Твоя реальность — тебе решать

Глава 32. Если сглаживать углы, то…

Я могу вытерпеть голод.

И с холодом могу справиться.

Но есть одно, чего я не могу вынести.

Страдания близких людей по моей вине.

Чан Ди, сериал «Цветочки после ягодок»

Ник весь день ждал. Каждую перемену бегал к кабинету, где сидел класс Вероники, но Лера мотала головой, и парень — нога за ногу — возвращался к себе. Тимка молчал. Он был рядом. Даже на уроках сидел об руку и возвращал друга на грешную землю, когда тот проваливался в свои мысли и застревал там. А Никита и на секунду не мог отвлечься от своих дум. Раньше хоть на математике можно было «пахать», но Галина Николаевна будто исключила его из списка коллектива 10 «а». Егорову даже показалось, что она спросила всех кроме него. Но обижаться и злиться на учителя не мог, как никак, а он виноват перед Галиной Николаевной. Поэтому в какой-то момент парень сдался и уткнулся в свою работу.

И как ни ждал Никита Веронику, а появилась она перед ним неожиданно. Переодевшись на физкультуру (Егор сказал: «Отдашь бумагу учителю, он поймет, что можно, что нельзя»), Егоров вышел из класса, забрасывая на ходу рюкзак. И вдруг почувствовал толчок от Тимки. Поднял глаза и обомлел. В каких-то двух метрах от их кабинета, опираясь поясницей о подоконник, стояла Вероника и улыбалась. Даже рукой помахала. И Ник замер.

Это и правда была она. Школьная форма, рыжие косы, зеленые смеющиеся глаза. Но Ник разглядел пластырь на щеке. Он был бежевым и хоть не так бросался в глаза, в отличие от белого, больничного, что закрывал руку от кисти до самого локтя…

В душе боролись два чувства. Ужасно хотелось обнять! Но так же сильно — а может, даже сильней — хотелось сбежать… Как извиниться? Как объясниться? Что сказать? Как оправдаться? И самое главное — В ЧЁМ??? В чём вина Егорова? Что он не был рядом? Что Карина в него влюбилась?

Никиту обходили парни-одноклассники, а он так и стоял, не решаясь подойти.

Вероника всё видела. Видела тень на лице любимого. Видела неуверенность в его глазах. Видела боль во взгляде ярко-синих глаз, которые сейчас казались темнее и глубже. Он переживал. Он так переживал, что каждую перемену торчал под дверью Никиного кабинета. Лера рассказала, а Ника едва не заплакала. Ей было так жаль Ника, который страдал в неведении, который истерзался уже за эти минувшие пять уроков. И вот он стоит перед ней, а она старательно улыбается. А его взгляд скользит от одного пластыря к другому. Медленно так, и вот уже злость поблескивает где-то на дне этих омутов. Неприкрытая злость. Это Ник еще коленки не видит!

Наконец, все парни прошли. Ника улыбнулась и тихо сказала:

— Впервые вижу, чтоб молча матерились. А лексика-то какая! Я даже половины слов не зна…

Но договорить девочка не смогла. Ник будто только и ждал этих слов, сорвался с места, подскочил к ней и обнял. Не просто обнял, а словно вцепился в девочку, прижав ее к себе, и она замолчала на полуслове. Да, они стояли прямо под камерой. Да, это школа, где полно чужих глаз. Да, черт возьми, такое поведение недопустимо! Но как же извелась душа! Как же она исстрадалась, пока влюбленные не видели друг друга.

Ник молчал. И Ника молчала, лишь чувствовала его дыхание на своей шее. Тяжелое дыхание, с надрывом каким-то. И девочка обняла в ответ.

— Всё ок! Не парься! — сказала она, уткнувшись в ключицу.

Ник тут же отвел руки и заглянул в глаза Вероники.

— Всё ок?! Не парься?! Да я… да… — процедил сквозь зубы парень и замолчал, потому что всё то, что сейчас висело на языке, должна была услышать другая девушка, не Ника. А Ника, даст Бог, и не услышит ни от кого таких слов.

