Твоя реальность — тебе решать

Глава 31. От «должен» до «могу» порой не дойти…

Быть взрослым — значит понимать,

что ты не сможешь защитить тех,

кого любишь, от всего.

Ричард «Рик» Касл, «Касл» («Castle»)

Егору привезли гимнаста (паренька лет семнадцати). Окруженный солидными дядями в костюмах, тот сидел в инвалидном кресле, повесив голову. Лицо скрывала маска, и потому Никита не узнал спортсмена. Врач предупредил, что освободится нескоро. Егоров готов был ждать. Слава Богу и интернету всемогущему, к урокам парень подготовился прямо в коридоре. Несколько раз заходил в вызовы, хотел набрать маму, но не решался.

Вечером, часов в шесть, всё же решил предупредить ее о приезде отца…

Никита напрасно боялся за маму. Она обо всем знала. Отец привез ключи ей на работу. Постояли в холле библиотеки и разошлись. Теперь отец если и будет приходить в их дом, то только как гость. Ник молчал, мама вздыхала. Потом спохватилась, спросила, как он и где. Сын ответил и поблагодарил за котлеты. Мама усмехнулась, спросила, не пересолила ли. Взрослый ребенок убедил ее, что мамины котлеты самые вкусные.

— Не хочешь съездить куда-нибудь? — спросил Ник.

— Куда?

— А куда хочешь?

— Не знаю. Никуда, наверное.

— Ну уж нет! Ну, вот что, я сейчас всё равно свободен, поищу что-нибудь. Хорошо?

— У тебя деньги есть?

— Конечно!

— Ну да… Ладно, увидимся дома.

Никита обещал не задерживаться и позвонить перед электричкой. На том и распрощались. А через пять минут на счет ему пришли деньги — мама перевела. Никита вздохнул. Вчера поступил перевод от отца (этакое извинение за тот концерт у яблони). Парень открыл сайт Кассир.ру и стал листать предложения по билетам.

Из центра он вышел без четверти восемь. На телефоне два процента зарядки. Но билеты в Мариинку уже были на электронке. Это радовало. Одно плохо: Ника не позвонила и не выходила ни в ВК, ни в ватсап. А вот от Тимки четыре пропущенных, но сообщений нет.

Накрапывал дождик. Ник нахлобучил капюшон, посмотрел на телефон и всё-таки набрал Тима. Гудки лились и лились. Телефон предупредительно пиликнул: остался один процент. Когда Ник спускался в метро, смартфон завибрировал. Парень нажал вызов, но экран погас. Егоров посмотрел на него и сунул со вздохом в карман.

На свою электричку он опоздал. Пришлось час слоняться по ТЦ «Галерея». Одно хорошо: попросил у каких-то девчонок телефон и написал маме время приезда электрички. Мама тут же перезвонила.

— Будь осторожен, жду дома, — просила она.

В одиннадцать Ник переступил порог квартиры. Мама суетилась на кухне, а потом они пили чай. Уже выходя из душа, Ник вспомнил о телефоне, поставил его на зарядку и дополз до своей кровати. Рухнул на матрац, мама, стоя рядом, что-то говорила, но парень уже не понимал. Глаза закрылись сами собой, и Никита провалился в сон.

То ли из-за собственной усталости, то ли из-за улыбки мамы (взрослый ребенок убедил себя, что она смирилась с уходом отца), парень спал всю ночь как младенец и в итоге проспал. Подорвался на постели в 7:40. Мама соскочила, услышав грохот в комнате ребенка. Никита носился по комнате, лихорадочно одеваясь, мама собирала ему рюкзак. Зубы чистились в дверях в одной кроссовке. Мама смеялась и драла расческой отросший чуб, Никита стонал, но успевал возить щеткой по зубам.

— Ты бы позавтракал! Успеешь! — говорила она.

