Бессердечный принц. Раскол

Глава 57. Ольга

— А потом князь Вяземский мне говорит: «Танюша, как насчет того, чтобы удалиться в покои и поиграть в покер на ставки повыше?»

— Какая наглость!

— Очень невоспитанно с его стороны, — поддакнула Натали в тон сестре, которая звонко рассмеялась. — Ужасно, что молодой человек нашего круга позволяет себе такие вольности.

— Ой, да брось, Нат. Мы же не в восемнадцатом веке живем, — хихикнула Софи и обратилась рассказчице: — Тань, ты ответь, было?

Они снова рассмеялись, затем понизили голоса до шепота. Будто опасались, что кто-то из слуг услышит и доложит мне о неподобающих разговорах падчериц с девицей Юсуповой. Словно их бестолковый голубиный треп не звенел на весь второй этаж, потому-то голова разболелась сильнее. Пришлось даже передать поварихе, чтобы обращалась с вопросами насчет завтрашнего меню к Натали.

От Софи в этом плане все равно никакого толку.

— Ваше Сиятельство?

Я остановилась на лестнице и немного не донесла бокал хереса до губ, когда из-за угла вышел хмурый Максим Федорович, наш садовник. Он был чем-то страшно недоволен и глубоко озабочен, потому заметил меня не сразу.

— Максим, — я опустила руку и вскинула бровь, — что-то случилось?

— Ксанка опять сбежала.

Память услужливо подбросила образ зеленоволосой красавицы лесавки — Оксаны, дочери Максима Федоровича. Той самой девушки, которая совсем недавно стала моими ушами и глазами в доме. Случайно.

В прошлую встречу я хотела расспросить о ее отце Петра Исааковича. Но замоталась и забыла, поэтому с любопытством и некоторой настороженностью рассматривала Максима Федоровича. Мужчины, поднимающие на дочерей руку, вызывали у меня отторжение, хотя сей факт пока не подтвердился.

Как и то, что, по словам горничной Василисы, часть слуг сочувствовала сопротивлению. И садовник был в их числе.

— Возможно, она гуляет где-то в саду, — сухо протянула я, на что Максим Федорович стиснул зубы.

— Вы знаете, Ваше Сиятельство, насколько это опасно. Если ей встретится мужчина…

—… Правильно проведенный обряд бракосочетания не сведет его с ума, — перебила я и получила в ответ испепеляющий взор.

Глаза — единственное, что досталось Оксане от отца. Такой красивый оттенок — глубокий коричневый цвет, словно шлифованное и залакированное дерево. Но, к счастью, на этом их сходство заканчивалось: ни приплюснутого нос, ни глубокие морщины на лбу, ни круглого лица не получила юная лесавка от деспотичного отца.

Интересно, где ее мать? Умерла? Жила далеко?

Головная боль отступила, а от любопытства странно закололо подушечки пальцев. Я спустилась на ступеньку ниже и остановилась в нескольких шагах от замершего Максима Федоровича, чтобы ощущать его реакцию. После встречи с императрицей я довольно быстро восстановилась и снова видела знакомые нити чужих эмоций.

Чернеющие кончики бушующего гнева вызвали удовлетворенную улыбку.

— При всем уважении, Ваше Сиятельство, но моя дочь… — Максим Федорович напрягся, когда я сделала новый шаг вперед, и резко замолчал.

— Продолжайте, — подбодрила весело. — Ваша дочь, Максим, совершеннолетняя. И независимо от опасности ее дара, вы не имеете права удерживать Оксану насильно в доме. А также избивать.

— Никогда!

Его ноздри затрепетали, а я ловко поймала плывущую по воздуху нить. Завороженная иссиня-черным отблеском, высунула кончик языка и ощутила прогорклый вкус жженого сахара.

Странно, что меня так увлекли чужие эмоции, тем более негативные. От них буквально кружилась голова, гормоны отправились вскачь, словно кто-то впрыснул мне несколько кубиков адреналина через катетер.

Примерно такое же состояние я уловила и в Максиме Федоровиче, который тяжело задышал, как только я рванула нить на себя. Сначала осторожно, затем дернула сильнее и жадно вдохнула карамельный запах.

Его зрачки расширились, рот судорожно приоткрылся. Мозолистые пальцы потянулись к шее, и лицо резко покраснело.

«Больше, нам нужно больше эмоций».

Голос в голове распоряжался моим безвольным сознанием и обмякшим телом, а я все тянула и тянула нити чужих эмоций в остром желании добраться до источника. Выпить его до дна, чтобы сахар с примесью горьких огарков утолил безумный голод. Как будто распутывала волшебный клубок в отчаянной жажде найти его конец.

