Твоя реальность — тебе решать

Глава 15. Осознать и принять.

Твой выбор уже сделан.

Тебе остается его осознать.

Пифия. Матрица: Перезагрузка

Перед глазами лежал листок с заданием, но Ника никак не могла собраться с мыслями. В ушах до сих пор стояли слова Никиты, а рука помнила чужое прикосновение. Странно. Ник не впервые держал ее за руку, такое уже случалось, при чём не однажды, да и пальцы он тогда так скрупулезно массировал, но почему же именно сегодня так бешено стучит сердце, а ладони потеют?

Учитель ходил от компьютера к компьютеру, помогал ребятам, а Ники среди них будто не было. Лера, во второй раз не дозвавшись подруги, придвинулась к ней, взглянула на задание и обомлела: Вероника исписала карандашом весь лист одним словом «Ник». Учитель уже перешел к их ряду, склонился к Дашке, которая сидела за пятой партой. Лера глянула мельком назад, потом посмотрела на замечтавшуюся подружку, толкнулась к ней, стащила исписанный листок. Ника вздрогнула, Лера указала глазами на учителя. Вероника спохватилась, а Лера незаметно выдернула шнур мышки из компьютера, накрутила его на шнур клавиатуры, сунула под нее, а подружке дала другой листок с заданием.

— Ой, Павел Григорьевич, а у Ники мышка не работает, — позвала Лера учителя.

Павел Григорьевич поспешил к девочкам. Он был молод и только третий год работал в школе. Толком о нем никто ничего не знал. Мальчишки говорили, что он довольно известный киберспортсмен. Порой он говорил на каком-то тарабарском языке: слов много, периодически различимы англицизмы, но уловить суть нереально.

Мужчина подошел к девочкам, взял мышку, та потащила за собой прочие провода. Учитель вздохнул и быстро «починил» компьютер. Посмотрел сначала на одну девочку, потом на другую.

— И? — строго спросил он обеих.

— Что «и»? — переспросила Лера. Временами она умела прикидываться недалёкой.

— Зачем вы вытащили штекер?

— Кто вытащил штекер? Какой штекер?

— Вот этот! — начал злиться педагог.

Лера улыбнулась, и карие глаза блеснули.

— Павел Григорьевич, а зачем нам это делать? У меня по вашему предмету за год даже ни одной четверки нет. А у тебя? — обратилась она к подруге.

— Одна, во втором триместре, — созналась Вероника.

— Мы никогда ничего не списывали. Нам это не нужно. Так зачем тогда выдергивать штекер?

Павел Григорьевич смотрел на девчонок и не знал, как поступить. Он сам лично перепроверил каждый компьютер после ухода предыдущего класса, лишь потом запустил этот. Вот только Ника опоздала. Может, кто-то из своих так решил подшутить над ней? Учитель выпрямился, обвел класс взглядом. Все смотрели в монитор. Все, кроме этих двух подружек. Мужчина вздохнул, перевел глаза на Нику.

— Ну… у тебя много оценок, ничего страшного. Но почему ты только сейчас об этом сказала? — спросил он.

Ника пожала плечами, ответила.

— Да я как-то не подумала… Простите, Павел Григорьевич.

— Ладно, нестрашно. А ты, Соколова, сделала?

— Конечно! А вы во мне сомневались?

Учитель что-то забормотал, пробежал по листку глазами, склонился к монитору. Он скрупулезно изучал решение Леры, а потом хмыкнул:

— Что ты там сказала? Ни одной четверки за год? Ну, поздравляю, у тебя четыре. Хотя ты права, она никак не повлияет на итоговую оценку.

Лера ткнулась в монитор, а потом скривилась, откинулась на кресло.

— Придешь переписывать? — усмехнулся Павел Григорьевич.

Девочка махнула рукой:

— Да пусть остается. Нужно же хоть немного разбавить оценки.

Павел Григорьевич еще раз обвел класс глазами.

— Закругляйтесь! — скомандовал он и направился к учительскому столу. — Сдавайте работы!

— А кто сдал, могут просто посидеть? — спросила Лера.

— Можно, но только тихо.

— А в телефоне можно? — голос сзади.

