Твоя реальность — тебе решать

Глава 30. ... кто объясняется — тот уже оправдывается .

Глава ХХХ. ... кто объясняется — тот уже оправдывается[1].

Никогда не объясняйся.

Никогда не оправдывайся.

Как только ты попытаешься

объяснить свои поступки,

тебя тут же сочтут виноватым.

Бернар Вербер, «Тайна богов»

Тим уже в десятый раз разбирал автомат. Илья Иваныч попросил его показать мастер-класс восьмиклассникам, которые в этом году впервые принимали участие в Зарнице. Для Уварова эта Зарница была уже третьей, и автомат он собирал-разбирал с закрытыми глазами. Тимка вздохнул, но покорился: фиг с вами, автомат так автомат!

В первый раз он разобрал и собрал оружие как того требовал временной регламент — 15 секунд на разбор, 25 на сбор. Даже Нестеров стоял и молчал (а ведь перед началом парня несло, так и хотелось съездить пару раз по прыщавой физиономии!). Во второй раз стал объяснять. Медленно, спокойно, доходчиво. Иваныч постоял-постоял, посмотрел-посмотрел, да ушел, оставив четверых юнцов на Уварова. Тимка проводил учителя взглядом, но промолчал.

«Хрен с тобой, рыбка золотая! Доверяешь, значит? Ну, получи и распишись!»— подумал Тимофей с досадой.

Ребята справились. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но в конце концов справились все. Все, кроме Леры. Та, заметив успехи парней, стала спешить и допускать ошибки. Тимка терпеливо объяснял раз за разом. Вот и получилось, что в кабинете остались только Лера и Тим, и девочка, оказавшись с ним наедине, стала чувствовать себя неуютно и, следовательно, еще больше ошибаться. Уваров глядел на покрасневшую с досады девочку и молчал.

— Черт побери! — не выдержала Лера и бросила автомат на стол, ругаясь сквозь зубы.

Тимофей придержал его.

— Никогда больше не бросай оружие. Это не игрушка!

— Какого хрена? Он же не заряжен!

Тим посмотрел на нее в упор. Девочка стояла, опершись обеими руками о столешницу, а пальцы, сжимавшие ее край, были белыми от напряжения.

— Вот на кой мне всё это? — не унималась она и наконец-то глянула на Тимку из-под своей челки.

Уваров стал вновь разбирать автомат.

— Потому что ты терпеть не можешь проигрывать, — флегматично заметил он.

Лера оторвалась от стола, прошлась по кабинету, что-то бормоча под нос. Потом вытащила из кармана юбки заколку и закрепила челку так, чтоб та не свисала на глаза, и только после этого вернулась к столу.

— Давай еще раз! — сказала девочка, глядя на Тимкины руки, держащие автомат.

Тимофей усмехнулся.

Через пятнадцать минут Лера справилась. Даже лимит временной выдержала. Тимка глянул на довольную улыбку, на миленькую ямочку, проглянувшую на бархатистой щечке, и бросил на стол упаковку влажных салфеток.

— Руки вытри.

Лера выдернула несколько штук и стала вытирать руки. Тимка разобрал оружие, убрал в коробку.

— Карина не подходила? — вдруг спросил парень, и девочка уставилась на него.

Память тут же услужливо извлекла из своих недр то, как Тимка стоял в обнимку с этой Кариной, зажав ее в углу. Даже настроение испортилось. Лера скривилась, отвернулась и потянулась за своим рюкзаком, но Тимка был шустрее. Поймал за запястье, потянул к себе. Лера не собиралась объясняться. Не собиралась вообще говорить с ним, тем более об этой девице, но на парня глаза всё же подняла.

Тимка смотрел внимательно и будто выжидал.

— Подходила? — сделал он свой вывод, и ясное небо заволоклось тучами.

Лера смотрела на него и глаз отвести не могла. Хотела, но не могла. Смотрела, как завороженная. Это небо в Тимкиных глазах ее манило и удивляло. Как? Каким образом глаза так менялись? Мгновение назад лучились весной, а сейчас оттуда будто глядела зима! И Тим замер. Девочка была так близко, что его дыхание касалось ее волос на макушке. И сейчас она смотрела так, как не смотрела даже тогда, когда промокала разбитую губу. Да и губа уже не болела. Почти не болела. Он хотел что-то сказать, как вдруг девочка сама шагнула к нему, а потом коснулась лица, и Тимка застыл, как сурикат над своей норой. А девочка провела по щеке влажной салфеткой.

— Пятно, — только и сказала она.

Тим терпеливо ждал, когда сотрут это самое пятно, даже присел на край стола, чтобы Лере было удобней (разница в росте всё-таки большая). И смотрел на нее в упор.

— Дыру протрешь, — тихо заметила девочка.

— Нельзя?

— Нельзя.

— Почему?

— Потому.

— Интересный аргумент.

— Ну аргумент же.

— Содержательный такой разговор.

— Разговор как разговор.

Лера вытащила еще одну салфетку и вновь принялась тереть Тимкину щеку.

