Бессердечный принц. Раскол

Глава 77. Влад

Перед выпуском из Николаевского кадетского корпуса Фрол Захарович, наш преподаватель, выгнал весь курс на минное поле, зарядил любимую трофейную винтовку и сказал:

«Ну шо, гандольеры и маги-недоручки, побегаем? Кто не успеет до желтой линии в указанное время, тот останется без ужина!»

Потом он признался, что мины были бутафорские, а пули холостые. Никто из руководства не причинил бы кадетам вред, но нас подготовили к реальным условиям боя. Принцип выживания состоял в том, чтобы стрелять и бегать. Кто лучше всех понимал это, тот имел высокие шансы остаться целым и невредимым.

Я успешно использовал полученные знания. До сегодняшнего дня. Пока не попал в заварушку, из которой мог не выйти живым.

— Ваше превосходительство, сзади!

Последний маг-воздушник, который держал хлипкий купол над нами, рухнул на землю. Вскрикнуть не успел, как на него набросилась стая оголодавших призраков. Молодой русоволосый парень в форме охранника Петропавловской крепости.

Я поднял руку и выстрелил. Истеричный визг привычно ударил по барабанным перепонкам, когда энергетические пули отогнали духов от легкой добычи. Едва опустив оружие, я заметил, как тело мага выгнулось дугой.

Один из призраков все-таки добрался до него.

— Дала!

Крик слился с ревом духа-хранителя, метнувшегося в самую гущу и разметавшего эктоплазму по площадке. Медведь рвал призраков на части, царапал когтями, отправлял в мир иной. Но его мощи оказалась недостаточно, чтобы справиться с таким количеством мертвых. Их пришло слишком много.

— Сейчас!

Дала, перепрыгнув лежащего без дыхания охранника, вонзила острый конец заколки в грудь пострадавшего мага. Из ее рта вырвалось облачко пара, потемневший взгляд исчез за рассыпавшимися по плечам волосами, а изгнанный призрак с воплем покинул носитель и растворился в воздухе.

Я нервно выдохнул, когда парень задышал самостоятельно.

— Подъем, красавчик, — похлопала его по груди Дала. — Без тебя щит не выстоит. Мои парни не так хороши.

Отличная мотивационная речь, особенно когда вокруг лежат трупы твоих товарищей. А наш маленький отряд едва держался на ногах.

— Командир, патроны, — послышался крик одного из некромантов.

Я увидел, как Давич бросил куртку в призрачную гущу. Раздался хлопок, за ним второй и третий. Площадку тряхнуло от жутких воплей, затем раздался протяжный стон. Мешочки с разрыв-травой, начиненные солью, железом и какой-то вонючей смесью, устроили настоящий фейерверк с концертом.

— На хрен куртку испоганил, Дав? — спросил у него Савицкий.

— Говно всякое налипло. Не домой же нести.

— Мне бы ваш оптимизм, парни, — пробормотал я, ненароком отметив, что чувство юмора у магов из отряда Далы такое же странное, как у Кристины Замогильной. Или это характерная фишка всех некромантов, или с годами в профессии они приобретали некие общие черты.

— Командир, пригнитесь.

Дала закрыла голову руками, и над ней пронеслось связывающее заклятие. Нескольких призраков прижало к образовавшейся трещине в щите. Получилась своеобразная «затычка», из-за которой другие духи не могли к нам попасть.

Временно, потому что через секунду они начали друг друга пожирать.

— Арсентьев, где Лукашин? У него запаска была, — спросили где-то сзади. Не то Городецкий, не то кто-то другой из отряда Далы.

— С перевертышем возится.

Хлопки выстрелов, грохот. Короткие и ритмичные взрывы крохотных накопителей. Вой, крики, стоны боли, череда глупых шуток вперемешку с командами. Я перестал различать ребят, потому что устал считать потери.

