Бессердечный принц. Раскол

Глава 34. Алексей

Однажды в детстве я провалился в Неву.

В тот год зима была особенно лютой, и первые морозы довольно рано сковали реку. Я выбрался из дворца через черный ход в кабинете отца, затем побежал к берегу, чтобы покататься на припорошенной снегом поверхности. Собственный поступок казался мне невероятно дерзким, завораживающим. Настоящее приключение для десятилетнего мальчишки.

Няни и многочисленная охрана всегда тщательно следили, чтобы я ни в коем случае не ступал на хрупкий лед Невы. Для катания на коньках меня возили в Александровский дворец, где замершее озеро служило прекрасным плацдармом для подобных игр. Там же собирались приближенные отца, и я всегда находился под контролем.

Но беда случилась в день, когда и няня, и остальная прислуга, и охрана, и даже сам император занимались торжественным ужином. Приехала делегация из Великобритании: посол и сестра королевы Елизаветы II, принцесса Маргарет, посетили Зимний дворец для обсуждения торгового соглашения между нашими странами. Все думали, что я давно в постели. Вижу сказочные сны и не помышляю ни о чем дурном.

А я уже смело пробирался через ограждения, всматриваясь в огни ночного Петербурга и любуясь их отблесками на снежных комьях. Будь я чуть умнее и дальновиднее, никогда бы не ступил на хрупкую поверхность. Детское упрямство перебороло голос разума, а также слова учителя географии о том, что ледостав на реке образовывался не одновременно. При замерзании кромка берегового припая постепенно разрасталась от устья к истоку. На некоторых участках Невы внутренний лед образовывался позднее остальных.

Меня не смутил хруст, я смело двигался вперед. Катился и раскидывал руки в сторону, ощущая себя свободным. Ровно до тех пор, пока ботинок не ступил на прозрачный щит, который треснул под моим весом. Спустя долю секунды над головой сомкнулись темные, холодные воды. Отобрала остатки кислорода и потянула вниз. На самое дно.

— Алексей?

Я моргнул, сбрасывая наваждение. Воспоминание растворилось дымкой в грохоте улиц и звоне мигалок, полицейские вокруг по-прежнему суетились. Таскали раненых, занимались опросом свидетелей. Всего в нескольких шагах Баро и Влад о чем-то негромко спорили, а я покрепче стиснул смартфон, делая вид, будто разглядывая разбитые витрины бутиков.

— Что тебе нужно?

Мама, точно зимняя Нева. Всегда манила за собой, но вцепившись, тянула в пропасть. Ее голос, мелодичный и мягкий, будил давно уснувшие страхи. Неважно, близко она или далеко. Даже на расстоянии Мария Александровна представляла угрозу моему душевному равновесию.

— При нашей встрече ты всегда задаешь один и тот же вопрос, Алеша, — усмехнулась мама в трубку, пока я оглядывался по сторонам. — Будь хоть раз оригинален.

Она где-то рядом, недалеко. Наблюдала, следила из толпы многочисленных папарацци и зевак.

— Пошла к черту.

— Как грубо. Нельзя так разговаривать с матерью, сын.

— Ты мне не мать, — от моего голоса веяло изморозью. — Матери не натравливают на детей террористов-психопатов и живых кукол с вырванными сердцами. И уж точно они не устраивают показательное шоу из убийств невинных людей посреди оживленной улицы.

— Невинных?

Ее смех, точно маленькая змейка, проник под одежду и гладкой чешуей потерся о кожу. Неприятное чувство. От него буквально встали волоски на теле, появились мурашки. Но я не растерялся: собрался с мыслями и сделал незаметный знак рукой Владу.

Хвала Всевышнему, брат в этот момент посмотрел на меня, после чего обратил внимание на смартфон в руке. Едва заметно кивнув, он шепнул что-то Баро.

— Люди не бывают невинными, Алеша. Даже младенцы с ног до головы перепачканы кровью их рода. Из них вырастают такие же лживые и насквозь пропитанные глупостью существа. Смерть нескольких десятков ничего не изменит в мировом балансе, — мама буквально выплюнула последние слова, и я шумно втянул носом воздух.

Пучина тащила за собой в болото нескончаемой ненависти.

— Ты больна.

— О, Алеша, как же ты наивен. Или чересчур идеалист? Дурацкое качество, привитое тебе отцом. Николай тоже верил, что народ в массе не заслуживает хорошей порки. Упрямо следовал заветам Всевышнего, которому давно плевать на собственных детей. В итоге чуть не лишился трона тридцать лет назад.

— Бунты в девяностых твоих рук дело?

Я просто говорил и внимательно приглядывался к людям. Эффектность, зрелищность — три составляющие всех материнских выходов. Она очень любила наблюдать издалека за результатом своих действий, ведь каждое из них несло за собой череду смертей. Сегодняшнее нападение вряд ли стало исключением.

— Умоляю, меня даже в России не было в те годы. Тогда все произошло спонтанно и топорно, благодаря небольшой поддержке других стран.

Нисколько не удивлен.

— Но ты же следила, училась, выжидала момент, — я добавил в интонацию нотку лести, как бы поощряя маму к продолжению беседы. Ее планы мне и так известны, ничего нового я не услышал. А вот найти очень хотел.

— Знаешь, в чем прелесть кровавых переворотов? — мне показалось, что она улыбается. — Ты навсегда останешься в памяти людей и изменишь ход истории. Неважно сколькими придется пожертвовать.

— Бессмысленная трата человеческих ресурсов.

— О нет, — мама фыркнула. — Неужели не понимаешь, милый? Убьешь тысячу ради сохранения безопасности, и тебя назовут тираном. Но если бросить миллионы на мнимую борьбу за свободу, равенство, братство — ты станешь героем. Таковы люди. Они обожают обманываться. Восхваляют и поддерживают любого, кто подарит им мифические надежды на лучшую жизнь.

