Бессердечный принц. Раскол

Глава 46. Влад

Их называли астральными сущностями.

В эту категорию входило с десяток существ, живущих на границах миров и попадавших к нам через дыры или разломы. Большинство из них являлись паразитами, целью которых была жизненная сила человека или любого живого существа.

Страх, горечь, боль, раскаяние — негативные чувства, точно магнит, притягивали их из Пустоты.

Когда пугающая тень без глаз и ушей потянулась к Егору, я уже понимал, что ему не жить. Стоит твари присосаться к источнику, как он моментально сольется с ним. Никакие лекари и священники потом не изгонят астрального паразита из тела, пока тот не выжрет бедолагу до пустой оболочки.

В ту минуту меня охватила печаль. Все-таки шанс на спасение у Егора имелся: пусть мизерный и хрупкий. Но все лучше, чем бессмысленная смерть на кладбище. Я бессознательно дернулся к нему, складывая пальцы в знак защиты, однако привычного тепла источника не ощутил. Забытая ноющая боль там, где некогда жил дар, скрутила тело.

Мимо просвистела пуля, один из жандармов оттащил Влада в сторону.

— На месте стой, — услышал Геру.

В образовавшейся тишине раздались шепотки. Тысячи чужих голосов пронизывали уплотнившийся воздух. Мне показалось, что крохотные хлопья снега, опускающиеся на землю в неспешном вальсе, замерли. Скрип голых ветвей, собственные вздохи — движение замедлилось из-за образовавшегося вакуума.

Сначала я решил, что кто-то из некромантов, или сам Егор, позвал на помощь жреца Смерти. Однако ни характерной остановки времени, ни магического воздействия не ощутил. Зато отголоски истлевшего дара почувствовали чужую силу. Настолько мощную и первородную, что ее частички обжигали кожу электрическими импульсами.

Тень истошно взвыла, красные всполохи запутались в черном тумане. Ошарашенный Егор отступил, кто-то из ребят протянул ему руку и схватил за куртку. Буквально насильно его затащили за безопасный периметр, который уже трещал по швам от переизбытка энергии.

Раньше я никогда не видел ведьм. Не работал с ними, ведь российский ковен предпочитал уединенный стиль жизни. Никто не знал, кто им управлял. Настолько тщательно его члены скрывались в дальних районах Санкт-Петербурга и Москвы. Прятались за гранью, были рассеяны по стране и миру.

Лучше бы я и дальше оставался в святом неведении.

Одного взгляда на приблизившуюся Дарью хватило, чтобы обеспечить себе кошмары на ближайший век. Там, где минуту назад стояла девушка, сейчас находился уродливый полутруп. Гниющая плоть оголяла пожелтевший от времени череп, клочки седых волос шевелились, точно слипшиеся черви. Беззубый рот нараспев читал заклинание на неизвестном мне языке, а в провалах глазниц тлело алое пламя.

С изящных пальцев капала кровь прямо на снег и окрашивала его в красный. Благодаря ей Дарья питалась силой земли, используя ту против тени. Тонкие нити чары опутывали сущность, а она металась из стороны в сторону и пыталась освободиться. Раскачивали и ломала ветви, пока не смирилась со своей судьбой.

Застыв, тень медленно осела на землю.

— Вот так.

Мелодичный голос совсем не вязался с уродливой внешностью Дарьи. Пар сорвался с ее губ и плавно потек вперед, к сущности.

— Лучше не двигайся, — пожурила она дернувшуюся тень.

Щелчок привел меня в чувство. Стоящий ближе всех парень с растрёпанными кудрями одел антимагические наручники на застывшего от страха Егора. Похлопав его по плечу, он подтолкнул некроманта к жандармам.

— Готово. Ваш клиент. Забирайте.

— А-а-а, — я указал на тень и Дарью.

Тварь ластилась к рукам офицера, словно послушная собачка. Ползала у границ, тихонько шипела на своем языке.

— Все в порядке. Дашка знает, что делает, — отрезал Гера, давая понять, что в свой отдела лезть не позволит.

Я не спорил. У нас появился живой член «Красной зари», благодаря его людям, поэтому ругань ни к чему.

В будущем нам предстояло много совместной работы, так что предпочел закрыть глаза на некоторые незаконные действия сотрудников Геры. Как и тот факт, что ведьма без специализированного диплома и лицензии легко подчиняет собственной кровью потусторонние сущности.

