Живой Журнал. Публикации 2008

История про одного чиновника (VI)

…Так думал Карлсон и полупробужденными силами души, казалось, что-то осязал. Казалось, природа его тёмным чутьем стала слышать, что есть какой-то долг, который нужно исполнять человеку на земле, который можно исполнять всюду, на всяком угле, несмотря на всякие обстоятельства, смятенья и движенья, летающие вокруг человека, как он сам в своих снах — при помощи своего горба. И трудолюбивая жизнь, удаленная от шума городов и тех обольщении, которые от праздности выдумал, позабывши труд, человек, так сильно стала перед ним рисоваться, что он уже почти позабыл всю неприятность своего положения и, может быть, готов был даже возблагодарить провиденье за этот тяжелый урок, если только выпустят его и отдадут хотя часть… Но… одностворчатая дверь его нечистого чулана растворилась, вошла одна чиновная особа, а, собственно — Павел Иванович Чичиков, эпикуреец, собой лихач, в плечах аршин, ноги стройные, отличный товарищ, кутила и продувная бестия, как выражались о нем сами товарищи. В военное время человек этот наделал бы чудес: его бы послать куда-нибудь пробраться сквозь непроходимые, опасные места, украсть перед носом у самого неприятеля пушку, — это его бы дело. Но, за неименьем военного поприща, на котором бы, может быть, его сделали честным человеком, он пакостил от всех сил. Непостижимое дело! Странные он имел убеждения и правила: с товарищами он был хорош, никого не продавал и, давши слово, держал; но высшее над собою начальство он считал чем-то вроде неприятельской батареи, сквозь которую нужно пробиваться, пользуясь всяким слабым местом, проломом или упущением.

— Знаем всё об вашем положении, всё услышали, — сказал Павел Иванович Карлсону, когда увидел, что дверь за ним плотно затворилась.

— Ничего, ничего! Не робейте; всё будет поправлено. Все станем работать за вас и будем ваши слуги. Десять тысяч на всех — и ничего больше.

— Будто? Но ведь я же ни в чём не виновен! — вскрикнул Карлсон.

— Полноте! Кто теперь смотрит: виновен — не виновен, посидите год-два и мнение ваше о виновностях решительно изменится. Сомневался бы я в вашей невиновности — так запросил бы все тридцать.

"Эге, — смекнул Карлсон. — Надобно соглашаться"! И спросил:

— И я буду совершенно оправдан?

— Кругом! Ещё и вознагражденье получите за убытки.

— И за труд?..

— Десять тысяч. Тут уже всё вместе — и нашим, и уездным, и генерал-губернаторским, и секретарю.

— Но позвольте, как же я могу? Мои все вещи, бумаги, все это теперь запечатано, под присмотром.

— Через час получите всё. По рукам, что ли?

Чичиков дал руку. Сердце Карлсона суматошно билось, и он не доверял, чтобы это было возможно.

— Пока прощайте! Поручил вам сказать наш общий приятель Ноздрёв, что главное дело — спокойствие и присутствие духа.

"Гм! Ноздрёв единый из всего мира оказался дельным человеком. Кто бы мог подумать! — подумал Карлсон, — Вот это, понимаю — друг!"

Извините, если кого обидел.

22 сентября 2008