Кончики пальцев заискрились. Магия, точно шаловливая змейка, потянулась из многочисленных щелей к моим рукам. Теперь я ощущала все острее: сквозь злость прорывался страх, а с ним вкупе шла кислая и противно пахнущая паника. Голосов стало больше, эмоций тоже. Где-то на задворках подсознания я уволила звон не то посуды, не то стекла и чьи-то стоны разочарования.

Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Входная дверь с грохотом распахнулась, и вместе с ледяным порывом ветра со снегом в мой дом влетел Алексей. Максим Федорович рухнул с хрипом на пол бесформенной кучей, когда сильные пальцы цесаревича обхватили мое запястье. От прикосновения магического браслета я взвыла, потому что кожу обжег раскаленный металл.

Остро запахло паленой человеческой плотью, а мой крик потонул в ладони Алексея.

— Папочка!

— Ваше Императорское Высочество!

Мелькнули знакомые зеленые волосы, когда Оксана выскочила из-за спины Петра Исааковича и бросила к задыхающемуся отцу. Сквозь мутную пелену я заметила, как одна из горничных, Агнешка, тяжело завалилась на косяк, а у ее ног лежала расколотая ваза.

Грохот ботинок по паркету, голоса людей, шум сбегающих по лестнице невесомых шагов — все смешалось для меня в единую какофонию из звуков.

— Матушка, чем здесь пахнет?!

«Софи? А Натали и Татьяна Юсупова где?» — мысленно растерялась я.

— Софья, быстро наверх и запритесь в комнате! — отдал приказ Алексей. Даже голоса не повысил, однако от его интонации пробрало до костей. — Остальные разберитесь здесь и окажите помощь пострадавшему.

— Ваше Императорское Высочество, лучше послать за лекарем. Княгиня в плохом состоянии, — прошелестел рядом Петр Исаакович.

Я не видела своего управляющего, поскольку окончательно потеряла ориентиры. Магия, которая минуту назад переполняла источник, внезапно исчезла, а тело превратилось в иссушенный колодец с бездонным дном.

До меня постепенно доходило, что сейчас произошло.

Случился неконтролируемый магический выброс, который чуть не убил Максима Федоровича. Такой мощности, что задел всех домочадцев и вырвался на улицу. Если уж чудом оказавшийся здесь Алексей появился на моем пороге с браслетом наготове.

— Будет жить. Нужно поставить капельницу и немного отлежаться, — кто-то явно занимался садовником.

— Папочка…

Опять Оксана. Плачет. Неужели я ошиблась в предположениях насчет ее отца?

Меня повело назад, затем в сторону, но крепкая рука обхватила поперек туловища и не дала рухнуть на пол. Все, что я видела перед собой: серебристо-серый взор и широкая ладонь, которая легла мне на шею.

— Тихо, тихо, — шепот Алексея приятно успокаивал запертый внутри хаос. — Дыши глубоко.

— Она в порядке?

Софи сейчас раздражала так же, как комариный писк над ухом.

— Барышня Репнина-Волконская, я попросил вас уйти.

— Сестра и Татьяна Юсупова обеспокоены. У Тани случился резкий приступ мигрени, — игнорируя интонацию Алексея, моя падчерица упрямо стояла на своем. — Они обе в спальне. Что я должна им сказать?

— Княгине стало плохо.

— Отлично, тогда скажу, что у нас случилась утечка старого газового баллона, и всем стало дурно. Проблема устранена, но рекомендуется открыть окна и не выходить из комнат. Если девица Юсупова пожелает, то ваши люди довезут ее до дома.

Будь я в лучшей форме, наверное, поаплодировала бы за такую дальновидность. Зря ругала! У Софи очень богатая фантазия, потому что баллона с газом у нас в помине не было.

— Мои?

В голосе Алексея промелькнуло недоумение. Похоже, он тоже не ожидал от моей младшей падчерицы такой прыти.

— Ну не наши же. Тем более что вы все равно здесь. А мы немного стеснены в средствах, поэтому лишние траты на такси бизнес-класса нам не по карману. Матушка настоятельно просила экономить. Я же строго следую ее завету. Петр Исаакович?

— Барышня?

— Немедленно подготовьте гостевые комнаты и пришлите повариху для обсуждения меню на ближайшую неделю. Всех, кто стоит на ногах, распределите для работ по дому. Садовнику и его дочери вызовите семейного лекаря.

— А…

— А всем остальным займутся люди его императорского высочества. Если хоть одна живая душа прознает… — Софи запнулась, и я устало прикрыла глаза. — О деликатном состоянии матушки, все будут уволены с позором без выходного пособия. Нечего разносить по соседям досужие сплетни. Ясно?

— Да, барышня.

Меня подняли на руки, и потолок резко поменялся с полом местами.

— Софья.

