Твоя реальность — тебе решать

Глава 55. Неожиданности — это то, из-за чего существует жизнь.

Глава 55. Неожиданности — это то, из-за чего существует жизнь.[1]

Жизнь — на то она и жизнь

чтобы всё с ног на голову поставить.

Купидон. Мария Фариса, «Сказки для беспокойных»

Тимка стоял, уставившись на одноклассницу. Та тяжело дышала и с какой-то мукой глядела на парня. А в глазах… Да нет, показалось.

— Клинкина? Ты чего? — только и вымолвил Тим.

Девушка в тот же миг пожалела о своем поступке.

«Дура! И какого я сюда…»— мелькнуло в голове, но на лице это не отразилось.

— У меня голова болит, — ответила она.

Уваров хмыкнул, вышел из квартиры и оглядел свою дверь.

— Не, нету, — сказал он как бы между прочим, — а я уже решил, что на двери крест, типа аптека.

— Дурак, — пробормотала Карина, отодвинула его рукой и прошла в квартиру.

— Эй, Клинкина! Вообще уже? — возмутился парень и двинулся за ней.

А она прошла на кухню, достала из сушилки стакан, налила воды и припала к нему с жадностью. Тимка встал в дверях, сложив на груди руки. Присутствие Карины его… напрягало. А та допила, ополоснула стакан и вернула на место, а потом опять оглянулась на Тима.

Выглядел он ужасно. Левый опухший глаз из-за гигантской царапины казался разрезанным напополам. Снизу уже налился синяк, и от этого красный глаз выглядывал через щелочку. У виска поверх волос была нашлепка марлевая. По шее с левой стороны вниз сбегала еще одна вспухшая полоса, такие же были на руках.

— Ну да… форма же с короткими рукавами, — пробормотала Карина еле слышно.

Но Тим услышал, и его окатило жаром.

«Она узнала и… и…», — а додумывать было… неловко.

— Клинкина, — начал было он, но она перебила:

— Не помрешь ты своей смертью, Уваров. Хренов гусар!

Тимке стало смешно.

— А почему гусар?

— То есть эпитет «хренов» тебя не смущает?

— Ну, зная тебя, это… мм… еще ласковое…

— Вот смотрю на тебя и офигеваю! Вот вроде не дебил, а влипаешь как… как… — но договаривать Карина не стала, только по сторонам огляделась, словно искала что-то.

— Что ищешь? — усмехнулся Уваров.

— Слово! — рявкнула Клинкина так, что парень даже вздрогнул. — Всё, что вертится на языке… боюсь, ты не переваришь!

Парень хмыкнул, так как смеяться в голос было больно.

— Ржешь? Угораешь? Смешно тебе? Да… чтоб…, — но Карина не договаривала, только губами шевелила, Тимка всё-таки засмеялся.

Девушка уставилась на него, не понимая.

— Ты так выглядишь, словно на тебя заклинание… антисквернословное наложили, — хихикнул Уваров.

И в ту же секунду пожалел об этом, серо-зеленые глаза сузились, и девушка надвинулась на него с кулаками.

— Дурак! Дурак! А если бы в висок? А о матери ты подумал? Придурок! — выплевывала она остро и колко и била его в грудь.

Тимка не сразу смог перехватить тонкие руки, зацепил бордовые полосы, Карина зашипела и успокоилась. Замерла и головы не поднимала. Тимка смотрел на ее макушку, украшенную широкой косой-колоском, и молчал. Ситуация становилась неловкой. Девушка это тоже понимала. Поддалась назад и потянула на себя руки.

— Короче… ты понял, — пробормотала она.

— Что дурак? — хмыкнул Тим.

— А что нет? Так подставиться!

— Клинкина, ты за этим сюда пришла?

Девушка кивнула.

— Подумала, а вдруг ты не знаешь?

— Карин…

— И я дура…

— Карин…

— Ладно! Жив, почти здоров! Пошла, — и сказав это, она шагнула в коридор, но там стоял Тимка, и он… он не пустил. Шагнул в проход — не обойти.