— Я и говорю, ты матерщинник, — ответила Ника и улыбнулась. Это только глупые курицы в каких-то мыльных операх рассказывают своим парням о том, что их кто-то обидел. Нормальная девчонка попробует разобраться сама. И не будет жаловаться, если где-то болит. В конце концов, Вероника из этой вчерашней свары вышла победительницей. А царапины… Царапины быстро заживут.

И тут под потолком разлился трелями звонок на урок. Ник моргнул, схватил рюкзак Ники в одну руку, во второй сжал пальцы своей девушки и бросился по коридору к угловой лестнице.

— Куда? Мне на урок! — запротестовала Вероника.

— Гулять так гулять! — бросил Никита через плечо.

— Ты обалдел что ли??? Меня и так весь день не было!

— Вот и ладно! Настенька сказала, что это уважительная причина.

— Да мы не выйдем!

— Да конечно!

— В смысле? «Да, конечно, не выйдем» или, типа, «ага щас, еще как выйдем»?

— Второй вариант!

Вероника едва поспевала за своим длинноногим парнем, который летел вниз, не щадя своей ноги.

— Блин, Ник! Твоя нога! — возмутилась Вероника.

— Всё ок! Я ее заклеил!

— Скотчем что ли?

— Ну типа…

Они проскочили к пожарному входу и даже никого не встретили по пути. Парень увидел в этом благословение свыше. Оказавшись перед металлической дверью, Никита зашарил руками по верхнему косяку. Пальцы прощупывали кирпичную кладку, проступавшую сквозь штукатурку, пока не наткнулись на какую-то скобу. Ник подцепил ее пальцами и потянул на себя. Старый ключ соскользнул в подставленную ладонь.

— Что это такое? — пробормотала тихо Вероника.

— Ключ для старшеклассников. Но он это на крайний случай, — так же тихо ответил Никита.

— Это покурить — крайний случай? — хмыкнула с пренебрежением Ника.

Парень даже оглянулся на нее.

— Ты куришь? — спросил он осторожно.

От возмущения девочка даже задохнулась на миг:

— Я? Курю? Совсем уже?

Ник только хмыкнул и продолжил возиться с замком.

— Подожди-ка… А ты? Куришь? — словно дамоклов меч упало сзади.

Парень сделал вид, что не расслышал. Но Ника быстро его раскусила. Ткнула в бок, но Никита продолжал возиться с замком, боясь сломать старенький ключ в замочной скважине. Тогда Вероника ткнула коленом в ногу парня. Тот оглянулся, вздохнул:

— А это была больная нога.

— Да неужели? Странно, а я думала у тебя правая болит, а это левая!

Никита повернулся к ней и помахал перед лицом руками.

— Вот эта правая сторона, а это левая! Ты ткнула меня в правую ногу!

Вероника тут же сменилась в лице. Тронула парня за руку, глянула испуганно вниз.

— Сильно больно? Покажи!

Егоров не удержался и засмеялся, глянул назад, где волновалась девочка.

— Шучу! Ты ткнула в левую ногу.

— Блин! Я тебя прибью!

Но прибить не получилось, так как дверь, наконец-то, поддалась, и парочка выскочила на залитый солнцем внешний двор школы. Пока Ника моргала, привыкая к свету, Ник закрыл дверь и, подхватив подругу, бросился к той стороне ограды, за которой была территория спортивной школы. Вероника что-то говорила, но парень не слушал ее. Подлетел к закрытым воротам, ведущим к стадиону, перебросил через них один за другим рюкзаки, потом подхватил девочку за талию и подсадил на ворота. Вероника инстинктивно вцепилась в верхний край и тут же заверещала во все горло.

— Что творишь? Ой, мамочки! А-а-а! — не сумев найти опору для ног, заголосила она, повиснув на ограде, как забытый на веревке носок.

Сейчас Вероника не видела ничего и не слышала ничего! Она видела только свои дрожащие руки, вцепившиеся в черные прутья ограды, чувствовала свой вес (тонна, не меньше!!!) и ничего не могла сделать. Она не могла подтянуться, потому что никогда не умела этого делать, да и не делала никогда. А тут еще ограду как следует качнуло, на секунду Нике показалось, что кто-то, не обратив внимание на висящую на них девчонку, открыл ворота — вот они и поехали в сторону.

