Бессердечный принц. Раскол

Глава 16. Алексей

Солнце уходило за горизонт, и сквозь тончайшую паутину кружева проступил вермильоновый закат. Он чем-то неуловимо напоминал румянец, окрасивший облачную пену и снежный покров.

Невероятное зрелище. Я наблюдал его из кабинета, окна которого выходили в парк. Все-таки была в Александровском дворце своя прелесть, пусть и в обыденных деталях — пейзаже или местной флоре.

— На тебя снова совершили покушение? Какое уже? Тринадцатое?

Я потер лоб, чтобы избавиться от жужжания в ушах. Андрей развалился в кожаном кресле напротив моего стола, как бы изображая смирение покаявшегося грешника. Портила картину тлеющая сигарета: от нее по комнате расползался сладковатый дым. От него во рту скопилась горькая слюна, из-за чего хотелось сплюнуть. Желательно под ноги кузена, прямо на лакированные ботинки.

— Что ты здесь забыл? — сухо поинтересовался у Андрея, игнорируя предыдущий вопрос.

Не его собачье дело, сколько там покушений. Кузен хоть и был в первой десятке претендентов на трон, но корона ему светила исключительно во влажных фантазиях под ударной дозой алкоголя. Или чего похуже.

— Бальный сезон в этом году начнется позже обычного, — обтянутые голубой рубашкой плечи приподнялись. — Надеюсь, твои убийцы повременят с нападением и не испортят нам праздники, как в прошлом году.

Андрей тоже отмахнулся от меня. Игнорировать неудобные темы — разговорный прием, которым все Романовы овладели в совершенстве.

Я поморщился и дождался, когда очередная горка пепла украсит хрустальную вазу. В обычное время ее наполняли мятными пастилками, которые отлично помогали взбодриться, но сегодня ее предназначение сменилось.

Кузен воспользовался моим и отцовским отсутствием, обжившись в доме, как в родовом гнезде. К матушке в поместье он отчего-то не поехал: то ли боялся нагоняя, то ли потери наследства. В прошлый раз он на полгода лишился всякого содержания и прожил в глухой деревне без какого-либо доступа к цивилизации. У меня закралась мысль повторить тот эксперимент. Глядишь, Андрей поумнел бы.

Впрочем, вряд ли. Чуда не случилось тогда, сейчас и подавно не наступит.

— «Мазурка раздалась. Бывало, когда гремел мазурки гром, в огромной зале все дрожало, паркет трещал под каблуком…»[1] — проскандировал Андрей, пока я размышлял над его судьбой.

Прилежно зачесанные кудри растрепались от прикосновения ладони, заиграли алые блики в русых прядях. Холеное лицо было гладко выбрито, из-за чего кузен казался моложе своих двадцати пяти лет. Его мать, Екатерина Павловна Романова, всегда с гордостью сравнивала сына с печально почившим императором Николаем II. Мол, и внешностью, и статью пошел в прапрадеда, разве что усы никогда не носил. Умом не блистал, зато прекрасно танцевал полонез и охотился на глупеньких барышень.

О великий князь Михаил Александрович, не те семена вы взрастили своим морганатическим браком. Нет бы оставаться Андрею — князем Брасовым, как велено указом императора. Но росчерком ручки мой отец даровал ему титул великого князя Романова. Результат сидел сейчас передо мной с щенячьим выражением и подобострастием в голубых глазах.

Только я ни на копейку ему не верил.

— Обойдемся без цитат великого поэта, — я обошел стол, чтобы добраться до бутылки в секретном ящичке.

Неприметный шкаф в углу кабинета отозвался недовольным скрипом, когда я повернул ключ. Столетняя древесина сохранила первозданный вид, даже петли слуги смазывали раз в год или реже. Стоило мне открыть дверцу, как запах пыли, старины и бумаги пощекотал нос.

Пока я спешно тер глаза и скользил ладонью по пустой полке, понял, что припрятанный виски куда-то исчез.

— Если ищешь бутылку, то ее там нет, — «обрадовал» меня Андрей. — Вчера мы с друзьями знатно покутили под аккорды графини Искандер.