Из отряда Далы погибли двое оперативников при попытке прорвать оцеплений. А из охраны Петропавловской крепости, кто оставался на площадке после взрыва щитов, почти все. Выжили только трое: маг-воздушник, Иван Романович и многострадальный перевертыш Рябов. У последнего пострадала правая рука, когда его неудачно швырнуло в одну из стен Алексеевского равелина.

— Ты как?

Я проскочил мимо двух брошенных заклятий и проигнорировал поток отборных ругательств. Опустившись на колени рядом с Далой, заметил, как она тяжело дышала. Каждое новое изгнание призрака забирало у нее часть сил, которые и так уходили на поддержку духа-хранителя в нашем мире.

По гаснущему камешку одного из амулетов я понял, насколько плохи наши дела. Накопители почти опустошены, подмоги в ближайшее время не предвидится. Призракам нет конца и края, потому что они свободно проходили через многочисленные разрывы.

Если до этого мы сражались с теми, кто долгое время бродил бесплотными тенями между стен Петропавловской крепости, то теперь им на смену из Пустоты пришли другие духи. Еще злее, сильнее и опаснее.

— Отдышусь и встану, — поморщилась Дала и неохотно оперлась о мою ладонь.

— Херовый план.

— Другого нет в наличии.

Как только она поднялась, я отступил и проверил магазин. Почти пуст. В заднем кармане лежала последняя запаска.

Сколько простоит щит, который с трудом поддерживал истощенный воздушник, никто не знал. А парни не знали, остановят ли нашествие впятером при лобовом столкновении.

Трое некромантов, один из которых больше лекарь, чем боевик. Огневик и демонолог средней руки.

Против пары тысяч взбешенных, голодных призраков.

Внутри заныл пустующий резерв, а пальцы заломило от желания сложить несколько печатей и вызвать гончих.

— Третья и четвертая прореха закрыты! — крикнул Ираклий Гвадла. Его темная макушка промелькнула между застывших парней со вскинутыми винтовками. — Командир, остальные сами затягиваются, — растерянно добавил он.

— В смысле, сами? Грузин, ты че пошутил? — спросил у него кто-то из ребят.

— Не-а.

Я приставил ладонь к глазам и попытался понять, о чем говорил демонолог. Гасли печати некромантов, исчезали уродливые дыры. Они затягивались, схлопывались и пропадали из поля зрения. Будто Всевышний, вооружившись иголкой и нитью, заделывал прорези на месте истончения границы миров.

Кто-то из парней радостно засвистел:

— Призраки валят!

Духи потянулись вглубь крепости. Поморгав, я подошел к краю площадки. Кожу неприятно закололо, когда ладонь легла на нагретую стенку щита. Болезненная вибрация коснулась тела, свела судорогой мышцы.

— Какого хрена? — озадаченно прошептал я, затем крикнул: — Не расслабляться. Они могут вернуться в любой момент.

Дала тоже пребывала в недоумении. Но в ее голосе послышалась радостная неуверенность:

— Ваше превосходительство? — обратилась ко мне, как только я обернулся. Дух-защитник встал на задние лапы, поднял острую морду и провыл.

— Подмога, да? — подсказал улыбнувшийся сквозь боль Рябов.

— Может, подмога, а, может, жопа, — мрачно изрек Иван Романович, пристально посмотрев на меня.

Все чего-то ждали. Приказа, отмашки, пояснений. На лицах, изрешеченных усталостью и заткнутой за пояс горечью от гибели товарищей, появилась надежда. Такая чистая, неприкрытая, печальная.

Одновременно с отступлением призраков поднялся смерч. Но не возле Алексеевского равелина, а где-то дальше. В районе собора, который полностью утонул в густом мраке. Из-за чего сердце тревожно забилось.

Я по инерции схватился за запястье, где находился защитный браслет. Он выдержал атаку призраков, не расплавился и почти не пострадал. Остались только несколько едва заметных трещин на поверхности камня.

Карабин, раскалившийся от воздействия магии, внезапно щелкнул и развалился на части. С тихим звоном браслет упал на каменные плиты и покатился к лестнице. Проследив за ним, я вспомнил наш с Алексеем разговор в императорской квартире. После нападения призванной на Зимний дворец.

