Твоя реальность — тебе решать

Глава 45. Сколько веревочке не виться…

Что может быть лучше, чем время

между ложью и её разоблачением?

Симпсоны (The Simpsons)

Уже поздно вечером неожиданно приехал Егор. У Сережи приближались соревнования, и, со слов старшего, средний практически не вылезал из бассейна. Вероника обрадовалась приезду брата, а тот еще и подарил телефон взамен разбитому. Ника вставила симку и до глубокой ночи переписывалась с Ником по ватсапу. Они даже проверили свою гипотезу, а виден ли свет из окна. Небо было не на стороне влюбленных: потемнело до глубокого серо-голубого цвета и к двум часам ночи вновь посветлело. Когда солнце озолотило небосклон, Вероника наконец-то уснула с улыбкой на губах.

Утром Лариса Андреевна решила побаловать детей горячими блинчиками. Кинулась — муки нет. Вздохнула, но решения своего не поменяла и пошла в ближайшую «Пятерочку». Она ходила по пустынному магазину, катила впереди себя тележку.

— Лариса? — услышала она и оглянулась.

Позади нее стояла светловолосая женщина, которая в первый момент показалась ей знакомой, но маска прикрывала лицо до глаз. Глаза незнакомки улыбнулись, женщина приспустила маску, и Лариса Андреевна узнала ее.

— Алиса! Господи! Сколько не виделись?

— И не говори! Даром, что живем в одном городе.

Лариса Андреевна сделала шаг навстречу матери Ника, и та обняла ее.

— Ковид этот…, — проговорила Алиса Алексеевна.

— Ой, да брось! Мы все в декабре переболели, — махнула рукой одноклассница.

— Да и то правда!

Они говорили ни о чем, ходя вдоль рядов.

— Я поблагодарить не успела Веронику, — вдруг спохватилась Алиса Алексеевна.

— За что? — не поняла мать девочки.

— Да и Егора тоже. Они столько сделали для Никиты! Он с этой травмой… Говорила ему, что нужно нормально обследоваться, так всё никак собраться не мог. Да и больницы эти… кто их любит? В общем, так и дотянули… Благо Егор… Так вырос! Возмужал! Я его даже не узнала сначала! А потом поняла, что он на Володю очень похож…

— Алиса, не тараторь! При чем тут Егор и Ника? — перебила Лариса Андреевна. Бывший муж — больная тема. Больная и давно похороненная. Ни слышать, ни тем паче говорить о нем у женщины желания не было.

— Так Ника отвезла Никиту в центр к Егору! Когда это было… дай вспомнить… О! в среду!

— В среду? Ты что-то путаешь. Она никуда вечером не ездила.

Алиса Алексеевна уставилась на одноклассницу.

— Так они же с уроков отпрашивались…

— Как с уроков? — возмутилась мать Вероники.

— Ну вот так… Ника заставила Никиту пройти обследование в центре…

— Где? У Егора в центре?

— Ну да…

— Алиса, ты в своем уме? Обследование в центре, где проходят лечение и реабилитацию олимпийские чемпионы?

— Чего ты взъелась? Никита сказал, что ему сделали УЗИ и еще что-то, а потом… Да он каждый день ездит к Егору на лечение.

— К Егору? Ну знаешь ли…

— Что? Что ты хочешь этим сказать? Что мой сын не может лечиться у твоего сына?

— Да конечно же может! Просто не думала, что вы так разбогатели!

И тут у Алисы Алексеевны лопнуло терпение. Она перебросила корзину в другую руку. Нацепила на нос солнцезащитные очки, подтянула повыше маску и бросила небрежно:

— Не помню, чтоб нанимала тебя в бухгалтеры. Со своими счетами я как-нибудь сама разберусь.

И сказав это, женщина развернулась и пошла к кассе. У нее дрожали руки, и она почти не понимала, что от нее хочет кассир. Наконец, рассчитавшись, Алиса Андреевна поспешила домой. Открыла на кухне ноутбук, забила в поисковике название центра, где работал Егор, открыла прейскурант цен… Смотрела, смотрела, потом сходила за своими очками.

— Сколько? Не вижу… раз, два… три. Три ноля. Не четыреста, а четыре тысячи за сеанс, — проговорила она удрученно.

Женщина поднялась, прошлась по кухне, кусая костяшки пальцев. Она подсчитывала стоимость услуг, которые Егор уже оказал Никите. Сумма вырисовывалась сказочной.

— Пять сеансов — двадцать тысяч, — повторила она в третий или пятый раз, как на кухне вдруг появился сын.

— Мам, ты чего бормочешь? Что-то стряслось? — спросил он, зевая.

— Сынок… Проснулся?

— Нет. Я так… в туалет…

— Никита, а сколько сеансов провел Егор?

— Какой Егор?

— Ну врач, брат Ники.

— А! Ну в прошлую субботу, потом в воскресенье… И тут три дня. Пять, получается.

— Получается пять, — эхом повторила мать и села.

— А что стряслось? — повторил ребенок.

— Да тут такое дело… — и женщина рассказала о встрече с матерью Вероники. Чем больше она говорила, тем больше расширялись зрачки у Ника. Вот только он не думал о деньгах. Об оплате парень спросил в первый приезд в центр, и врач ответил, что денег не возьмет. И даже признался, что, если Никите удастся вернуться в спорт, это будет лучшей наградой неудавшемуся спортсмену и бальзамом на его раны, утешением его несостоявшимся мечтам. Сейчас Никиту больше всего пугало, что мать Вероники узнала о ее прогулах. Это было опасно.