— Ваше Императорское Высочество?

— Раз уж вы за главную, то помогите мне отнести вашу матушку в личные покои. Потом займетесь сестрой и гостьей.

— Как прикажете.

Мое ослабевшее тело куда-то понесли. Я хорошо чувствовала запахи уда и прохлады, которые исходили от влажного пальто Алексея. Потом услышала, как из дальней комнаты на втором этаже кто-то позвал Софи.

— Представляешь, Танюш, наша бестолковая домовиха что-то напутала с баллоном! Народ в обморок чуть не попадал, матушка без сознания. Хорошо, что мимо проезжал кортеж его императорского высочества и заметил выбегающих на улицу слуг!

Татьяна пискнула ей в ответ чепуху про срочные дела и засобиралась домой. А я, пребывая в полусне, неожиданно пришла в себя, представив, какую чушь эта идиотка наговорит своей сплетнице-матери.

Будто бы у княгини Репниной-Волконской дома случился взрыв газового баллона, пока она проводила личную встречу с цесаревичем. Но лучше так, чем реальная причина паники. Татьяна бы все равно увидела машину Алексея.

— Матушка?

— Я в порядке, Натали, — вяло махнула рукой, когда меня устроили в горизонтальном положении на кушетке.

Судя по волнению на ее лице, выброс получился все-таки больше, чем я предполагала. Бедняжку трясло: кожа стала белой, точно бумага, губы отдавали синевой, а глаза казались чересчур огромными для кукольного личика.

Да и вообще все вокруг выглядели плохо.

Как будто они за жалкие пять или десять минут пережили настоящий ужас. Разом. Выплеснутые и троекратно усиленные хаосом эмоции Максима Федоровича перекинулись на остальных, словно рыбацкая сеть. Даже Софи качало из стороны в сторону, но она держалась лучше старшей сестры, поэтому отправилась провожать Татьяну домой.

Мне вручили упаковку льда, платочек, пропитанный нашатырем, и стакан воды с каким-то жутко пахучим лекарством. Натали пробормотала что-то про успокоительно, затем быстро вышла из комнаты.

Оставила меня с Алексеем наедине.

— Принцесса не заревнует? — поинтересовалась я с ленцой, когда молчание переросло в гнетущую тишину.

— Она уже во дворце, — сухо сказал Алексей.

Он чуть склонил голову и теперь внимательно наблюдал за моими действиями. Близко не подходил, держался на расстоянии. Или опасался нового выброса, или давал время, чтобы прийти в себя. Но не предпринимал никаких попыток для продолжения беседы, зато ждал их от меня.

— Ясно.

Прохлада ото льда остудила кожу и сняла отек там, где красовался изящный браслет с императорскими топазами. Оранжево-желтый цвет камней с легким розоватым отливом прекрасно гармонировал с тонким плетением платины и крохотными изумрудами.

Сколько стоила безделушка подобного рода? Несколько миллионов? Страшно представить. Но напитали ее хорошо, раз уж она так легко подавила хаос.

— Красивая штучка. Принцессе купил?

— Тебе.

— Хм. Мог бы и лучше врать.

— С чего ты взяла?

— Я недавно водила к Анне Фаберже в салон супругу канцлера, если забыл. Видела похожий комплект на витрине, — его плечи напряглись, и я поняла, что попала в точку. — Кольцо, серьги, браслет и, кажется, колье.

— Подвеска, — ровным тоном поправил Алексей.

Улыбка до боли растянула рот.

— Ах, извини. Ошиблась. Но в любом случае, — я потрясла запястьем, но плотно сидящий браслет даже не скатился. — Оно мне не по размеру.

— Поправить недолго.

— Верни подарки хозяйке.

— Ты намеренно раздражаешь? — неожиданно зашипел он так зло, что я непроизвольно дернулась и поглубже зарылась в плед. — Что за привычка спорить, когда лучше помолчать?

— Не кричи на меня.

— Я даже голоса не повысил.

— Интонация, знаешь ли, располагает. У меня в ушах звенит.

Алексей раздраженно потер переносицу, а я отставила бокал с недопитым лекарством на журнальный столик, бросила рядом платок и устало улеглась на подушку. Лед начал подтаивать, поэтому капли стекали по коже и забирались ворот блузки. Пришлось бросить его туда, куда и все остальное.

— Зачем ты приехал? — спросила совершенно равнодушно, хотя внутри уже поднималась буря ярого недовольства.

Гляньте на него! Притащился от принцессы, весь цветущий и с чужим подарком, как герой идиотского дамского романа! Я должна радоваться?

— О чем вы говорили с моей матерью?