«Почему на тебе нет браслета?»

Я вновь посмотрел туда, где появились яркие вспышки. Туман прорезали летящие в разные стороны заклятия, загорелись и терялись в черноте ведьминские знаки. А в мыслях то и дело проносился мой ответ.

«Я не принадлежу к царской семье, ваше императорское высочество».

Где ковен, там Романовы. Испокон веков так сложилось. Говорят, Екатерина II самолично вела в бой десять сестер под командованием Дарьи Салтыковой.

«Его императорское величество мне не отец. Никогда им не был и не станет».

«Тогда кто тебе я?»

— Ты же туда не пошел? — обратился к призрачному образу Алексея, который ухмыльнулся в ответ на мой вопрос.

— Ваше превосходительство?

Вздрогнув, я повернулся к Дале и остальным. Пальцы сжались в кулак, а взгляд обратился к зависшему над землей осколку. По словам Ивана Романовича, как только Ольга исчезла в зазеркалье, он не сдвинулся с места и крутился против часовой стрелки.

— Позаботиться о раненых, подготовиться к эвакуации, — приказал я, и остальные засуетились.

— Ваше превосходительство, надо бы Сеньку к штаб-лекарю доставить, — поступив взор, Иван Романович указал на бледного и хрипящего Рябова. — Плох пацаненок.

— Разберемся. Мы не знаем, сколько продлится передышка. Возможно, там тоже понадобится наша помощь.

— А княгиня с ренегатами?

Я поморщился.

— Они не ренегаты, Иван Романович, — строго поправил я заведующего Трубецкого бастиона. — Маги хаоса. Княгиню я найду сам.

— Да один черт.

— Ой, че это?

Маг-воздушник отпрыгнул, когда осколок завертелся вокруг своей оси. Ребята охнули, Дала едва успела отвернуться и пригнуться. Зеркало обратилось в пыль, и тысячи сверкающих крупинок окружили нас.

Из ниоткуда на каменную площадку рухнула Ольга, а следом за ней — Егор.

— Батюшки-светы, — перекрестился Иван Романович.

— Всем отойти! — гаркнул и бросился к неподвижной княгине.

Ольга пришла в себя, когда я склонился над ней. Магические льдинки в радужках постепенно таяли и возвращали ее глазам привычный серо-голубой цвет. Впервые за время нашего знакомства я видел княгиню так близко, невольно отметив и благородную красоту, и высокомерно вздернутый нос, и контраст между светлой кожей и темными волосами.

Они, кстати, шли ей больше выжженного блонда, в который Ольга красилась долгое время.

— Добро пожаловать на этот свет, ваше сиятельство, — я протянул руку, и она по инерции схватил за нее.

Рядом со стоном приподнялся Егор, которого практически сразу скрутил приступ сильного кашля. Переход из зазеркалья в наш мир дался ему тяжело. Его выворачивало наизнанку от каждого вдоха.

— Проверь этого хмыря. Только осторожно, — прозвучало сзади, пока я ставил Ольгу на ноги.

После перехода она пребывала в трансе, не реагировала ни на мое замечание, ни на попытки вернуть ей вертикальное положение. Верхняя одежда отсутствовала, брюки с блузкой порвались, а высокие сапоги лишились каблуков.

«Где тебя носило?» — подумал про себя.

Но вслух, разумеется, ни о чем не спросил. Не до того стало. С места вдруг сорвался маг-воздушник с перекошенным от ярости лицом и кинулся на Егора.

— Тварь!

Я едва не выпустил пошатывающуюся Ольгу, когда он толкнул некроманта на землю и нанес несколько хаотичных ударов. Застывшие ребята из отряда Далы не двигались, а Иван Романович и пришибленный Рябов неуверенно косились друг на друга.

— Отставить! — гаркнул я.

Хрен бы с два.