В задницу. Молчаливый Егор волновал меня сейчас куда больше.

— Акт суицида не удался, — бросил я и поежился от холода. Впереди послышались крики, затем фиолетовые и оранжевые вспышки озарили кладбище.

Наши некроманты во главе с демонологом разбирались с остатками мертвяков и призраков. Среди подошедших к нам людей я заметил Дария, который смерил долгим взглядом вздрогнувшего Егора. Потом бывший учитель перевел взор на меня и осмотрел с головы до ног, убеждаясь, что я в порядке.

— Мете, не успел с койки слезть, как сразу в пекло? — усмехнулся он и дал знак, чтобы Егора увели.

— Этому городу нужен защитник, — пафосно заявил я цитатой из какого-то супергеройского сериала.

— Угу, лежачий и бездыханный.

— Ты преувеличиваешь.

— Скорее, преуменьшаю.

— Двигай, принцесса. У нас нет времени ждать, пока ты очухаешься, — грубая речь рядового заставила меня поморщиться.

— Эй, — я окликнул парня и с удивлением понял, что смотрел на самого настоящего вампира.

Новенький, что ли?

Рядовой оскалил клыки, хищные черты вытянулись и приобрели очертания, схожие с диким кабаном. Лицевые кости сдвинулись, отчего надбровные дуги проступили вперед. Мышцы растянуло, нос напомнил задранный пятачок, а кожа приобрела сероватый оттенок.

— Ваше превосходительство, прошу прощения, — алая радужка вернула естественный цвет, черты вампира вернулись в норму.

— Нервные у тебя люди, — бросил я Дарию, и тот пожал плечами.

— В какие времена живем, таки и люди, — ответил он, а Егор неожиданно засопротивлялся.

— Не дергайся, — зашипел на него вампир.

— Убери руки, сука!

Я остановился, прищурился. Пылающие глаза Егора вызвали опасения, действовал он явно на инстинктах. Игнорировал разогревшиеся от магии наручники, отчего почти сразу взвыл, когда получил удар под дых от вампира.

— Заткнись, падаль!

— Отойди от него! — рявкнул я, сообразив, к чему катится конфликт.

Рядовой послушался не сразу, как будто с неохотой. Зашипел громче, несколько секунд смотрел мне в глаза, затем с отвращением толкнул Егора на землю. Тот рухнул, словно подкошенный, однако почти сразу поднялся. Они смотрели друг на друга с ненавистью, а Дарий, стоящий всего в двух шагах, даже не сделал попытки отозвать своего человека.

Какого черта происходит?

От эмоций воздух искрился, несколько ребят остановились и теперь пялились в нашу сторону. Раздраженно цыкнув, я схватил Егора за капюшон, оттянул к себе. На сей раз он не сопротивлялся, наоборот, сделал шаг. Будто чего-то испугался.

— Дарий, какого хрена, — процедил я.

Учитель в ответ пожал плечами.

— Неужели ты ждал другой реакции, мете?

Я с шумом выпустил воздух из легких и на мгновение прикрыл глаза, пока пальцы сжимали влажный капюшон. Тошнота, слабость и дикая усталость добили по вискам, скручивали мышцы в тугой узел. До резкой боли вперемежку с противным хрустом.

Надоело. Достало. Ненависть, злость, презрение — долбаный круговорот дерьма в природе. Люди и нелюди хуже бешеных собак бросались друг на друга. Даже те, кого я вроде бы слишком хорошо знал.

— По-добре го застреляй.

Я не поверил своим ушам. Чего? Лучше пристрелить?

— Ты с ума сошел? — распахнул глаза, на что получил равнодушное фырканье.

— Либо его наши, либо свои прибьют за сотрудничество с царской властью. Да и не жалко, — на губах Дария появилась ядовитая усмешка. — Собаке — собачья смерть. Пусть бы подох на этом кладбище, откуда выполз со своим смрадом.

— Вон пошел.

— Что? — Дарий вздрогнул и недоверчиво уставился на меня.

Как и остальные.

— Вон! — проорал я. — Оба пошли отсюда, пока не приказал арестовать за превышение полномочий!

Шум дыхание перекрывала кровь, бьющая ключом в жилах. Черные глаза Дария недобро сверкнули магическим блеском, и я непроизвольно закрыл собой притихшего Егора. Черты бывшего учителя искала застарелая ярость, так и не угасшая в нем.