Парень бросился в комнату, схватил телефон, стал набирать Нику. Гудки лились и лились, трубку не брали.

— Сынок, в чем дело? — спросила встревоженно мать.

Никита уставился на дисплей, стал строчить сообщение в ВК и в ватсап.

— Сынок!

— Мам, ее мать ничего не знала. Мы не говорили ей. Егор Владимирович выписал нам справки, что мы были у врача. Никто не знал, что мы прогуливаем школу. Только Тимка, Лера… ну это Никина подруга, и Настенька.

— Настенька? Анастасия Петровна?

— Да. Это капец! Мне даже представить страшно… Никина мать… Она не ты… Ладно. Я к ним.

— Куда?

Но взрослый сын уже ничего не слышал, наскоро одеваясь-умываясь.

— Сынок! Давай вместе сходим!

— Нет! Это мое дело! Я виноват, это ведь из-за меня она школу прогуляла…

— Подожди! Но мне же приходили смс…

— Ой, мама! Это, конечно, заморочно, но решаемо.

— О, Господи! Ну подожди! Я объясню Ларисе, что Вероника помогала тебе. Что это из добрых намерений…

— Мама, у нее какой-то пунктик по поводу парней. Она не хочет, чтоб Ника встречалась, при чем не важно с кем. Просто ни с кем. Я этого не понимаю…

Мама, блуждая за сыном по квартире, пока тот собирался, остановилась в дверях его комнаты. Провела рукой по шее, Никита обернулся.

— Ты ведь что-то знаешь? — спросил он.

Мать подняла глаза, кивнула несколько раз.

— Володя Крымских был старше нас на год. А мы тогда учились в восьмом или девятом… Ну тогда еще была десятилетка… не помню в каком году мы перепрыгивали через класс, да и не суть. Мама Ники родила сына, когда училась в школе. Это был нонсенс. Скандал, понимаешь? Она родила в неполные семнадцать. В середине учебного года. С горем пополам окончила школу. У нее страх за дочь… ее можно понять.

Никита, чертыхаясь влезал в футболку и из-за того, что спешил, надевал ее неправильно, то задом наперед, то шиворот навыворот, но последние слова матери заставили его бросить возню с футболкой. Парень, возвышаясь над матерью на добрую голову, уставился на нее.

— То есть она думает, что мы переспим? — спросил он.

— Никита!

— Что? Я назвал вещи своими именами.

— Ну… я не знаю…

— Получается странно. Накосячила мать, а обвиняет во всем дочь.

— Ну она же ее не обвиняет!

— Мам! А что она делает? Ведь в ее понимании если у дочери появился парень, это должно закончиться постелью.

— Ну… — матери было неловко говорить на тему полового воспитания.

— Мам, я знаю, откуда берутся дети. Сейчас даже любой детсадовец об этом знает. Вон, ноут не открыть, вся инфа в доступе! Но это ничего не значит. Понимаешь? Ничего! Мне Вероника очень нравится. Не просто нравится, я ее люблю. В лепешку расшибусь, а окончу школу с золотой медалью…

— Сынок…

— …и поступлю в авиационный! Но руку Ники не отпущу! Хрен знает, что там будет… но если… мы будем вместе. Другая мне не нужна. А уж что там решит ее мама… Да и что бы она не решила, она сможет это решать только до восемнадцатилетия! Да и отец там с головой, и братья нормальные…

— Никита, ты так говоришь, будто ее мать ненормальная.

— Мам, вот у тебя есть дочь. И ты ее родила… во сколько?

— В девятнадцать…

Никита даже глазами хлопнул.

— Капец, а чего так рано-то? — удивился он.

— Ну… у меня все одноклассницы приблизительно в этом же возрасте родили…

— А отцу сколько было?

— Двадцать. Если бы его в Армию, как всех забрали, то Катя родилась бы позже.

— Мам, а презервативы тогда не продавались что ли?

— Никита, ты совсем обалдел? Что ты такое говоришь?

— А что такого я говорю?

— Боже мой!

— Я не об этом… Когда Катя начала взрослеть, ты тоже на нее поводок цепляла?

— Да нет, конечно. Волновалась, если задерживалась…

— А здесь шаг влево или вправо — расстрел! Мать совершила ошибку, а расплачивается за нее Ника. Это… как минимум нечестно…

— Никита, ты бы не порол горячку. Сам же говоришь, что отец там с головой…

— Мам, я имел удовольствие познакомиться с ее мамой. Это капец! Она смотрела на меня, как на врага народа. Мне даже сравнить не с чем. Мы, конечно, не ангелы, но… так не доверять?

— Подожди! Ну что ты там сделаешь?

— Не знаю… Хочет отругать, пусть меня ругает. Ника ни при чем.

Парень выскочил из квартиры и, не дожидаясь лифта, бросился по лестнице вниз, на ходу набирая Нику. Когда он вылетел из подъезда, в телефоне раздался щелчок: трубку взяли.

— Ника! Ника! Это я! Я уже бегу. Я сам всё объясню…

— И что ты хочешь объяснить? — раздался по другую сторону ледяной голос, и Ник резко остановился. Солнце высоко палило над головой, а парень вдруг ощутил озноб в позвоночнике, вдоль которого бежал пот. Казалось, даже волосы шевельнулись на затылке. Дыхание вмиг перехватило. Егоров осторожно отвел руку в сторону, глянул на дисплей. «Моя девочка» значилось на нем, а с аватарки улыбалась Вероника, но голос… Парень судорожно сглотнул и поднес трубку к уху.

— Здравствуйте, Лариса Андреевна, — проговорил он обреченно.