Учитель поднял глаза, нашел говорящего, усмехнулся:

— Работу сдали только трое, твоей среди них нет, Нестеров. Если четверка у Леры и Ники никак не повлияет на их успеваемость, твоя четверка спасет от тройки за триместр и, соответственно, от тройки за год.

Нестеров почесал взлохмаченную голову.

— Да ни фига я не понимаю в этом! Пусть будет три! — заныл он.

— Аминь, — ответил Павел Григорьевич. Ребята засмеялись. — До звонка три минуты.

Лера, не обращая внимания на разговор в классе, сунула Нике под нос листок, исписанный именем Егорова, и улыбнулась:

— Это ведь он вчера от меня по затылку получил? — спросила она шепотом.

— Вообще-то, дверь я открывала, а ты толкнула меня, и я свалилась прямо в его руки, — так же тихо ответила Вероника.

— Катька бы полжизни отдала, чтоб вот так упасть в его объятия!

— Да какие объятия? Поймал, на том спасибо. А то соскребали бы с пола.

— Ну спасибо ему тогда. А ты чего опоздала?

— Под трибунами в парке простояли…

— Простояли́? — делая ударение на последнем слоге, спросила Лера. — С кем? С ним?

Ника кивнула.

— Нам по дороге… вот и… — пробормотала она в ответ.

— Угораешь что ли? Мы с Нестеровым живем в одном доме, но я даже под страхом смерти с ним рядом не пойду ни в школу, ни из школы! Он… он тебе нравится?

Вероника вздохнула.

— Ну… я… он…

— О! понятно! А он-то? Что-нибудь говорил?

Ника опять вздохнула. Лера разозлилась:

— Да что ты вздыхаешь, как бабка над пенсией! Говори нормально.

— Он сказал «моя девушка»…

— Кому?

— Настеньке.

— Какой Настеньке?

— Какой, какой? Анастасии Петровне!

Подруга хлопнула пушистыми ресницами:

— Не поняла.

И Ника полушепотом рассказала о том, что произошло сегодня утром. Лера, склонившись к ней, слушала внимательно, не переспрашивала. За это Ника ее любила. Катька встревала в монолог, вечно комментировала, да и поговорить тихо с ней не получалось. Не девчонка, а мегафон!

Лера отодвинула косу Ники, глянула на бейджик, помрачнела.

— Катька бы утопила тут всё в слезах. А ты тоже дурында! Это ж надо под белую блузку лифчик в горох натянуть…

— Да там мелкие звездочки, мелкие-мелкие!

— А этот твой… Ник, не снайпер ли? Это ж какое зрение надо иметь, чтоб разглядеть мелкие-мелкие звездочки?

— Ой, как будто ты никогда не надевала под белую блузку лифчик в горошек! — буркнула Ника.

Лера брезгливо поморщилась и фыркнула:

— Да я бы на костре сожгла того, кто этот самый лифчик придумал! Вот сдается мне, сам он его ни разу не надел! Жмет, мешает, чешется… Гадость! И дай Бог здоровья тому, кто придумал спортивный лиф! Я б ему в ноги поклонилась. Как купила еще в прошлом году штук шесть, так и ношу. Три из них, кстати, беленькие. Как раз под блузку. Так что, только ты у нас ходишь, травмируешь психику мальчикам. А им, бедолагам, и так тяжко.

За дверью грянул марш — урок окончен. Веронику задели последние слова Леры. Засовывала всё в рюкзак и на подружку не смотрела: обиделась.

— Ты по школе не очень-то светись, — меж тем сказала Валерия. — Ник смазливый. Думаю, найдутся те, кто из-за него захочет повыдергивать тебе косы.

Вероника хотела возразить, но не стала. Лера была права. Ник напоминал пламя свечи, на него так и слетались мотыльки. Да чего уж скрывать, раньше она сама порой провожала парня взглядом. Наблюдала за ним со стороны, как за каким-то диковинным растением. Вот только для нее он действительно был сродни цветку: смотреть можно, трогать нельзя. Кто бы ей сказал неделю назад, что он назовет ее своей девушкой и даже в драку полезет, она бы не поверила. Интересно, как быстро по школе разлетится слух о драке в столовой?