— Пожалеешь, мете, — тихо выплюнул Дарий. — Горько пожалеешь, что эту мразь жить оставил. Она тебя в спину пырнет при случае. Выжигать, расстреливать и вешать их надо было, чтобы земля очистилась.

— Вы себе уже на статью наговорили, капитан, — холодно отрезал я.

Смачный плевок под ноги оставил горечь на языке и усилил боль, охватившую обручем голову. Едва вами с Дарием отошли, я подозвал одного из жандармов, узнав в нем Жаргала. На лице менталиста застыло замешательство, а в глазах — беспокойство.

— Ваше превосходительство?

— Ефрейтор, проследи, чтобы никто не подходил к заключенному. Головой за него отвечаешь, — приказал я и подтолкнул к нему Егора.

— Будет сделано.

Когда мы поравнялись, Егор внезапно заговорил. Голос его казался хриплым и надтреснутым, словно тысячу лет не смачивал горло водой.

— Зря стараетесь, офицер, — бросил он.

— У тебя тоже появилось желание подискутировать на тему беззаконного расстрела заключенных? — съязвил я, но в ответ, как ни странно, услышал смешок. Обреченный.

— Мы повсюду, — выдал Егор спустя минуту раздумий. — В правительстве, военных частях, среди ваших знакомых и даже друзей. Тот, кому вы сегодня доверяете, завтра без раздумий выстрелит вам в затылок.

— Угрожаешь?

Я прищурился, но ожидаемой ненависти в некроманте не понял. Только угасающий страх да затаившуюся печаль на дне небесной радужки.

— Констатирую факт. Не сегодня, так завтра за мной придут и прикончат любым из возможных способов. Лучше бы и правда пристрелили.

— Сдохнуть ты еще успеешь. Например, на рудниках или в шахтах, — я сунул руки в карманы, кивая Жаргалу, чтобы уводил. — Или открываешь рот, говоришь и зарабатываешь себе на помилование.

— Я не крыса, — ощерился Егор.

— Правильно, ты — малолетний идеалист. Но картинка твоего мира, кажется, треснула, если явился сюда, несмотря на угрозу ареста. Да?

Егор промолчал, ведь слова — пустой набор звуков. Ему требовалось время на обдумывание, чтобы принять новые правила игры. Каким будет приговор, я не знал. Все зависело от того, насколько полезным он окажется для власти.

Как, впрочем, все мы.

Взгляд упал на подснежники, пробивающиеся сквозь никлую траву и грязь. Предвестникам хаоса не мешал ни снег, лежащий повсюду, ни холод. Словно насмехаясь над матушкой-природой, они молочным ковром устилали могилы и незащищенные островки дорожек. Как бы говоря, что никто не уйдет от смерти.

Всех нас ждет один путь, в конце которого только вечное забвение.

***

Катя бросилась ко мне у ворот: в одной руке держала стаканчик горячего кофе, а другой потянулась к щеке. Правда, почти сразу отступила, поскольку за нами следило с десяток людей и нелюдей. Мои любопытные коллеги зашушукались, точно бабки у подъезда.

Недолго думая, я перехватил хрупкое запястье и потянул Катю к полицейской машине. В нее забирался Гера, который удивленно покосился на нас, стоило подойти ближе. На пассажирском кресле возле водителя уже сидела спокойная Даша.

— Подкинешь? — попросил я, подталкивая Катю к дверце. — Мои парни уехали, а с людьми Дария и другими не хочется.

— Еще бы. У вас там клушки похлеще любой бабы на кухне, — цокнул языком Гера. — Залезай. Потрещим о старом, девичьем. Сколько не виделись? Год? Два?

— Полтора, — лаконично ответил и усадил Катю на задний диванчик.

На место вперед я не претендовал. Судя по тому, как уверенно Даша там устроилась, у нее имелось на это право. Выданное лично Герой, иначе хрен бы кто свой зад туда посадил.

Разыгравшиеся фантазии остановил строгий взор из-под сдвинутых бровей. Пришлось захлопнуть варежку и проглотить вопрос. Он вертелся на языке всю первую половину дороги, а потом я втянулся в беседу. Мы повспоминали старые годы совместной учебы, службу в армии, поплевались на работу. Пока не перешли к текущим проблемам в городе.

