Бессердечный принц. Раскол

Глава 44. Влад

Я прочистил горло, затем присел на корточки. Сквозь белую насыпь проступали чернеющие ветви низкорослой сирени и пожухлая прошлогодняя трава.

Не знаю, кто посадил этот куст на ее могиле, но по весне он всегда пышил фиолетовым цветом и разносил по кладбищу необычайно тонкий аромат. Очень похожий на тот, что я иногда слышал из далекого прошлого. Он никогда не вылезал за пределы мраморных бортиков и рос строго по центру, что довольно странно для растения.

— Красивая, — Катя присела рядом. — Правда, ты на нее совсем не похож.

— Знаю.

— Стоило принести цветы.

— Она любила только сирень, — сорвалось с губ, прежде чем я осознал сказанное.

Глаза распахнулись, шок прокатился по телу мелкой дрожью. Внезапная догадка пришла быстрее, чем я успел ее толком осмыслить.

И аромат, и фразу про сирень я слышал только от одного человека. Императрицы Анастасии, которая привозила меня и Алексея в Царское село, чтобы по традиции пробудить сирень. Как это делали ее родители. Когда мой брат приказал переустановить памятник, куст бережно откопали, затем вновь посадили на то же место.

Почему я не вспоминал об этом раньше?

— Такая молодая, — в голосе Кати просквозило сожаление. Она подняла шарф и уткнулась в него носом, чтобы немного согреться.

— Восстания в девяностые, — без пояснений ответил на невысказанный вопрос. — Мама открыла портал в Пустоту, чтобы вызвать демона. Потом шагнула туда, дабы увести его за собой, и спасла отряд.

— Она была демонологом?

— Да.

— Мой брат тоже.

Я резко дернулся и повернул голову. В слабом свете фонаря Катино лицо показалось мне очень бледным. Мне почудилось, будто в ее глазах заблестели слезы. То ли игра воображение, то ли минутная слабость, но едва Катя приподняла подбородок, все исчезло.

— Демонологи на счету во всех странах, кроме Африки, — я нахмурился. — Он служил в армии?

— Нет, — Катя качнула головой. — Дедушка эмигрировал из Австро-Венгрии во время Первой мировой войны в Российскую империю. Он занимался изучением природы происхождения хаоса, поэтому приехал сюда по приглашению императора.

— Тогда…

— Во время революции он погиб, бабушка с мамой сбежали обратно в Чехию. Но потом вернулись. Мама встретила папу, — Катя посмотрела на меня немигающим взглядом. — Он был с Казанской губернии тоже демонолог и состоял на службе. Они прожили несколько лет, затем расстались, когда мой брат, Юра, подрос, и мама забеременела мной. Мы снова вернулись в Прагу.

— Почему?

Я озадаченно склонил голову к плечу. Странно. В то время не слишком приветствовались дети вне брака и отношения без регистрации. Двое детей, один из которых одаренный...

— Потому что у Юры проснулся хаос.

Стальные нотки резанули по нервам, и я прикрыл глаза. Понятно, почему ее брат не служил в армии. И отчего бежала мать Катержины, будучи беременной вторым ребенком. Пальцы сжали переносицу, внезапный приступ боли.

— Где сейчас твой брат? — спросил я, и звон в ушах усилился. Слишком напрягся в ожидании ответа.

Катя дернула плечом.

— В Тобольском тюремном замке. Поехал в Москву на мой выпускной из балетной академии и попался полиции во время рейда шесть лет назад. Его взяли после драки в баре по обвинению в нанесении тяжких телесных повреждений. Якобы Юра призвал хаос, и несколько человек серьезно пострадали от монстров пустоты.

Ох, твою мать. Это же расстрельная статья.

— Его не казнили? — осторожно спросил я, и Катя снова покачала головой.

— Князь Андрей воспользовался своим влиянием. Приговор заменили на пятнадцать лет строгого режима.

Сцепив зубы, я сжал кулак и посмотрел на ее спокойное выражение лица. Ни один мускул не дрогнул, настолько сдержанной и непрошибаемой выглядела Катя, несмотря на тяжелую тему разговора.

