Твоя реальность — тебе решать

Глава 69. Правильное признание звучит, как угроза.

Влюбленный человек начинает меняться.

Начинает считать неважным то,

что раньше было жизненно важным.

Или же, неважные раньше вещи

становятся необходимыми.

Он становится обидчивым.

Хочет быть понятым, не объяснив.

Услышанным, не сказав.

Знакомится со страхом — будто сходит с пути.

Потому что любовь меняет человека.

А если не меняет, то это не любовь.

Светлячок (Firefly)

В школе на линейке во дворе выстроились «восьмые» и «десятые». И так уж получилось, что класс Ники и Ника выставили напротив. Никита улыбался через весь двор своей девушке, та улыбалась в ответ. Вероника так и не смогла вчера признаться Егорову, что не сможет участвовать в игре между школами. И сейчас, глядя на него, она давала себе обещание рассказать всё сегодня. Откладывать не имеет смысла, игрока на замену еще найти нужно. Если «второй» некого будет выставить, ей засчитают техническое поражение и кубок (жуть жуткая, на самом деле, так как его когда-то «слепили из того, что было») перейдет в «первую», а это уже дело принципа.

Лера расхотела идти на эту дурацкую линейку, как только узнала, что их выставят вместе с «десятыми». Но Иваныч пять раз напомнил, чтоб она «не смела смыться». Ну ладно, Бог с вами. Это минут двадцать-тридцать, потерпим. Но ее еще и выставили в первый ряд, прямо напротив Уварова, который возвышался над большинством одноклассников и всё это время не сводил с нее льдистых глаз. А когда поднялся за региональными наградами, то смотрел прямо на нее. Такой высокий, красивый. И полоса уже почти незаметна. Только под глазом, чуть ближе к виску осталось желтое пятно.

Уварову орали так, что даже речь Иваныча было не разобрать. Да, класс у них дружный. Но из всей толпы десятиклассников, Лера видела лишь девушку со светлыми распущенными по плечам локонами — это она кричала громче всех, и Соколова вздохнула. А Тимка, нагруженный дипломами и грамотами, сбежал с крыльца, но не к своим, а к Лериному классу, и та даже напряглась, но парень прошел мимо, едва задев рукой, но Лера отодвинулась. Тот вклинился между ребятами, и девочка услышала быстрый взволнованный шепот Настеньки, расхваливающий парня. Стоя впереди учителя, девочка всей напряженной спиной чувствовала присутствие парня: лопатками, кожей, затылком. А он смотрел на нее, смотрел, зараза такая! Ухо просто пылало, а локоть плавился от соприкосновения с прохладной кожей. Но на девичьем лице волнения никто не разглядел, а уж что творилось у нее в душе, никого не касалось.

После линейки Ник и Ника, счастливые и влюбленные, куда-то смылись, в принципе, как и Уваров. Лера даже выдохнула и направилась к дому. У ворот ее встретил Нестеров, подошел. Девочка подняла на него глаза и вздохнула.

— Я… я только провожу тебя. Давай рюкзак, — пробубнил он.

Соколова еще раз вздохнула и выпряглась из рюкзака. Хромать налегке всё же было легче. Парнишка перехватил тяжелую ношу и забросил себе на плечо. Лера глянула на него.

— Спасибо, Илья.

Тот даже покраснел, аж уши засияли, просвечиваясь на солнце.

— Ты… чего? — удивилась одноклассница.

— Ты… впервые меня по имени назвала. Я думал, что ты… просто не знаешь, как меня зовут.

— Нестер! Ты дебил! Пошли уже.

Мальчишка тащил на себе тяжелый девочкин рюкзак и временами улыбался, правда, Лера этого не видела. Он хотел ей сказать… хотел позвать в кино… и всё собирался с духом. Когда повернули к ее дому, засопел активней. Лера даже пару раз оглянулась на него. Они шли вдоль дома мимо благоухающей цветущей сирени, и Нестеров догнал девочку, пошел рядом.

— Лера, — позвал Илья, но в этот момент они уже дошли до ее подъезда.

При их виде с лавочки поднялся человек, и Нестеров замолчал, потому что напротив него стоял парень в точно такой же школьной форме и просто смотрел на девочку, не сводящей с него взволнованных медовых глаз. А Лера так не ожидала увидеть его, что даже не успела спрятаться за маской равнодушия, и Тимка это прекрасно видел. Он шагнул вперед и просто протянул руку Нестерову. Теперь он мог коснуться Леры, но та отвела глаза. Нестеров хотел ее позвать, хотел, чтоб она прогнала этого надоедливого старшеклассника, но слова так и остались несказанными. Густая челка вновь прятала свою хозяйку от обоих парней. Илья вздохнул, нехотя стащил с плеча девочкин рюкзак и сунул Тимке, который перехватил его, так и не сводя глаз с Соколовой. Нестеров еще потоптался, а потом развернулся и ушел. Подростки остались наедине.