Закрыв шкаф, я резко повернулся к улыбающемуся кузену.

— Вижу, разум в Сорбонне тебе не вложили, — холодно заметил я, на что Андрей обиженно поджал губы. Крохотный шрам на подбородке сразу стал заметнее.

— Правопреемственность на корону не дает права на безосновательные оскорбления, Алекс.

— Встань!

Я несильно пнул Андрея по ногам, дождавшись, когда тот вскочит с кресла. Пусть и неохотно, но приказ он выполнил. Встал в двух шагах, выпрямился и расправил широкие плечи, отчего рубашка натянулась и продемонстрировала неплохую атлетическую подготовку кузена. Все испортил сам Андрей, съежился под моим пристальным взглядом.

— Граф Владимир Кириллович Искандер, Андрюша, — процедил я. — Приближенный императора, член Государственного совета. Ты вообще понимаешь, что творишь?

— Ему шестьдесят два, Алекс, — закатил глаза Андрей. — Мы же просто развлекались, что такого? Юля тоже была в Париже, отдыхала от общества…

— В твоей постели? — едко перебил я. — Молодая супруга уважаемого человека и великий князь Романов. Неудивительно, что тебя быстро вернули на родину, подальше от скандала. Только он приехал следом сюда!

— Чего ты злишься? Никто же не узнал. Да и Владимиру Кирилловичу супруга не нужна.

— Порка нужна, показательная. Вам обоим, — я ударил по столу, ручка откатилась к самому краю. — Искандеры — одни из немногих лояльных дворян в свите императора. А ты делаешь все, чтобы это изменить. Зачем притащил Юлию сюда? Закончились балерины и фрейлины? Служанки тоже не милы? Кто еще здесь был помимо графини?

— Я разве обязан отчитываться? — нахально приподнял бровь Андрей. — Удивительно, недавно вернулся, а меня уже подвергают допросу с пристрастием.

Он резко замолчал, стоило мне за секунду преодолеть расстояние между нами. Нависнув над ним точно кобра, готовая к нападению, я прошипел:

— Дважды повторять не буду. Отвечай на поставленный вопрос, пока наш род не лишился одного бесполезного представителя. Кто вчера посещал Александровский дворец?

Андрей шумно задышал, потом облизнул пересохшие губы и немного отодвинулся. Искал свободное пространство, выход, спасался от моего гнева.

Идиот. Помимо свободолюбивой графини, скандал с которой мог серьезно ударить по отношению Искандеров к Романовым, был кто-то еще. Зная пристрастия кузена к нежелательным знакомствам, я не сомневался, что рано или поздно во всех социальных сетях появятся шокирующие статьи с фотографии. Если уже не появились.

— Князь Вяземский, — пробормотал с заиканием Андрей, опустившиеся ресницы не скрыли от меня страх во взоре.

— Старший или младший?

— Максим, младший.

Ну понятно, такой же недалекий остолоп, чей мир ограничивался фотографиями в социальных сетях. Печатал глубокомысленные посты о свободе народа, вываливал на подписчиков очередную либеральную кашу. Братьев Вяземских не единожды проверяли, но ничего, кроме болтовни в интернете, за ними не водилось.

— Три девицы из балетного училища, — продолжал перечислять Андрей, а я мысленно поражался работе слуг.

Вычистить столько мусора за утро — невероятный труд. Не единого пятнышка на зеркальных поверхностях, никакого запаха дыма или брошенной за диван бутылки. Даже ковер в малой библиотеке утилизировали, хотя он там лежал много лет. Теперь на его месте красовался натертый до блеска паркет.

— Князь Голицын Илья Федорович, несколько офицеров. Никита Леващук...

Незаконный сын графа Орлова служил адъютантом командира отцовской яхты «Богатырь», трое баронских отпрысков, отпрыск предпринимателя, парочка вдовушек мелкопоместных дворян. Всех придется проверять. Особенно Иосифа Меншикова, владельца новостного сайта. Уж больно любил он скандалы, хоть и мнил себя по подобию родственника великим литератором.