Девушка подняла на него глаза. Смотреть на него такого… то еще удовольствие, но… губы скривила усмешка:

— Уваров, ты так не делай. Я ведь могу это интерпретировать… по-своему.

Небо в льдистых глазах вспыхнуло молнией. Парень чуть склонился к Карине.

— То есть… твой приход сюда да еще и во время уроков я правильно… интерпретировал?

Клинкина улыбнулась:

— Не играй со мной. Проиграешь… Тим.

И сказав это, она обошла парня, обулась и тихо вышла из квартиры. Дверь хлопнула. Тимка оглянулся на дверь.

— Да ладно…, — пробормотал он удрученно.

— Никита, понимаешь, накладка в расписании. И у вас нормативы нужно принять, полугодие закрывать, а тут еще малыши. Их учитель еще…, — говорила Екатерина Александровна, молоденькая учитель физкультуры. Ник помнил ее еще с лёгкой атлетики, когда сам учился в началке, а она уже было взрослой, была чемпионкой. И мальчишки от мала до велика не спускали с красавицы восхищенных глаз.

— Ой, Екатерина Александровна, где там ваши мелкие? Поиграю с ними в вышибалы, — ответил парень и подкинул мяч, что крутил в руках.

— Смотри, ногу не напрягай, иначе мне наши Иванычи голову снимут.

— Не бойтесь! Так, малышня, привет! Меня зовут, Никита Александрович, — представился парень, подходя к третьеклассникам.

— Ты еще учишься! — раздался вопль светлоголового мальчишки. Стоял чуть впереди всех, сложив руки на груди. Вожак, блин.

— И что? — хмыкнул парень.

— Тогда просто Никита! То же мне «Александрович»… Я вот тоже Александрович!

Малышня захихикала. Егоров усмехнулся.

«Ах, ты мелкий засранец! Понтуешься? Не на того напал!»— мелькнуло в голове.

— Ну, я понял, ты в вышибалы не играешь! Остальные за мной!

— Почему я не играю? — вновь обиженный вопль.

— Потому что я здесь учитель. Да, пока, но распоряжаюсь здесь я! Ясно?

— Ты не учитель! Права не имеешь!

Нику пришлось проглотить всё, что готово было сорваться с губ, ведь перед ним был всего лишь ребенок, младшеклассник. Ну сколько ему? Лет девять-десять. Тягаться с ним в словесной перепалке?

— Ты, не прав, Саша. Это не просто ваш старший товарищ, — вдруг вмешалась Екатерина Александровна (видать, поняла, что Никита договориться с малышней не может, стыдобища!), — Егоров Никита Александрович — мастер спорта по прыжкам в высоту. У него много побед и даже рекорд есть, который пока никто не побил! Так что, дети, слушайте его внимательно, ясно?

Ребята вразнобой закивали. Какой-то мальчишка толкнул того самого Сашу в бок.

— Он тоже Егоров. Не брат? — спросил он.

Саша насупился:

— Еще чего!

Никита скользнул по нему взглядом и стал расставлять ребят. Игра началась.

Никита давно понял: азарт не купить, а еще он заразен. Стоит войти в раж одному, как другие начинают подтягиваться, и вот уже через несколько минут вместо вялой ребячьей ватаги ты имеешь дело со сплоченной бандой команчей, готовящих набег на апачи: визг, вопли, вой. Старшеклассники, сдавшие нормативы, по одному присоединялись к игре. Ор стоит такой, что себя не слышишь. И как-то вышло так, что с одной стороны остался Саша и Никита Егоровы. Они уже были порядком взмыленные, но от того дрались злей. Упёртый младшеклассник был крепкой закалки и не уступал старшему товарищу, вертясь на площадке юлой. Его светлый вихор прилип мокрыми сосульками ко лбу, лез в глаза, но мальчишка будто этого не замечал, прыгая белкой. Никита ловил мячи и прореживал команду соперников. Саша, видя прямое попадание товарища, кричал и прыгал на месте, потрясая острыми кулачками в воздухе — радовался. Поэтому, когда раздался финальный свисток, он даже скуксился. Никита потрепал по светлой макушке.