Вспышка ревности, вызванная коктейлем из выпитых чужих эмоций, неожиданно погасла, а ей на смену пришла робость. Язык онемел и распух, гортань свело судорогой при попытке выдавить хоть слово. Взгляд, которым наградил меня Алексей, когда задал вопрос, приморозил к кушетке.

Чему я удивлялась? Ресторан неподалеку от набережной. Кто-то бы обязательно заметил мое появление, тем более цесаревич повсюду держал своих шпионов. Они следили за каждым шагом его приближенных, в том числе моим.

— Ни о чем конкретном. Ее императорское величество предложила перспективы карьерного роста за лояльное отношение к сопротивлению, — у меня, наконец, получилось это сказать. Достаточно четко.

Но Алексей остался неудовлетворен.

— Почему твое? — спросил вновь.

Я пожала плечами.

— Потому что я шпион с функцией постельной грелки?

— Мне не нравится такое определение.

— Хорошо, женщина три в одном: шпион, любовница и маг.

— Зачем ты опошляешь происходящее между нами? — Алексей с некоторым раздражением посмотрел на меня и сунул руки в карманы брюк. Пальто он сбросил на ближайший стул, а сам остался в темно-сером костюме с галстуком.

Я глубоко вздохнула и завернулась в плед, словно в уютный, безопасный кокон. На плечи и поясницу навалился непонятный груз из проблем. Неожиданно стало все равно, где и с кем проводил этот день Алексей. И на окружающий мир тоже.

Никто не погиб сегодня? Вот и славно.

— Какие перспективы она пообещала тебе? — с некоторой задержкой спросил Алексей, когда стук стрелок на часах невыносимо забил по ноющим вискам.

— Сам не догадываешься? Место подле тебя на троне, — горько усмехнулась я.

— А ты против?

Он подошел ближе, неся за собой освежающий ароматы разыгравшейся метели за стенами дома, древесины, кожи и сладких нот.

Я прикрыла на мгновение глаза, когда тихо скрипнула кушетка и холодная ладонь пробралась к волосам, чтобы распустить прическу. Ноющий затылок помассировали твердые пальцы, а я чуть не заурчала от удовольствия.

— Скажи, Ольга, — Алексей притянул меня ближе, и наши лбы соприкоснулись.

— Ты же знаешь ответ, — прошептала едва слышно. — Всегда знал.

— Иногда кажется, что я совсем не знаю ни тебя, ни твои мысли.

Я обхватила руками его лицо и потянулась к приоткрытым губам. Поцелуй вышел затяжным, тоскливым, словно мы прощались на перроне навсегда. Призрачный самолет готовился к взлету, а у нас все не получалось разжать объятия.

Отодвинувшись, я аккуратно расстегнула браслет. Необходимость в нем отпала, хаос утих и забрался в самые глубины источника. Я вложила Алексею в ладонь украшение, чтобы он вернул его истинной хозяйке.

Погладив пальцами причудливые линии на коже, я задумчиво протянула:

— Приступы становятся сильнее.

— Когда они начались? — спросил Алексей настороженно, и я подняла взгляд на него.

— С момента нападения в Зимнем дворце. Тогда я впервые почувствовала «вкус» чужих эмоций. Сначала он казался слабым и невыразительным, однако сейчас все иначе. Каждое новое воздействие, потрясение усиливает хаос внутри меня.

— Ты сможешь описать моим людям приближенных Марии?

Я моргнула и кивнула спустя минуту размышлений. Тот факт, что Алексей назвал мать по имени, немного покоробил. Все-таки речь шла не о посторонней женщине.

— Некоторых, но… — я запнулась, и он приподнял брови.

— Но?

— У меня не возникло мысли, что императрица желает тебе зла. И дело не столько в ее предложении, сколько…

— Напомню, что она отправила ко мне на встречу возле храма краснозорьца, который вырвал сердце у невинной девушки и превратил ее в куклу, — мрачно изрек Алексей.

— Да, да я согласна. И все же она не главное звено в этой цепочке, — я крепче стиснула его ладонь и уловила едва заметные колебания эмоций. — В ней слишком много разочарования, гнева и ненависти к твоему отцу, Владу и достаточно любви к тебе. Для того, кто заигрывает и с сопротивлением, и со всеми сопутствующими им силами, и вами, чтобы расшатать народ в стране, она сильно отдается своим чувствам.

Алексей отодвинулся и нахмурился.

— Хочешь сказать, что есть третья сторона конфликта?

— Сторон-то много, Алекс, но в тени всегда одна, — ответила я. — Этому человеку неважно, кто победит. Потому что враги перебьют друг друга, народ успокоится и подчинится, а таинственный кукловод чужими руками и морем крови освободит себе путь к трону.

— Кто-то из красных?

— Нет, кто-то близкий к императору. И кто-то из твоего круга, Алекс.