Влад отошел к ограждению. Встав боком, он поравнялся с отцом, который общался с журналистами под строгим надзором охраны. Я вдруг осознал, насколько они похожи. Просто удивительно, как другие этого не замечали.

Двор, иностранные послы, многочисленные гости из разных стран мира, народ. Движения, взгляды, голос, рост — гораздо больше общего, чем я считал ранее. Почему-то сей факт очень задел. Всколыхнул в душе подозрения и разбудил чувства, которые я доселе не испытывал к единокровному брату.

Злость. Ненависть. Страх потери. Желание оттолкнуть Влада и запихнуть в машину, чтобы увезли подальше. Вдруг кто-то догадается?

— Неприятная ситуация, правда? — я вздрогнул, когда мама вновь вырвала меня из раздумий. — Твой жалкий братец-ублюдок тоже претендент на трон. Хоть и весьма спорный, но старая ведьма Анастасия постаралась это исправить.

Я развернулся на каблуках, отчего под ногами жалобно хрустнул снег. Сделал несколько шагов, но никого не заметил. Отец отвлекся и повернул голову к Владу, всего на долю секунды они столкнулись взглядами.

— Откуда у тебя номер Ольги? Воспользовалась заменителем?

Отвлеченная тема прекрасно отрезвила разум, помогла сосредоточиться и вытеснить из головы лишнюю грязь. Мать — великолепный манипулятор, всегда им была. Недаром народ Российской империи так боготворил ее. Даже на расстоянии она контролировала собственные эмоции и легко управляла чужими.

— Смена темы? Тебя неприятно говорить о Владе и отце? — промурлыкала мама.

— Отвечай на вопрос, — сухо потребовал я, подняв голову.

Если она не в толпе, то, может, в одной из квартир жилого дома?

Взгляд прошелся по пятиэтажкам, коих на Васильевском острове не счесть. Громоздкие и роскошные, отличающиеся лишь стилем постройки — от модерна до петровского барокко. Они возвышались каменными изваяниями и взирали на живых с молчаливым укором, отражая в окнах безликую серость городских улиц.

Шагнув назад, я поднес ладонь к глазам. Из-за падающего снега приходилось моргать чаще, потому что тот оседал на ресницах и мешал обзору.

— С княгиней Репниной-Волконской все в порядке, Алеша. Она в безопасности. Пока что. Я уже говорила, у меня нет цели ранить тебя. Достаточно дать мне положительный ответ, и наша бестолковая борьба закончится.

— Продать тебе и твоим подельникам страну? Ни за что.

Где ты? В каком доме? Близко, я уверен.

— Алексей, — мама театрально вздохнула, — страну давно продали приближенные Николая. Многие высокопоставленные лица замешаны в творящемся безобразии. Мне и стараться не пришлось, я лишь возглавила давно назревающий хаос.

Несколько жандармов двинулись к дому напротив меня: он сильнее прочих пострадал при нападении. На двух первых этажах выбило окна, остальные потрескались от ударной волны. Не спасли даже пластиковые стеклопакеты. Фасад покрылся рытвинами, местами отвалилась лепнина. Жителей должны были вывести, вряд ли полицейские кого-то упустили.

Только среди людей в форме я заметил знакомую рясу. Шумский. Ну, конечно. Кто, как не звуковой маг, услышит голоса за толстыми стенами?

— Имена ты не назовешь, — я констатировал факт и получил в ответ усмешку.

— Не волнуйся, их головы первыми полетят с плеч после нашем победы. Зачем нам предатели под боком?

— Я все равно тебя найду, мама, — пальцы стиснули пластиковый корпус смартфона. — Найду и прикончу. Вырву свое сердце из твоей груди, а затем оставлю умирать с осознанием проигрыша.

Она вновь рассмеялась, но прежняя легкость из смеха ушла.

— Неправильный ответ, Алеша. Однако я прощу тебе некоторую несдержанность, — меня передернуло от подобной «милости». — Детям свойственно ошибаться и падать. И когда это случится, я, как мать, протяну руку помощи.

Что-то не так. Я сразу понял, что атмосфера изменилась, повисло странное напряжение. Бросив взгляд на Влада, я услышал, как он отдавал негромкие приказы. Чуть дальше Баро и несколько полицейских остались на страже.

Я поднял голову и вновь всмотрелся в окна. Трещали рации, рвано хрустел под тяжелыми берцами расколотый лед вперемешку с асфальтом. Звуки мигалок, сплетенные с голосами в посторонний шум, отошли на второй план. А когда я сделал глубокий вдох, то услышал аромат ладана. Приторный и навязчивый, буквально пропитавший каждый клочок земли.

— Где ты?! — прорычал я, заметавшись на месте.

Кто? За кем шел Жнец? Сплетенные тени мелькнули в толпе, формируя высокую фигуру. Чуть задержавшись подле отца, она медленно поплыла вперед.

— Ты так и не выучил главный урок, сын мой, — посланник Смерти перемещался от человека к человеку, пока я судорожно соображал. — За первым ударом всегда следует второй. Поэтому не поворачивайся спиной к противнику.

Всего секунда ушла на принятие решения. Хватило, чтобы я вынырнул из воображаемой реки. Потянулся к ярким огням из бездны вслед за голосом, зовущего меня по имени.

«Алекс, Алекс! Держись!»

Я бросился к жандармам, видя перед собой лишь брата.

— Ложись! — заорал я.

Раздались громкие хлопки, автоматная очередь из пуль пронеслась всего в паре сантиметрах от нас. Что-то маленькое обожгло правое плечо, и мое одеревеневшее от боли тело рухнуло сверху на охнувшего от удивления Влада.