— Господи Боже!!! — завопила она еще громче, и вдруг перед глазами возникло удивленное лицо Никиты, но… по другую сторону ограды.

Он смотрел так, словно не понимал, почему Вероника до сих пор болтается на прутьях.

— Я тебя… убью… — просипела девочка, и лицо Никиты исчезло.

Ограду обратно качнуло, и Вероника опять заорала:

— Боже мой!

Но дальше произошло то, что напрочь вытравило боязнь высоты. Чьи-то ручищи схватили ее за зад и приподняли. А она-то в юбке!

— А-а-а!!! Что творишь? Убрал руки!

— Хватит вопить, ты бы еще по фамилии меня назвала…

— Егоров! Блин!

— Ну вот…

— Я слезу и убью тебя!

— Харэ орать! Мы под окнами вообще-то!

— Харэ хватать меня за задницу!

— Да я не хватаю тебя ни за что!

— Я же в юбке!

— Я вижу!

— ЧТО??? И что ты там видишь?

— Там я ничего не вижу!

— ТАМ? «Там» это где? Ты больной?

— Вот сюда ногу!

— Ой, мамочки! Твою же…! Я высоты боюсь!

— Я уже понял!

Их действительно могли увидеть из окна, но ворота на стадион располагались под окнами начальных классов, а уроки у малышей уже закончились. Можно и поорать. Хотя всё же лучше не стоит, а вдруг кто из учителей на месте? Окна-то открыты…

Никита подсадил Веронику на ограду и даже нашел опору для ног, чтобы девочке было легче.

— Вот сюда ногу поставь, вот смотри!

— Угораешь? Не могу я смотреть!

Никита утвердил обе ноги девочки, а сам вновь как заправский акробат перемахнул ограду. Ворота качнуло, Ника опять завопила. Парень глянул на окна школы. А ведь спалят. Хорошо, что камера, висящая прямо над воротами, сломалась еще в марте, и пока ее никто так и не заменил. Парень подбежал к девочке и протянул руки.

— Давай!

Ника, балансируя на перекладине, как неумеха-канатоходец, едва удерживала равновесие.

— Чего давай? — не поняла она.

— Прыгай!

— Чего???

— Прыгай!

— Егоров! Клянусь, когда я отсюда слезу, я тебя убью!

— Настенька не этому учила. Учила, что нельзя клясться!

— Настенька и по заборам не учила лазать.

— Перекинь сюда ногу…

— Чего перекинуть?

— Ника, не тупи!

— Ну сорри! У меня от страха вырубился блок питания.

— Ты там так и будешь сидеть?

— Так и буду. Не смей трогать ограду!

— … так и будешь сверкать своими труселями?

Вероника едва не заплакала. Положение было щекотливым. И ветер, зараза, как будто поднялся, задирая юбку до ушей. Никита, стоящий внизу, не знал, что предпринять.

— «SAO» смотрела? — вдруг спросил он.

— Что?

— «Sword Art Online». Ну, «Мастера меча онлайн»?

— И?

— Помнишь, там момент один был: Кирито спасал девочку, та тоже в юбке была. И вот она просила: «Спасай, но не смотри». Я не буду смотреть. Могу глаза закрыть. Сейчас ты наклонишься ко мне и упрешься мне в плечи руками, а я тебя сниму с этого забора, пока нас реально не спалили.

Вероника вздохнула и посмотрела на Ника.

— А потом я тебя прибью.

— Хорошо, потом прибьешь, — улыбнулся он.

Он действительно закрыл глаза и с горем пополам снял Веронику с этого забора. Как снял, так и шагнул с ней под раскидистую крону клена. Ника висела на парне, обнимая за загоревшую шею и дрожала всем телом. Никита прижал ее к себе. Такая высокая, и сейчас Ник держал девочку силой своих рук — Вероника не доставала ногами до земли.

— Можешь наступить, тут уже не высоко, — усмехнулся Егоров.

— Не буду, — буркнула ему в шею девочка.

— А что?

— По двум причинам.

— Каким?

— Как только ты меня отпустишь, я захочу тебя прибить.

Никита приглушенно засмеялся.

— А вторая? — спросил он.

— У меня ноги подкашиваются…

— Понятно.