— Романов, да? — выплюнул я, прекрасно понимая подтекст. — Сколько тебе было лет?

— Это неважно, — она легко поднялась на ноги.

Я встал следом.

— Сколько, Катя?

— В тот год мне исполнилось семнадцать, — белые от инея ресницы дрогнули.

Выругавшись. Я шумно втянул носом морозный воздух, чтобы немного прочистить мозги от накатившей ярости. Желание придушить эту беспринципную мразь возросло во сто крат, а отвращение к себе из-за тех дурацких мыслей насчет Кати, теперь больно царапали грудь изнутри.

Романовы и балетные школы — дело давнее и темное. Но всегда это было по обоюдному согласию. Во всяком случае, по большей части. А здесь налицо все составы преступлений, которые никуда не пришьешь: шантаж, насилие и еще парочка гадких статей. За них на зоне Андрея бы наизнанку вывернули.

Поверить в такое сложно. Даже я внутренне сопротивлялась озвученному, хотя подобные вещи вполне в духе светлейшего князя. Его по этой причине и вышвырнули в Европу, когда очередной скандал с его участием прокатился по стране набатом.

— Мы, кстати, с тобой уже встречались, Влад, — я вздрогнул и ошарашенно уставился на Катю.

Она улыбнулась, озябшие пальцы коснулись рукава моей куртки.

— Когда? — аж подавился воздухом.

— Ваш полк проходил по главным улицам Петербурга во время празднования четырёхсотлетия династии Романовых. Я только приехала по приглашению в Академию русского балета, — Катя повернулась ко мне лицо, и под ее ногами захрустел снег. — Твоя гончая бросилась ко мне и страшно напугала. Но ты сказал, что она просто хочет поиграть. Дал погладить, а потом купил целый ворох разноцветных шариков в подарок, когда узнал о моем поступлении.

Всевышний, ничего из этого я вообще не помнил. Тот день стерся из памяти, поскольку три дня подряд я пил и не просыхал. За месяц до праздника двух моих сослуживцев арестовали по обвинению в предательстве и заговоре против царской семьи.

Одного из них я допрашивал, а потом лично руководил казнью.

— Я…

Ответа не нашлось, но Кате и не требовалось.

— Ничего, — она громко фыркнула, — взрослый мужчина вряд ли бы обратил внимания на четырнадцатилетнюю дурочку.

Надо бы что-то сказать. Утешающую фразу или тупую шутку, однако в голове поселилась пустота. Ровно до тех пор, пока у меня в кармане не ожила рация. Я совсем о ней забыл, хотя взял у одного из офицеров на входе в кладбище. Как раз для переговоров с жандармами из нашего корпуса.

«Ваше превосходительство, к вам направляется молодой человек с букетом роз», — прозвучало сквозь хрипы.

Я сделал звук тише и приложил палец к губам, чтобы Катя не болтала лишнего. Обернулся и заметил, как по нашей дорожке шагала высокая фигура. По кроссовкам и укороченным джинсам я сразу понял, что идущему парню не больше двадцати пяти. Только они таскали кожанки и набрасывали на головы капюшоны толстовок вместо шапок даже в самые лютые морозы.

Сейчас это чудо с букетом подмышкой, прихрамывая, топало в сторону могилы Аксиньи Иванеску. Больше никого не наблюдалось, слишком поздно для вечерних прогулок по кладбищу, доверху набитому сверхъестественными сущностями.

Стена с урнами, где покоился Женин прах, находилось чуть дальше. Требовалось свернуть вправо, чтобы дойти до нее. Когда парень пропустил нужный поворот, я разочарованно выдохнул и посмотрел на промерзшую Катю, которая уже тряслась.

— Тебе надо домой, иначе простынешь, — с долей сожаления выдал я.

— Да все в порядке, — она шмыгнула носом.