Воздушник меня не услышал, парни никак не отреагировали. Или не хотели реагировать. Они стояли и смотрели, как их товарищ по оружию вершить самосуд.

— Надзиратель Довлатов! — с трудом вспомнив фамилию воздушника, названную впопыхах, я попытался достучаться до его разума. Когда не вышло, рявкнул парням Далы: — Чёрт, разнимите их!

Егор не сопротивлялся. Просто закрыл голову руками и скрючился, как улитка в раковине. Даже голоса не подал, не попросил о помощи и не молил о пощаде.

Впрочем, какая помощь? От кого?

Он знал, что никто бы не протянул ему руку после случившегося.

— Довлатов, оставь некроманта, — кашлянул Иван Романович в кулак.

— Из-за этой мрази наши пацаны полегли!

В голосе воздушника прорезались истерические нотки. Парни из отряда Далы зароптали, а она отвела взор и отвернулась.

Я знал, что это неправильно. Мы не животные, которые разрывали лежачую добычу на части.

Внутри все восставало против. Едва я на что-то решался, как тут же отбрехивался в мыслях. Находил себе оправдание, прикрывался полулежащей на моих руках Ольгой. Только прикрикивал на Довлатов и ждал просветления у собравшихся.

Потом смотрел, смотрел, смотрел…

Легко рассуждать о мире, не познав войну на собственной шкуре. Говорить о милосердии, когда на глазах не гибли товарищи, и ты не стоял перед безутешными родственниками. Не объяснял, почему выжил, а их сын, отец или брат — нет.

Почему он умер, а его враг не гниет в сырой земле.

— Останови их, — прошептала Ольга. — Останови.

Мысленно выругавшись, я стиснул пальцы в кулак. Неподалеку раздался щелчок затвора. Тишина опустилась на площадку, когда Дала направила пистолет на ошарашенного Довлатова и приказала:

— Отошел от него. Быстро.

— Ваше благородие, магическому выродку место на дне бездны! — воспротивился тот.

— Может и так, но решать не тебе. Для суда есть власть и закон, а для грешников — божья кара.

— В жопу вашу кару! На берегу и площадке погибли мои друзья!

— И ты отойдешь от некроманта на несколько шагов. Сейчас же.

— Нет.

Дала поджала губы и мрачно покосилась на меня. На ее лице я прочитал немой укор.

— Давич, Лемуров, уберите парня с площадки, — отдала приказ некроманту и одному из оперативников. Оба нахмурились, но беспрекословно подхватили дернувшегося Довлатова под руки и оттащили от замершего в позе эмбриона Егора.

— Отпустите меня!

— Не ори, — тряхнул воздушника короткостриженый бугай Лемуров. — Ее благородие спасает тебя от трибунала.

— По хрену.

— Ой, дурак… — поцокал языком Давич.

Иван Романович с другими оперативниками помогали Егору подняться. Я не смотрел в его сторону. Просто воспользовался заминкой для поиска Макса. Мелькнула мысль, что зеркальщика выбросило за равелином на берег Невы.

В месте, где все началось.

— Нужно уходить, — почти беззвучно прошептала Ольга.

— Что?

Она вцепилась в мою руку и вновь пошатнулась. Потом тряхнула головой, стиснула зубы и выдавила громче:

— Уходим, Влад.

— Но…

Возражения потонули в очередном гомоне, когда воздушник прорвался с боем к Егору. Но на сей раз никто не медлил: Лемуров с ребятами задержали его, а остальные окружили некроманта живой стеной.

— Приказ командира не слышал, что ли?

— Да пошла она! — орал взбешенный Довлатов, чье психическое состояние явно требовало срочного осмотра у специализированного лекаря.

— Щас договоришься.

Дала вмешалась в перепалку, а ее дух-хранитель навострил уши и поднял морду. Его недовольный рык вдруг сменился тихим скулежом. Грозный хищник испугался мрачного, густого, как таежные топи, тумана.

— Влад, — рявкнула Ольга, но при этом поморщилась. Будто каждое слово причиняло ей боль. — Пошли.