«Судя по всему, там клякса размером с глобус»,— мелькнуло в голове.

— Я бы умыться успел, — сказал парень вслух.

Лера тут же отстранилась. Будто очнулась. Глянула на свои руки, сжимающие салфетку, потом на Тима. Тот тут же пожалел о сказанном, потому что девочка бросила салфетку и шагнула к двери, подхватывая на ходу рюкзак. Как бы не так! Тим тут же перехватил ее и дернул к себе. Несильно дернул, но Лера завалилась на него. Всполошилась, но парень держал крепко, и девочка замерла, будто успокоилась и покорилась. Ага, конечно! Может, другая и рада была бы упасть вот так в руки смазливого Тимки, но не эта девчонка-драчунья. И под руками парня было напряженное от макушки до пят тело. Не спина, а тонкие полоски мышц, какими их рисуют в учебнике анатомии. Такая врежет — мало не покажется!

— Уваров! Руки убрал! — прошипела девочка откуда-то из-под Тимкиной подмышки.

— А то что? — усмехнулся парень. Он знал: Лера не шутила, но также знал, что не ударит. Хотела бы, уже врезала, а не разговоры разговаривала.

— Втащу — не унесешь!

Тимка хмыкнул, но руки всё-таки разжал, однако не убрал совсем. Но тут Лера ударила его по рукам, ощутимо так ударила, а глаза так и сверкали из-под челки. Тим опустил руки, и Лера отошла от него.

— Ты чего? — не понял Тимофей, уловив, что настроение девочки изменилось.

— А ты их мыл? — вдруг спросила она, сверля его взглядом.

— Мыл, — на автомате ответил Тим.

— С мылом?

— С мылом! — усмехнулся парень, и небо в глазах вновь искрилось.

«Думает, прикалываюсь!»— догадалась девочка и отвела взгляд. Глаза наткнулись на дезинфицирующее средство, стоящее на столе. Схватила его и поставила со стуком перед парнем.

— А теперь этим прежде, чем хватать меня после того, как с той шалавой по углам обнимался! — отрапортовала она и направилась к двери.

Тим отмер мгновенно, бросился и успел-таки встать перед Лерой, закрыв собой дверь. Девочка попыталась отодвинуть его от двери… Ну да… С таким же успехом можно было бы отодвигать слона от кормушки. Тимка даже не двинулся. Девочка вскинула на него глаза.

— Свали, пока по-хорошему прошу, — процедила она сквозь зубы.

Уваров сменился в лице.

Второй раз за день его попросили свалить. И второй раз это не чужой какой-то «чел», а свой, близкий — друг, одним словом! И опять без объяснений? Ну уж нет.

— Свалить? — повторил он тихо, но так, что Лера даже опешила, хоть и не подала вида. — И с чего вдруг?

Мгновение назад он улыбался, флиртовал, распушив хвост… а сейчас больше всего походил на льва, бьющего этим самым хвостом. Бьющего себя по бокам, не то пытаясь тем самым себя успокоить, не то раззадорить…

Лера отступила на шаг назад.

— А что непонятно?

— Всё!

— Всё?

— Всё! Я туповат от природы. Не знала?

— Рили? А на дебила не похож!

Но Тим молчал и просто смотрел на нее, а в глазах северное небо, затянутое тучами. Он требовал объяснений, и Лера сдалась.

— Я видела тебя, — сказала она.

— Где?

— Под навесом, у решетки.

— И?

— Ты там обнимался!

— Обнимался? С кем?

Лера даже побагровела, рявкнула:

— С этой шалавой Кариной!

Тимка опешил.

— Я не обнимался с ней!

— Уваров! Ты кому лечишь? Я вас своими глазами видела! Стояли там, шептались!

— Да я из-за тебя с ней говорил! — вспыхнул парень, тоже повысив голос.

— Ой, да ладно!?

— Вот и ладно! Она сестра этого Зуева. Это она на тебя тех уродов натравила! Мне что нужно было спустить ей это? Ты же сама слышала это!

— Слышала. У меня со слухом всё ок!

— Так какого…

— Уваров! Мне пофиг на твои оправдания!

— В смысле? Я не оправдываюсь…

— Оправдываешься. Говорят, если человек оправдывается, значит виноват.

— Соколова!

— И это не всё! Я еще кое-что слышала.

Сердце Тимки сместилось куда-то вниз и вправо. Во рту тут же стало сухо.

— И что?

Лера придвинулась к нему и заглянула прямо в зрачки. Медовая радужка отливала горьким шоколадом.

— Что ты спал с ней. Будешь оправдываться?

Тимофей молчал.

Лера хмыкнула, и губы скривила брезгливая усмешка:

— Значит, правда.

И сказав это, она спокойно обошла Тима и вышла из класса. А Тим так и остался стоять около двери, слушая, как по коридору удаляются шаги девочки, которая ему нравилась.

[1] ... кто объясняется — тот уже оправдывается. (Ревик «Триумфальная арка», Эрих Мария Ремарк).