— Мародерства много, драк, — Гера зевнул и свернул с Невского проспекта на Садовую улицу, где жила Катя. — У нас все городовые завалены по уши то бытовым насилием, то грабежами. Есть парочка ритуальных убийств…

Он глянул в зеркало заднего вида на Катю, которая поежилась.

— Пардон, — выдал сразу, — забыл, что в салоне невинные ушки.

— Любопытные ушки, — буркнул я едва слышно и отвернулся к окну, рассматривая мелькающий за ним пейзаж.

Холодные пальчики коснулись запястья, затем несильно сжали. Обернувшись, я встретился с пронзительным взглядом Кати. После чего поймал на лице Геры, как раз покосившегося на нас, довольную ухмылку.

— Давно вместе? — спросил он.

— А вы?

Гера сильнее стиснул руль, Даша же впервые за все время нарушила молчание:

— Мы не встречаемся, просто коллеги.

Я выгнул бровь, но приятель уже вернул внимание на дорогу. Хотя по его реакции я понял, что там не просто коллеги. Во всяком случае, для него. Спрашивать, естественно, ни о чем не стал. Не в тех мы отношениях: даже друзьями не назвать. Больше хорошие знакомые со скамьи в военной академии. Поэтому лезть в личные границы Геры я не собирался.

— Мы в процессе узнавания друг друга, — выдала Катя спустя минутную паузу, и я ошарашенно уставился на нее. — Влад пригласил меня на свидание. Посетить Петергоф, посмотреть на фонтаны. Да?

Аж рот приоткрылся от подобной наглости.

— Владик и фонтаны в Петергофе, — криво усмехнулся Гера. — Чудны дела твои, господи.

— Летняя парадная резиденция императора и его семьи очень красивая, — прощебетала Катя, игнорируя напрочь мое возмущенное сопение. — Поскольку в теплый период его императорское высочество находится там, то для посетителей дворец открыт лишь на время его отсутствия.

— Никогда не ездил. Как-то не до того было, хотя родился и вырос в столице.

— А вы съездите, посмотрите. Южный берег Финского залива в любое время года прекрасен.

— Уговорила, — рассмеялся Гера.

Остановившись во дворе одной из многоэтажек, Родольский предложил подкинуть меня до дома. После того как провожу Катю. Черт дернул отказаться. Показалось, что приятель жаждал остаться наедине с молчаливой Дашей. Потому я заявил, что вызову такси.

Многозначительное фырканье в ответ заставило закатить глаза.

— Что еще за Петегроф и фонтаны? — буркнул я, когда мы вошли в подъезд. — Имей в виду, я ни на что не соглашался. Если надеешься, что таким образом помогу твоему брату.

Ажурные решетки на лифте, цветочки на подоконниках, свежеокрашенные стены, консьерж. Дом не новый, лишь слегка приведенный в порядок умелыми руками городских служб. Я с осторожностью двигался вперед, ведь несмотря на внешний лоск, здесь все дышало стариной. Того гляди — штукатурка на голову свалится с потолка.

Катя остановилась на верхней ступеньке и развернулась ко мне лицом.

— Я ни о чем тебя не просила, Влад.

Теперь ее голос звучал отстраненно, и сама она превратилась в ледяную статую. Безумно красивую, очень хрупкую. Любое неосторожное движение сломало бы Катю на части. Бездумно вылетевшие били наотмашь, потому я сцепил зубы и тряхнул головой.

— Прости. Мне не следовало…

— Если я тебе противна, скажи прямо. Неважно из-за чего: князя или моего брата, — вдруг произнесла Катя.

Характер акцент вернулся в плавную речь. Кажется, она сбивалась, когда нервничала или психовала.

— Я такого не говорил.

— Но подумал.

Крепче стиснул перила, я с шумом втянул носом воздух. Ароматы каких-то благовоний и табачного дыма пощекотал ноздри, пока в голове крутился ее ответ. Как бы ужасно ни выглядело мое молчание, в чем-то Катя права.

Меня сильно коробил тот факт, что ее брат — преступник. И еще больше напрягала связь с князем Романовым. Но до этого момента я отчаянно гнал все подобные мысли прочь.

— Послушай, — я прочистил горло и посмотрел на нее, — твои слова нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Заявление довольно серьезное. Тем более, когда речь идет об особе царских кровей.

Она задрала подбородок повыше.

— Разве я кого-то обвиняла? Просила защиты? Искала помощи?