— Куда? Макса нет. Останемся на позиции, свяжемся с руководством, обсудим план действий.

Она все-таки не выдержала.

— Услышь меня, придурок! Надо убираться!

Едкий ответ застрял в горле, потому что Дала резко повернулась к воющему духу-защитнику. Крупинки разбитого зеркала поднялись в воздух, который наполнился напряжением. Тревожный сигнал интуиции задел невидимые ниточки: я толкнул Ольгу к лестнице и кинулся к оставшимся ребятам.

— Все с площадки! — заорала Дала в ту же секунду.

Неконтролируемый ужас заполонил сознание, когда раздался знакомый рев. Сначала где-то в отдалении, а потом все ближе и ближе. Настолько, что я практически чувствовал смрадное дыхание абаса.

— Пригнитесь!

Парни бросились врассыпную, затем вжали головы в плечи и закрыли лица руками. Разлетевшиеся осколки цепляли одежду, запутывались в волосах, оставляли мелкие порезы на оголенных участках кожи.

Я схватил за шкирку раненого оперативника и прикрыл его собой.

Грохот. Удары. Короткий вскрик, потом протяжный вой абаса и рык напуганного медведя. Подняла бездушную голову яростная буря.

Ни визгливый ветер, ни отдаленные стоны оставшихся призраков не пугали так, как приближение демона.

В очертаниях бушующей стихии я узнал высокую тень Макса, которая то растворялась в поднимающемся вихре, то появлялась снова. Убегающие парни почти не смотрели под ноги и друг на друга, поэтому на споткнувшегося Егора никто не обратил внимания. Как и на хромающего Рябова, который замешкался в последний момент.

— Сенька, шевелись, — гаркнул на него Иван Романович.

Воздушник, стоящий ближе всех к открывающемуся порталу, поставил щит, пока заведующий Трубецкого бастиона толкал Рябова к спуску с равелина. Им не хватило всего пары шагов, когда из разорванной материи показалась голова. Грязно-серая, яйцевидной формы, без намека на волосы и нос.

Распахнув широкую пасть с рядом острых, мелких зубов, абас полоснул когтями по невидимой завесе. Раздался треск рвущейся ткани, затем однорукая тварь просунула в дыру часть туловища.

Новый удар — щит Довлатова лопнул. Все происходило так быстро, что я запомнил только короткие обрывки нападения и такие яркие фрагменты.

Попытавшись не рухнуть под тяжестью раненого оперативника, двинулся к выходу вопреки сопротивлению ветра. А он подставлял воздушные подножки, ронял нас на землю и норовил выбросить через бортики прямо на камни.

— Нет!

Рябов упал на четвереньки, потому что Иван Романович вовремя оттолкнул его от себя. Вторым ударом абас снес ему половину головы. Тело по инерции прошло несколько шагов, потом рухнуло на колени и завалилось набок.

Металлический запах вызвал приступ тошноты. Красными сполохами замелькала кровь на обледенелом бетоне. На длинной шее абаса раскачивался медальон с горящим символом призыва и смерти.

Момент, когда он замер, и демон повернул голову, четко врезался в память. Два зрачка единственного глаза сошлись в одной точке.

На мне.

Время замерло, и я вместе с ним.

— Ваше превосходительство, бежим!

Меня потащили силком к лестнице, пока очнувшийся разум не заставил промерзшее тело перебирать ногами. Фиолетовая вспышка окрасила площадку в сине-сиреневые тона, после чего взревел застрявший в дыре абас.

— Валим, валим, валим! Заклятие его не сдержит! — на скорости электрометелки бабы Яны мимо промчался сипящий Егор. Вместе с воздушником и Рябовым, который то и дело оглядывался на труп Ивана Романовича.

— Чем ты в него кинул? — крикнул я.

— Хрен знает. Наугад пальнул плетением посильнее.

Мы чуть ли не кубарем скатились по лестнице к остальным, и стеклянный купол за нашими спинами опустился на землю.