— Я уже пасты поел! Спасибо. Всё! Убёг! — Никита чмокнул маму в щеку, еще раз глянул в зеркало, подтер зубную пасту у рта, хлебнул воды из стакана, что принесла мама, и вылетел из квартиры. Мама выпрыгнула следом и сунула сыну, ожидавшему лифт, выключенный телефон. Никита обнял ее, та смеялась и говорила, что такого бодрого утра у нее уже лет пять не было. Но подошел лифт и Ник уехал.

Расстояние до школы небольшое, если бежать, то семь минут, но бегать нельзя. Вернее, уже можно, но с защитой. А лента дома.

— Значит, опаздываем, — пробормотал Ник и включил телефон.

Андроид включился, но, как это ни странно, пропущенных звонков не было.

«Что за дела?… А почему Ника, не дождавшись меня, не стала звонить? Или ей ко второму?»— подумал парень. Однако вспомнить расписание девочки он не мог.

На урок он опоздал. На его месте сидела Лена Лемешева, и Нику пришлось сесть за последнюю парту. Тимка, севший на свое прежнее место, оглянулся, что-то попытался показать глазами, но Антонина Викторовна, учитель естествознания, сделала замечание, и Уваров уткнулся в задание. Ник поглядывал на широченную спину Тимки, который оглядывался весь урок, в конце концов, учитель не выдержала:

— Уваров, Егоров! Что вы… прям, как парочка влюбленная! Урок всего сорок минут!

— Даже пять минут разлуки это маленькая смерть, — басом пропел Семён.

Ребята захихикали.

Тимка нашелся мгновенно и пропел в ответ:

— Мне никто не нужен!

Дети забормотали вполголоса:

— Мне никто не нужен. Шлю друзей, подружек подальше, так лучше…

— Ребята! Вы обалдели, что ли? Итоговый тест! — возмутилась Антонина Викторовна. — Я так понимаю «пятерки» и «четверки» тоже никому не нужны?

Класс зароптал, учитель готова была карать ослушников, и взрослые дети замолчали и вновь склонились над своими карточками.

— Антонина Викторовна! Ну вот на кой она мне? — вдруг воскликнул в наступившей тишине Данька.

Учитель даже вздрогнула от неожиданности.

— Жуков! Ты о чем? Кто она?

— Ну, эта… — не смог сразу ответить Данька.

— Кто?

— Арена, — ответил несчастным голосом парень.

Антонина Викторовна растерялась:

— Какая арена?

— Зенит Арена! — пробасил Семен.

Ребята захихикали.

— Да в чем дело? Ребята, работа сложная не запутайтесь! Жуков, какая арена? — спросила учитель и подошла к ученику.

— Ну вот! Тут же написано: «назвать арены по систематической номенклатуре». А какие еще арены есть?

— ЦСК, Газпром-Арена, — всё так же потешался Семен.

Ребята смеялись, но Данька смотрел на учителя совершенно несчастными глазами. Антонина Викторовна не знала, что делать: то ли плакать, то ли смеяться.

— Даниил, арен. Единственное число мужского рода, — ответила она с отчетливой снисходительностью. — Арены по-другому ароматические углеводороды — это непредельные, то есть ненасыщенные, циклические углеводороды... К спорту они никакого отношения не имеют.

Жуков даже дышать перестал и с открытым ртом смотрел на учителя. Антонина Викторовна вздохнула, а парень швырнул ручку, потом сдернул с крючка рюкзак, открыл, смахнул в него всё со стола одним движением руки и поднялся. Протянул полупустую карточку учителю.

— До свидания, Антонина Викторовна, — сказал двухметровый ребенок.

— До свидания, Даниил.

Класс молчал и смотрел на Жукова. Тот подобрал свою ручку, оглянулся еще раз на учителя, вздохнул и навалился на дверь. Учитель смотрела на подростка и молчала, потом перевела глаза на ребят. Хлопнула пару раз в ладоши.

— Ребята! До звонка пятнадцать минут! — проговорила Антонина Викторовна.

— А что теперь с ним будет? — раздался шепот в притихшем классе.