— Ты мне только ответь, за каким мы через забор лезли?

— Так калитка закрыта!

— А ворота? — спросила Вероника и всё-таки опустилась на землю. Ее качнуло. Ник тут же поддержал, а девочка развернулась и ткнула пальцем в выглядывающий из-за угла школы оранжевый кузов самосвала, откуда торчали хвойные ветви. — А это что?

— Самосвал.

— Вот именно. И чтобы не бегать открывать-закрывать, там вот так приоткрыта створка!

Никита посмотрел в сторону самосвала, потом на Нику.

— Ну я-то откуда знал?

— Да я знала! Я знала! Но ты…

— Сказала бы!

— Ник! Я говорила тебе! Пока мы еще сюда неслись, говорила!

— А откуда ты про створку знаешь?

— Потому что пришла только к пятому уроку! Капец, как у меня ноги дрожат!

И девочка присела на корточки. Ник присел рядом. Что делать, он не знал.

— Такой себе денек получился! Полдня в полиции проторчали… Теперь вот по заборам лажу…

— Еще не вечер.

— Это-то и напрягает. И ты… Ты что? В цирке Дюсалей подрабатываешь? Туда-сюда как кенгуру!

— Я прыгун! Забыла?

— В тот момент, когда я болталась там, я и имени своего не помнила. И мне интересно, а ты со всеми своими девочками через забор прыгаешь?

Никита посмотрел на свою девочку и улыбнулся:

— Только с каждой третьей.

Вероника смотрела на него в упор и не знала, как поступить. Ведь просто так спросила…

— Бабник, — буркнула она и уткнулась в колени носом, чувствуя, как сердце понемногу успокаивается.

— Прости… — вдруг услышала она, подняла на парня глаза, тот тоже сидел на корточках и просто смотрел на нее, а в глазах была досада.

— Карина…

— Я никогда не покатывал к ней! Никакого пикапа. И…

— Я знаю, — вдруг перебила Ника.

— Больно? — спросил он несмело.

— Нет. Совсем.

— Твой отец… он…

— Он не мама. У него претензии к Карине, не к тебе.

— А… а мама?

Но Ника молчала. Ей не хотелось говорить о матери. Не хотелось объясняться. Не хотелось требовать объяснений от Никиты. Да и Карина на очной ставке… И тут Ника затрясла головой. Говорить об этом вообще не хотелось.

— Пошли? — спросил Егоров.

— Пошли.

Ник помог девочке подняться.

А потом они шли домой. Вероника спросила о лечении. Никита отшутился: боялся сглазить. У кофейного ларька купили капучино и круассаны.

— Пошли, покажу что-то, — вдруг предложил Никита.

И девочка пошла за парнем.

Дом Никиты, двенадцатый этаж и открытый балкон, куда ребята вышли прямо с лестничной клетки.

Ника шагнула на балкон и нырнула обратно, но Ник не пустил, обнял за плечи и вывел на узкую площадку.

— Угораешь? Я же высоты боюсь!

— А ты не вниз смотри, а вперед! Вперед! Посмотри, какая красота.

И Ника действительно оглянулась. Она продолжала держаться за футболку, в которую был одет парень. Продолжала держаться за него, но глаза словно распахнулись, потому что перед ними простирался целый мир, и солнце, улыбаясь с небес, ласково его освещало. Частный сектор тонул в новенькой зелени, сочной и нежной. А за ним до самого горизонта, сколько хватало глаз, лес. И Ника перестала бояться, перестала трястись. Она просто смотрела на это красоту и неосознанно улыбалась сама…

Ник устроился на колченогом стуле (кто-то из соседей вынес) и придерживал одной рукой свою девушку, которая сидела на его коленях. Они пили кофе, откусывая по очереди от круассана, что держала в руках Вероника, и молчали.

— Ник, а я шестая или девятая? — вдруг спросила девочка.

— Что?

— Ну… ты сказал, что с каждой третьей лазаешь по заборам… Я какая?

— Дурочка ты!

— Обалдел что ли?

— А чего спрашивать? Так не ясно? Единственная ты! Никому не отдам! Даже не надейся.

И Ника улыбнулась:

— Я и не надеюсь.