Твоя реальность — тебе решать

Глава 62. Подарок от лучшего друга.

Шаман за скверную погоду

недавно в бубен получил.

Владимир Вишневский

Тимка всю ночь спал как убитый. Ему казалось, что он и глаз закрыть не сможет, но после того, как в четыре руки родители его натерли водкой, а батя втихаря плеснул коньяка в чай ребенку, тот вырубился. Елена Николаевна стояла над спящим Тимкой, смотрела на взрослого сына и вздыхала. Дядя Леша обнял жену.

— Ну, всё. Спит. Завтра ему всё покажется по-другому, — прошептал мужчина.

Елена Николаевна кивнула, погладила мужа по руке, лежащей на ее талии.

— Кира… Карина… Лера…, — вздохнула мать.

Дядя Леша хмыкнул:

— Ловелас, блин.

— Да уж, никогда не думала, что мой сын станет бабником. И в кого?

— В меня.

Жена вскинула удивленные глаза. Дядя Леша расправил плечи, подвел глаза под потолок и заметил многозначительно:

— Между прочим до встречи с самой большой любовью своей жизни, я имел успех у женщин. Они… не давали мне прохода.

Елена Николаевна фыркнула:

— Да что вы говорите!?

— Вот и Тимка понабрался. И потом, Лена, обаяние — наша семейная черта.

— Ну да, ну да… Так что ты там сказал, какие женщины? И сколько этих женщин, Дон Жуан Фролов, у вас было?

— Тише, тише. Ребенка разбудим.

— Ой, да ладно! Он просто еще один урок прослушает-просмотрит, — сказала Елена Николаевна, развернувшись к мужу.

А тот вдруг обнял ее крепко, поцеловал, заглянул в глаза-льдинки и шепнул в губы:

— Одна. Одна единственная. Слышишь? Одна.

Жена смотрела с легкой улыбкой и молчала.

— И у Тимки будет одна. Вот увидишь.

Елена Николаевна лишь улыбнулась.

Тимка проснулся от звука будильника, подскочил и тут же скрючился от боли: под лопаткой так дернуло, что даже в глазах потемнело. Встал, подошел к зеркалу и, увидев отражение, скривился.

— Ни хрена себе, — вырвалось неосознанно.

С левой стороны огромным пятном разлился синяк. Вчера, когда родители раздевали парня прям на кухне, синяка еще не было. Да и когда натирали ледяной водкой, Тимка не почувствовал боли, видать, из-за эндорфина, кипящего в крови: ведь мама была рядом, стягивала с него футболку, что-то говорила и иной раз даже улыбалась. И Тимка реально был счастлив. А вот сегодня… Дверь в комнату приоткрылась, и парень развернулся спиной к окну.

— Проснулся? — тихо спросила мама, вытирая полотенцем мокрые волосы.

— Угу.

— Ты как? — сказали они хором и уставились на друг друга, улыбнулись.

— Сынок, у меня всё хорошо. Видишь?

— Вижу. И… если у тебя всё ок, то и у меня. Честное слово. А ты-то чего в такую рань? Сейчас только половина шестого.

— Ну… к последним урокам-то я должна подготовиться. Да и ребята из «девятых» сегодня на консультацию придут, скоро экзамен, так что… А ты? Всё-таки пойдешь к Нику?

— Традиция! — улыбнулся от уха до уха ребенок.

Мать улыбнулась в ответ, прикрыла дверь, а Тим стал собираться. Вчера праздновать не хотелось, но сегодня нужно было следовать традиции, и, представляя себе физиономию друга, когда тот увидит сюрприз, Тимка посмеивался.

Этой традиции было уже десять лет. Тогда, десять лет назад, когда Нику исполнилось семь, он лежал дома с разбитыми коленками (гоняли на велосипедах, и Ник, наехав на камень, потерял управление). Тим, чтобы поддержать друга, пришел к нему с утра пораньше. Заспанные родители Ника, да и сам друг, не очень-то оценили сей дружеский порыв, но Тимке было все равно: он поздравил друга первым. В сентябре Ник нанес ответный визит. Родители посмеялись, а мальчишки вошли во вкус. И вот каждый год они старались удивить друг друга.