— Мы всё равно победили! — сказал он.

— Угу. Но я бы еще поиграл, — пробормотал Саша, Никита над его плечом лишь усмехнулся. — И ты… классный напарник!

— Ты тоже! — сказал Ник и протянул руку, мальчонка ее с чувством пожал и побежал догонять своих одноклассников.

— В тренеры не хочешь пойти? — вдруг спросила Екатерина Александровна.

Никита подкинул мяч высоко, поймал и запел чуть слышно:

— Мне бы, мне бы, мне бы в небо! Здесь я был, а там я не был! Мне бы, мне бы, мне бы в небо…

Екатерина Александровна округлила глаза, поцокала языком.

— О! всё ясно с тобой, Никита Егоров!

После пятого урока «десятый» отпустили домой, старшеклассники, осчастливленные этой новостью, рванули из школы. Никита не спешил, ждал Нику, у которой был последний урок. Чтоб никому не мозолить глаза, парень устроился с решебником профильной математики на подоконнике в раздевалке. Он был так увлечен решением, что не заметил, как около него появился ребенок, у которого хватило наглости заглянуть в учебник старшекласснику.

— Дичь какая-то, — пробормотал ребенок, и Никита оторвался от записей.

Саша. Тот самый напарник по вышибалам.

— А ты чего здесь? — спросил Ник.

Мальчишка скривился.

— Бабушку жду.

— А чего недовольный?

— Да что я, ребенок что ли? Маленький? Дойти сам не могу?

Никита улыбнулся.

— А можешь?

— Конечно, могу! — заверил третьеклассник.

— Так иди!

— Ага, уйдешь тут. Потом мозг будут выносить: «Сашенька, так нельзя! Опасно! Далеко!»

— А что, правда, далеко?

— Нет. За церковью мост, так наш дом на той стороне около моста сразу.

— Ну, церковь… далековато…

— Да где далековато? По пешеднику через Ленина, потом прямо до полиции, а оттуда свернуть к баням, опять по пешеднику через дорогу, и всё — мост! Что я, через мост не перейду?

Никита смотрел на мальчишку, а вспоминал себя. Он тоже считал, что достаточно взрослый, чтоб ходить самому… до той самой истории с Тимкиной мамой.

— На следующий год будешь ходить сам, — утешил младшего товарища Ник.

Но Саша только рукой махнул.

— Ага, конечно! Маме даже удобней будет меня провожать и забирать.

— Почему?

— Сейчас ей тяжело ходить, а потом-то она с коляской будет!

Парень улыбнулся:

— О! Так ты станешь старшим братом?

Саша засопел, словно не знал, как реагировать на это.

— И кто будет: братишка или сестричка?

— Сестра, — выдохнул Саша.

— О! это же круто! Будешь ее оберегать, заботиться о ней. У моего лучшего друга тоже есть младшая сестра, знаешь, как они любят друг друга?

Саша промолчал. Казалось, что он просто еще не привык к этой незнакомой роли. Он стоял и смотрел в окно. Наконец-то, увидел там кого-то, протянул руку Нику:

— За мной пришли, пока!

— Пока, — ответил Ник и пожал маленькую ладошку.

Мальчишка подхватил рюкзак, сменку и побежал к турникету. Никита лишь вздохнул и вновь уткнулся в учебник. Когда он решил глянуть, кто забрал его юного друга, то увидел, как Сашу Егорова со двора школы выводит стройная женщина в светло-голубом плаще. Странно, такой же плащ был и у его бабушки. Та, правда, не настолько стройная, как женщина, что вела за руку Сашу Егорова. А цвет плаща…

— Да все в одном месте одеваются, — пробормотал Никита и уткнулся в решебник.

[1] Неожиданности — это то, из-за чего существует жизнь. Урсула Ле Гуин. «Левая Рука Тьмы»