— Девица Юсупова, Татьяна, и ее брат Иван.

Я прищурился и разочарованно цокнул языком.

— Серьезно? — фыркнул я, едва Андрей закончил. — Юсуповых пригласил? А чего не попросил выпустить из тюрьмы их отца? Воссоединил бы несчастных, подарил друзьям счастье.

По сдвинутым бровям я понял, что шутка вышла неудачной. Ну и ладно. Будет знать, как с детьми предателей водиться.

— Дашь список, слуг допросят отдельно, — развернувшись, я двинулся обратно к столу.

— Шутишь? — удивился Андрей. — За обычную попойку устроишь всем головомойку?

— А ты как думал, дорогой кузен? — сладко протянул я. — Каждая вечеринка потом гремит на всю страну, спасибо твоим дружкам и подругам. Все фотографии и видеоматериалы изымут, потому телефон тоже отдашь.

Недовольное сопение немного подняло настроение, а пискнувший смартфон напомнил о делах. Как и папка, что которая лежала поверх каких-то бумаг.

— Издевательство, — процедил Андрей. Для пущего эффекта он всплеснул руками. — Тебе можно на всю страну светить любовницей и водить ее по театрам, несмотря на договоренности с австрийским императором. Зато меня за каждый чих дергают!

— Почаще выступай на стороне протестантов и прыгай на главной площади, Андрюша, — я сел в кресло и достал смартфон. — В следующий раз поедешь в тюрьму вместо Парижа.

— Немыслимо, — растрепал волосы кузен.

— Ага, — кивнул я, пролистывая краткий отчет от Баро Степановича.

Один нападающий самоубился, второй молчал, Оксана Мечихина попала в больницу. Прелестно. Все-таки день, начавшийся плохо, также отвратительно заканчивался. И судя по трем пропущенным от Ольги, останавливаться не собирался. Где носило Влада — вопрос отдельный. От него не поступило сообщений, кроме того, где говорилось, что дворцовая полиция занялась расследованием с корпусом жандармов.

— Ты не имеешь права, — зло добавил Андрей, видя, как я отвлекся. Правда, телефон на стол послушно бросил. Даже разблокировал без напоминаний.

— Лучше бы сидел в Париже, — я махнул рукой в сторону двери. — Выход там.

— Я подам жалобу императору.

— Заодно утри сопли перед встречей. Отец ненавидит плачущих мужчин.

Мы посмотрели друг на друга: Андрей — с ненавистью, я — с долей цинизма.

— Твоя паранойя перешла границы, Алекс, — обреченно вздохнул Андрей. — Видишь врагов там, где их в помине не наблюдалось.

— Когда-то двор тоже не верил, что «Красная заря» поднимет флаг против монархии, и благодаря либералам по улицам Петербурга польется кровь, — я откинулся на спину кресла. — С подачи таких, как ты и твои друзья, кузен.

— А княгиня Волконская-Репнина придерживается тех же взглядов? — глумливо усмехнулся Андрей. — Или ее отправят в расход, когда ты наиграешься?

— При чем здесь Ольга? — я стиснул его смартфон.

— Ну как же? — короткий смех откликнулся мурашками по коже. — Все обладатели хаоса подлежат уничтожению согласно закону. Или у постельной грелки цесаревича особый статус?

— Десять секунд, — жестко сказал я. — Или тебя отсюда вынесут вперед ногами, если ляпнешь хоть слово в сторону княгини.

Андрей шутливо поклонился, затем исчез в дверях, бросив на прощание:

— Встретимся за ужином, ваше императорское высочество. Верните телефон целым, пожалуйста.

Аромат ладана заполонил пространство вокруг, и виски заныли. Неспешно пролистывая вчерашние фотографии в телефоне кузена, я потер лоб, затем взял со стола отложенный смартфон.

Позвоню Ольге, пусть отчитается о поездке в тюрьму. Вдруг она заметила что-то, о чем мне не доложились.

«Последний удар остался за твоим кузеном», — прошелестел Жнец, но ответа не дождался.

[1] А.С. Пушкин «Евгений Онегин»