Подростки завозились, стали оглядываться. Антонина Викторовна стояла у кафедры с красной ручкой в руке и делала какие-то пометы на работе Жукова. Она даже не подняла голову, только заметила, отложив работу десятиклассника:

— Вас, Деньцов, это не должно волновать. Несите ответственность за свою работу. А где Карина?

— В полиции! — ответил Семен, не отрываясь от своей работы.

— Боже! Что случилось?

— А не фиг зариться на чужое, да, Ник?

Егоров вздрогнул и уставился на Семена. Обвел класс взглядом. Карины не было, но почему на него так оглядываются ребята? А Тимка опять чревовещанием занимается! Ну не умеет Ник читать по губам! Ник хотел махнуть телефоном, дескать, харэ кривляться, напиши, но тут увидел на учительском столе желтую коробочку и одернул руку вниз. В эту коробочку ребята складывали свои телефоны перед контрольными, вот только Егоров опоздал, оттого и аппарат остался на руках. Вот так спалиться в конце уроков — нарваться на пересдачу.

— Десять минут до конца. Переносите ответы, — сказала учитель.

Класс зашелестел карточками. А потом как спасение пропел звонок. Тимка подорвался с места, будто только этого и ждал.

— Уваров! — воскликнула учитель.

Но Тимка уже висел на Нике и тащил его в коридор. Друг ничего не понимал, но шел.

— Что стряслось? — спросил Ник, как только дверь кабинета закрылась за их спинами.

— Какого хрена? Я блин, узвонился!

— Батарея вчера сдохла…

— А какого не зашел?

— Да я приехал в одиннадцать! Чего? — Ник уже начал терять терпение.

Тимка оглянулся по-воровски, а потом посмотрел на друга.

— Видел, Карины нет…

— И?

— Ники тоже.

Егорову показалось, что ему будто отключили подачу воздуха. Сердце скатилось в желудок.

— Что… — только и смог он выдавить из себя.

— Вся школа уже в курсе. Вчера, когда Ника возвращалась из музыкальной школы…

Ник слушал друга, не дыша. Слушал, но слова были какими-то странными. Они словно катались по воздуху, рисуя картину, и только потом попадали в ухо. Егоров без труда представил свою Нику, идущую по тропинке через небольшой сад у двухэтажек. Он и Карину увидел. Та была не одна, а со своей подружкой из «девятого». Вот они останавливаются перед Никой, а потом…

— Видос видел? — словно через вату доносится голос Тимки.

Егоров не может говорить, только качает головой, и друг подносит к его глазам телефон. Звук на минимуме (и так все вокруг перешептываются и смотрят на Ника не то с осуждением, не то с усмешкой). Нику противно. А на видео Вероника. Вот она останавливается недалеко от Карины. Нет, она не хочет идти с ними, те пытаются ее взять на "слабо". Вспоминают Леру, и тогда Ника отходит с ними к гаражам. Карина идет рядом, так близко, что при развороте бьет Нику по лицу, та успевает чуть отстраниться, но на щеке в ту же минуту появляется красная полоса…

Егоров едва не выронил телефон.

Карина смеется, ее подружка тоже. А Ника вдруг отходит от них, кидает папку с нотами на землю, а сама вытягивает ремень из джинсов. Две подружки говорят мерзкие гадости. Настолько мерзкие, что Егорову хочется немедленно умыться. Но Ника, эта рыжая девчонка, не плачет, не зовет на помощь. Она улыбается, а сама наматывает широкий хлястик с пряжкой себе на руку. Она просит их уйти. Просит оставить ее в покое. Тогда Карина произносит имя Никиты. Но Вероника качает головой. Его отдавать она не намеренна…

Парень едва стоит. У него трясутся руки, но он продолжает смотреть это жуткое видео.

А потом… Ни Карина, ни ее подружка так больше и не смогли подойти к Веронике. Та хлестала ремнем так, что девки едва успевали прикрываться. Бросили телефон с которого вели запись, ракурс видео изменился, и Никита вывернул шею, чтоб рассмотреть, что же происходило дальше. А дальше Вероника порола двух подружек, визг стоял на весь микрорайон. Вот кто-то вклинился в свару, и видео на этом остановилось.