Неподалеку мелькнули два полицейских, продолжавших наблюдение. Усталость и тошнота неожиданно навалились скопом, я стиснул зубы. Чтобы немного прийти в себя. Все-таки стоило послушаться Славу и полежать, тем более сегодня ловить нам нечего. Краснозоревцы не собирались к подружке на прощание: то ли догадались, то ли кто-то сообщил об облаве.

Странно.

Опрос родителей и знакомых показал, что у Жени кто-то был. Она изменилась после знакомства с неким молодым человеком, которого родные никогда не видели. Но Калецкая периодически о нем упоминала. Насколько я понял, она встретила его в университете. Однако парень там не учился, поэтому установить его личность не удалось.

Почему же он не пришел? Неужели плевать на погибшую подружку?

Я попытался воскресить в памяти события того дня на Васильевском острове. От момента столкновения с черносотенцами до выхода Жени из подъезда с подельниками. Парень-некромант, которого тащили, находился в глубоком обмороке. Но все они защищали его, а Калецкая назвала по имени.

Егор, да?

Что-то не так. Я ощутил изменения в тот момент, когда вслух выдохнул имя некроманта, и Катя удивленно приподняла брови. Оглянувшись, я заметил, как парень застыл у могилы Аксиньи, положив букет поверх памятника, и усердно молился. Он перебирал пальцами четки, заметные только благодаря свету фонарей, и не двигался с места.

Но насторожило меня не дань памяти двухсотлетней балерине — любителей сходить на старые могилы у нас в стране хватало. А тот факт, что призрак Аксиньи застыл и не шевелился. Подобное поведение происходило в двух случаях: умерший знал, кто перед ним.

Или притих по приказу некроманта.

— Стой здесь, никуда не ходи, — бросил Кате. У могилы моей матери ей точно ничего не грозило. — Если что-то случится, беги к полицейским.

— Но…

Я вышел за калитку, достал рацию и нажал кнопку.

— Всем постам, двигаюсь в сторону подозреваемого, — проговорил тихо, надеясь, что меня услышали.

Судя по тому, как вспыхнули защитные амулеты в трех местах сразу — до ребят все дошло.

— Эй, — парень застыл, а его пальцы замерли, и четки качнулись. — Поднимите руки, чтобы я их видел.

Привычно потянулся к табельному, но вовремя вспомнил, что не забирал его из корпуса жандармов. Он так и остался в кабинете после того, как меня увезли на скорой в госпиталь.

— Вы слышите меня?

Он чуть повернул голову, свет упал на бледное лицо. Парень прерывисто дышал, будто пробежал кросс и с трудом развернулся, переваливаясь с больной ноги на здоровую. Четки в его руке раскачивались.

Приблизившись, я заметил, насколько они странные. Непривычно длинные для стандартных православных, похожие на гибкую лестницу. Белые валики сплетались в ленту, которые соединялись треугольниками, сшитыми попарно. Лестовка — так называли подобные штуки до раскола. Ими пользовались все старообрядцы, кто не признавал нововерье.

Но сейчас меня напрягало то, что по кожаной оплетке пробегали фиолетовые искры. Словно эта штука была заряжена магией до отказа.

— Руки, — повторил я.

— Не подходи, — каркающий звук вырвался из-под серого капюшона толстовки.

— Подними руки, — процедил я и уловил короткую усмешку, затем парень вскинул голову.

Его глаза сияли так сильно, что я невольно отшатнулся. Хаос бушевал в нем, отчего воздух моментально потяжелел вокруг. К нам уже шли полицейские и маги-офицеры. Все с амулетами, оружием и готовые дать отпор.

Медленно склонив голову, некромант коротко рассмеялся.

— Я предупреждал, — мне почудилась горечь.

Рука с четками взметнулась вверх, и начиненные магией валики разрезали пространство. Послышался глухой вой, затем земля под нашими ногами дрогнула. Я пошатнулся и ухватился за ближайшую оградку и почти сразу отдернул ладонь.

Призрак попытался сжать мое запястье, а парень с дорожки метнулся на незащищенное пространство.

— Стой!

До меня дошло, что сопляк поднял на ноги все кладбище!