Тимка умылся, оделся и вышел из квартиры, прихватив ключи от дома друга. Он прокрался в комнату Ника, прикрыл дверь. Подарок шелестел в руках и, чтобы не потревожить спящего, Тим пристроил его на стол, а потом снял ветровку, поправил на себе «сюрприз», натянул парик, хихикнул и полез в кровать друга. Ник даже не шелохнулся. Тимка завозился, вытащил из-под одеяла тяжелую руку Егорова и устроил ее на своей груди, призвав все силы, чтобы не заржать в голос до того, как Ник проснется. Длинные белокурые волосы парика лезли в глаза и рот, и Тимка всё время его поправлял, так как тот не желал сидеть на макушке. А Ник спал. Уваров с досады даже зубами скрипнул. Не хотелось, ой, как не хотелось идти на такие меры, но…

«Коль пошла такая пьянка, жуй последний огурец»,— мелькнула в голове любимая батина поговорка, и парень приступил к плану Б. Придвинулся еще ближе, погладил Ника по руке. Тот в ответ что-то замурчал, Тимка хихикнул, просунул руку под голову друга и притянул к себе, устроив его голову на своей груди…

Ну, как на груди… Когда Тимка наткнулся на это впервые полгода назад на каком-то сайте, даже подумал, что это придумали какие-то придурки-извращенцы, но вторая мысль заставила посмотреть на этот товар под другим углом. Это была обычная футболка телесного цвета, но рисунок… Ну а что с рисунком? Между прочим, очень даже прилично, всё закрыто красивым кружевным бельем, но со стороны казалось, стройное женское тело в нижнем белье. Для достоверности к футболке прилагались накладки под ту самую нарисованную грудь, и у Тимки созрел коварный и дико неприличный план. Конечно, сейчас, когда у Ника наконец-то появилась девчонка, это уже не так смешно, но всё же…

Рука Ника вдруг ожила. Пальцы сжали ту самую накладку, Тимка, скосив глаза вниз, следил за действиями Егорова не дыша. Пальцы ощупали накладку, скользнули на вторую, замерли… Тимка тоже замер. И тут Ник открыл глаз. Первое, что он увидел, было кружевное белье на женской груди, а пятерня как раз сжимала левое полушарие. И парень распахнул оба глаза, боясь пошевелиться, потом заморгал, надеясь, что мираж развеется. Но мираж не развеялся, в кровати Егоров точно был не один. Он чувствовал тепло от лежащего рядом тела, под ухом слышал стук сердца. Коленом ощущал бедро (довольно крепкое). Светлые локоны, раскиданные по подушке, щекотали нос и закрывали лицо незнакомки. Парень медленно убрал взмокшую ладонь с женской груди, как вдруг услышал нежное:

— Доброе утро, пупсик!

И дама повернулась к нему, взяла за руку и вновь возложила ладонь парня на кружевное белье. Ник дернулся с такой силой назад, что впечатался лопатками в стену, не сводя глаз с незнакомки и натягивая одеяло до подбородка. А та вдруг отвела локоны от лица. Спросонья Нику даже померещился лучший друг, но красотка (и чего ж она такая огромная) вдруг отправила воздушный поцелуй и прощебетала подстроенным фальцетом:

— С днем рождения, малыш!

В следующее мгновение красотка, едва всплеснув руками, слетела с кровати на пол, откуда раздалась брань, а Ник сидел на кровати и таращился во все глаза на странное видение. Девица поднялась, держась за плечо, дернула себя за волосы, которые вдруг крутанулись на ее голове. А Ник глядел ошарашенно и чувствовал, как волосы на затылке шевелятся. Эта девица была гигантской! И здоровенной к тому же! Спина как аэродром огромная! Ник всё перебирал в уме варианты, как она могла оказаться в его постели, и… но об «и» думать было просто страшно! И неизвестно, сколько бы Ник еще таращился на девицу, как дверь вдруг распахнулась и на пороге появилась мама. Твою ж дивизию, мезансцена, блин!