Ник поднял глаза на Тимку, сунул незряче ему телефон, а сам вытащил свой. Набрал номер, но женский голос сказал, что абонент находится вне зоны действия сети.

— Нет у нее телефона. Настенька сказала…

Но договорить Тим не успел. Как только он произнес имя Настеньки Ник сорвался и бросился к бывшему классруку: ну кто, как ни она, знает, что с Никой?! Он пролетел рекреацию третьего этажа, скатился вниз по лестнице и выскочил прямо на Анастасию Петровну. Та чуть не влетела носом ему в грудь.

— Анастасия Петровна, Анастасия Петровна… — затараторил Никита, но та перебила.

— С Вероникой всё хорошо, они с отцом сейчас в полиции. У нее ссадина на щеке, и всё! Она не пострадала. Чего нельзя сказать о Карине и … не помню, как зовут вторую.

— В смысле? — спросил Тим.

— Ремнем бьют по попе, потому что там мягко! А когда прилетает по чем ни попадя, это, как минимум, неприятно, — ответила Настенька.

— А фигли было лезть?! — взревел Ник.

— Никитос!

— Простите, Анастасия Петровна, но я этого не понимаю! Она шла, они пристали, ударили первые…

— Очень хорошо, что видео есть, — согласилась учитель.

— Да чего ж хорошего! Теперь вся школа… да что там школа?! Весь город знает об этом инциденте! — вспылил Тим.

— Зато папаша второй девицы будет молчать в тряпочку, а то с его связями, могли напридумывать всё, что угодно, чтобы дитяти выбелить!

— А кто у нее папа?

— Какой-то начальник не то в полиции, не то в ГИБДД, — ответила Настенька. — Но видео — явное доказательство правонарушения. Причем девушкам уже по шестнадцать лет, так что…

— Я звонил…

— Разбили ей телефон. Она без связи.

— Так она не придет сегодня?

— Придет, но после полиции. Я говорила, что причина уважительная, и Ника может не приходить, но ее отец сказал, что им нечего стыдиться и бояться. Она придет, но после разговора в полиции. Думаю, они хотят написать заявление о нападении и поломке телефона. Мне показалось, что Вероника больше всего из-за него расстроилась.

— Там… фотки с нашей поездки в Питер. Мне она не догадалась их отправить.

— Понятно. Никита, не волнуйся. Как только Ника появится в школе, я скажу, чтоб она тебя нашла, хорошо?

Но Егоров ответить не смог. Только кивнул и пошел по коридору. Тим шел следом и молчал. Они повернули в крыло у кабинета химии, как у Никиты вжикнул телефон. Парень выхватил его. Настенька прислала сообщение по ватсапу. Ник открыл первое и даже заскрипел зубами с досады: с экрана ему улыбались счастливые Ник и Ника, снятые в разных уголках исторического центра Питера. Даже с кораблика есть фото. Воспоминание о кораблике вызвали мурашки, брызнувшие по рукам от кисти к плечам. Никита провел пальцем по изображению Ники, которая улыбалась в объектив и выругался сквозь зубы.

— Не знаю, откуда, но Карина узнала, что вы вместе ездили в Питер, — тихо сказал Тим.

— Интересно, кто проболтался? — пробормотал Ник.

— Интернет, — услышали парни за спиной и оглянулись.

Лера стояла напротив, сунув руки в карманы юбки. Потом достала телефон, что-то полистала и показала парням. Инстаграм, а на фото влюбленные.

— Так тут не видно формы! — возмутился Ник.

— Пофиг! Вы здесь вместе, остальное… — ответила Лера.

Ник и сам понимал, что неважно, когда было сделано фото: во время уроков или после. Вот только… он должен был защитить. Должен был! Он давал обещание родителям девочки. И не смог его сдержать. Еще и ославил на весь город. Теперь все будут говорить о ней. Понятно, что виновата во всём Карина, но Нику от этого не легче. Ни капли! Его терзало гнетущее чувство вины. Он должен был защитить, но не смог. Остальное десятое.