — общее название территорий стран восточной части Средиземного моря (Сирия, Ливан, Палестина, Израиль, Иордания, Египет, Турция, Кипр и др.), в более узком смысле — Сирии, Палестины, Израиля и Ливана.