Алиса Алексеевна хотела что-то сказать, но забыла, уставившись на гостью. А та вдруг поклонилась, потом откинула кудри назад и сказала весело:

— Круто, да?

И мать Ника захохотала в голос. Ник смотрел на девицу, потом на мать и ничего не понимал. А Алиса Алексеевна вошла в комнату, обняла гостью.

— Господи! И где ты это взял? — спросила мать Ника.

— Алиэкспресс — наше всё.

А женщина развернула гостью к Нику, поглядела на грудь в кружевном белье.

— А выглядит-то натурально, — сказала она.

— Там еще и накладки, прям как настоящие, — не унималась гостья, и до Ника постепенно стало доходить, что говорит эта девица мужским и довольно знакомым голосом. У него даже дыхание перехватило, когда мать сама потрогала грудь, хмыкнула, потом посмотрела на девицу:

— И чего только не придумают. Никита, ты чего?

Девица оглянулась на Ника, обняла его мать, откинула назад волосы и опять пропищала:

— Он в шоке.

Алиса Алексеевна прыснула в ответ.

— Сын, ты чего? Лучшего друга не признал?

Егоров смотрел на этих двоих, смотрел, а потом как подорвался на кровати! Тимка вылетел из комнаты, Ник за ним. Уваров залетел в ванную, захлопнул дверь и быстро щелкнул замком, в тот самый момент, когда с другой стороны ее сильно дернули.

— Мам, звони в скорую! Я его сейчас прибью! — пыхтел Ник, пытаясь открыть дверь.

Тимка ржал по другую сторону, хотя плечо и болело. Он слышал, как хохотала мать Ника, как она ему что-то говорила, а тот клялся, что прибьет лучшего друга.

— Никита! Ну он же пошутил!

— Ни хрена так шуточка! Я чуть… блин, чуть коньки не отбросил!

— Да ладно! Сам-то тоже хорош! Вспомни свой прошлогодний прикол!

— Ой, там всё было невинно! Подумаешь, в морду торт прилетел…

— А тут-то что?

— Мам, мам… Блин, я не могу тебе такое сказать…

— С чего вдруг?

— Мам!

— Что мам? Я тебе между прочим подгузники меняла и видела всё!

— Когда это было?! А сейчас… ой, всё, короче! Тим! Выходи!

— Не, мне и тут хорошо, — раздалось с другой стороны.

— По-хорошему прошу!

— Между прочим, после того как мне торт в физию прилетел, я отмывался почти час, а крем из волос выдирал еще месяц.

— Если у меня… если у меня… если из-за твоей белогривой башки стану евнухом, я тебя убью, понял!

— Оу, оу! Притормози! Даже слушать не хочу!

— Никита!

— Мам!

И тут за стеной произошло какое-то шевеление, и Тимка услышал голос Алисы Алексеевны:

— С семнадцатилетием, сынок!

Тимка видел, что ручку перестали дергать и открыл замок, выглянул. Ник и мать стояли в обнимку, и та всё гладила ребенка по широкой спине. Тим вышел к ним.

— Такой взрослый, — шепнула она.

— Мам, ну только давай без слез, а? — проговорил Ник.

Та быстро закивала, потом глянула на Тимку, крутившего парик в руках.

— Я желаю тебе, всегда иметь рядом надежное плечо друга, — сказала мама.

— Угу. Только побью его…

— …настоящий друг — это драгоценность!

— Угу… только бриллианты по дороге растерялись…, — вновь хмыкнул ребенок.

А Тимка стоял рядом и, посмеиваясь, провокационно наглаживал полушария в кружевном белье.

(Вот такой футболочкой обзавелся Тим, ничего так сюрприз?)

Дорогие мои читатели!

Увы, я не успела закончить роман за каникулы, несмотря на то что написала более 100 тысяч знаков. Вынуждена перейти опять на старый график выкладки прод - раз в неделю (суббота или воскресенье). Если буду успевать, буду выкладывать пару глав. Но остались самые эпичные главы. Мысленно я уже в финале. Спасибо вам за ожидание!