— Нет, — зубы крошились от сдавливания челюсти.

— Тогда к чему вся патетика? Я пригласила тебя на свидание. На том все. Никаких условий, никакого подтекста.

Короткий вздох сорвался с губ, молчание опять затянулось. Несколько минут Катя безуспешно вглядывалась в мое лицо, словно искала там ответ на какой-то невысказанный вопрос. А когда не нашла, разочарованно покачала головой.

Внезапный укол в сердце заставил вздрогнуть.

— Ты кого-нибудь любишь? — решилась она, и я второй раз за вечер подавился воздухом от шока.

— Нет!

— Я тебя не привлекаю?

Катя спустилась ниже, мы оказались друг напротив друга. Ее сладкий и одновременно свежий аромат проникал в легкие. Рыжие волосы, благодаря мягкому свету, окутывали ее лицо теплым сиянием солнца. Навевали грезы о ярких фруктах в изумрудных садах Сицилии или Тосканы.

Когда я потянулся к выбившейся пряди, Катя замерла и проследила за мной взглядом. Но стоило отдернуть руку и поморщится от собственной реакции, как она поджала губы.

— Понятно, — выдала сухо и зло. — Дело не в симпатиях, верно? А в том, что я — княжеская шлюха. Да не просто подстилка очередного Романова, но еще и сестра каторжника.

Я за ней не успевал, так быстро Катя делала выводы. Еще подумать не успел, как она уже выставила приговор и расписалась под ним. Словно взбешённая кошка, громко зашипела, после чего развернулась и бросилась наверх.

— Стой!

— Пусти! — взбесилась она, когда я схватил ее за руку.

Драка на лестнице явно не лучшее решение. У Кати хватило ума сильно не дергаться. Иначе мы бы оба полетели кубарем на площадку. Притянув ее к себе, я почти не встретил сопротивления, чему очень порадовался.

Вспыльчивая, но благоразумная. Спасибо и за это. Правда, пришлось дважды тряхнуть за плечи, чтобы пришла в себя.

— Причины нашей несовместимости я обозначил еще на кладбище, — процедил, слыша, как тяжело дышит Катя. — Зачем додумываешь?

— А как понять твой вопрос про брата?!

— Профессиональная деформация? — я развел руки в стороны. — Мы живем не в мирное время, имею право на подозрения.

Катя рассерженно сопела, но язык держала за зубами. Слушала.

— Твоя связь с Романовым во всей этой ситуации в любом случае ставит под удар наши возможные отношения. Светлейший князь не тот человек, которому легко набить морду за девушку, чтобы потом словить несколько в сибирской тюрьме, — жестко произнес я.

Опустив голову, она уставилась на свои ботинки.

— Андрей давно потерял ко мне интерес, — тихо проговорила она. — Позвал тогда, лишь бы тебе досадить.

Что-то Катя недоговаривала. По большому счету Андрею плевать на всех. Куда сильнее его увлекали дворцовые игры и противостояние с Алексеем. Хотя личную неприязнь я не исключал. Романов с детства презирал родственную связь с «недостойным» человеком, вроде меня.

Но отношения Кати с этой сволочью все равно коробила. Царапала изнутри и драла в клочья выдержку.

— В Петергофе по специальному разрешению проводят экскурсии в летней резиденции, — выдал я неожиданно.

В бездну Андрея. Сейчас не хотелось о нем думать.

— Правда? — Катя подняла голову, и глаза вспыхнули от надежды.

— Конечно.

Я скрестил за спиной пальцы. Не говорить же, что в Петергоф меня пускали без всяких условий. Главное, предупредить Алексея.

— Только одевайся потеплее, — промямлил, когда Катя с визгом бросилась мне на шею.

Рассмеявшись, я застыл, едва теплые губы коснулись уголка рта. Поцелуй получился нежным, трепетным, словно касание ветра. За ним последовал шепот, который я поймал с глотком воздуха:

— Máš úžasný smích.

— Что ты сказала?

Катя таинственно улыбнулась, затем оставила второй жалящий поцелуй на щеке и шаловливо подмигнула.

— У тебя потрясающий смех.

Пока я глупо пялился, она взбежала по лестнице. Лишь с хлопком двери очнулся и понял, что Катя ушла. Потер грудь там, где билось сердце, после чего пробормотал:

— Сумасшедший день.

И чертовски хороший!