Лера шагнула к подъезду, но Тимка поймал ее за руку, двинулся так, что загородил собой проход. Пальцы оплели сжатый, острый кулачок.

— Давай поговорим, — глухо произнес парень.

— Мне не о чем с тобой говорить, — так же глухо отозвалась девочка.

— Мне есть…

Ей хотелось послать его к черту. Стукнуть пару раз, чтоб искры из глаз. Хотелось наорать, обвинив в бессонных ночах и боли в сердце. Хотелось послать его к Карине или Волковой этой. Хотелось, чтоб в душе болело меньше, чтоб сердце не сходило с ума всякий раз, когда Тимка попадал в поле зрения. Эта несчастная любовь ей не нужна. Не нужна!

Но слова оставались несказанными, а пальцы-предатели разжались и едва ли ни гладили широкую ладонь. Обними ее сейчас Тимка, она бы даже вырываться не стала. Но Уваров не распускал руки, только девичьи пальцы перебирал в ладони. Лера, не поднимая головы, шагнула к детской площадке, парень — за ней.

Ветер ерошил зеленые ветви березы, украшенные длинными сережками, касался детских лиц. По небу бежали барашки облаков. Лера сидела на лавочке, откинувшись на спинку, и смотрела на них. И это голубое небо так походило на голубые глаза Тимки. А тот сидел молча, чуть наклонившись вперед, сцепив руки в замок. Рубашка обтянула торс, и девочка заметила под тонкой тканью края пластыря. Наверно, из-за него Тим не может опереться на спинку лавочки. Душу царапнуло сожаление, и с уст едва не сорвалось «проссти»…

— Прости, — вдруг ожил Уваров.

Лера посмотрела на него, а в медово-карих глазах было так много всего, что Тим вздохнул.

Сейчас больше всего хотелось взять за руку, прижаться к ней губами, закрыть глаза и молчать. Не хотелось оправдываться, не хотелось объясняться. Хотелось обнять, прижать щекой к своему сердцу, чтоб она расслышала в отчаянном стуке любовь, чтоб поняла и поверила.

— Знаю, что ты обо мне думаешь… Да и со стороны всё это смотрится… так себе. Но ты не громоотвод… и не передержка. Всё, что произошло, не изменить. Всё, что было до тебя, это было до тебя… А ты…, — парень смотрел в глаза, и его небо отражалось в ее меде, — ты мне не просто нравишься. Я тебя люблю.

Лере пришлось закусить губу, чтоб взять себя в руки. Даже челка не спасала. Тим сидел с той стороны, где лицо было открыто, и девочка понимала, он специально так сел, чтобы видеть ее реакцию на его слова. Чтобы не позволить ей вновь спрятаться ни за челкой, ни за маской. Это раздражало.

— Всё? — спросила она сухо.

— Нет, — сказал Тим и поднялся, встал напротив девушки, — я тебе докажу это.

— Не нужно мне ничего доказывать, Уваров.

— Нужно, Соколова Валерия Николаевна. Да, и кстати. Помнишь, я говорил тебе, что поцелую, если поймаю на лжи, поэтому за поцелуй я извиняться не стану. К тому же, я оказался прав. Ты призналась…

— Уваров! — вскинулась девочка с лавочки.

Она неожиданно оказалась так рядом, что рука парня — сама по собственной воле — подхватила ее за талию, привлекла к себе. Он был так близко, что ладошки, чтоб сохранить хоть какую-то дистанцию, уперлись в широкую грудь. Тимка накрыл их своей огромной пятерней, прижал, и Лера почувствовала, как в правую стучит сердце влюбленного парня. Стучит быстро и томительно, и собственное сердце словно сорвалось в стремительном беге. А Тим склонился к девочке, губы коснулись волос у виска, а дыхание — щеки.

— Я тебя люблю, — шепнул он и, убрав руки, отступил, подхватил рюкзак и пошел со двора. Лера была взволнована настолько, что даже слова не могла из себя выдавить. А парень развернулся и прокричал: — Завтра в три часа игра между нами и «первой»! Я буду тебя ждать!

— Обойдешься! — неожиданно для себя крикнула в ответ Лера, разозлившись. Тимка усмехнулся и, помахав рукой, скрылся за поворотом, а девочка в бессилии опустилась на лавочку. — И как я умудрилась в него влюбиться? Дура…

А Тимофей вытащил вибрирующий телефон и бодро сказал:

— В финальном забеге лидирующую позицию занял клипмейкер. Совпало ФИО, и он сказал, что действительно был на том теплоходе. Я всё придумал! Пап, собирайся! — а потом сунул телефон в карман и припустил домой бегом, а за спиной чувствовались развернувшиеся крылья. Классное ощущение!