Кисельные берега

Глава 10

---------------------------------------------------------

Ей снился кошмар.

Будто бежит она по Дикому лесу, продирается сквозь колючие кусты и бурелом, вырывая ноги из держи-травы, а кто-то позади тяжело и зловеще пыхтит.

Вот она запнулась о корень… вот рухнула лицом вниз… поползла на четвереньках, боясь обернуться и увидеть страшный и нестерпимо омерзительный облик преследователя…

«Не хочу-у-у! – рыдало нечто в голове дико, истерично, с надрывом. – Только не это! Помогите… Помогите же мне! Хоть кто-нибудь! Кто-нибудь! Неужели никому нет до меня дела? Неужели никто не спасёт?..»

Сзади на неё обрушилось – тяжёлое, жаркое. Вдавило в податливую землю, царапая жёсткой шерстью, зажимая ей рот замусоленным, отвратным, вонючим платком.

«Вы ведь извините мне мою оплошность? – пыхтело существо. – Мою эгоистичность? И специфичность? Катастрофичность и самокритичность? И фееричность? И энергичность?..»

Кира мычала, пытаясь освободиться от душащего захвата. Закрутила головой, вскинула её, отчаянно вытянув шею… - напротив, наблюдая её мучения, с интересом склонив набок большую плюшевую голову, сидел знакомый медведь.

- А ты как думала? – заметил он человечьим голосом и плотоядно облизнулся.

Существо сверху, обнадёженное его полным невмешательством, ещё сильнее вдавило свою полузадохнувшуюся жертву в мягкий лесной мох. Щекотанье и царапанье его шерсти стало почти невыносимым…

Кира застонала в голос и… проснулась.

Она медленно приходила в себя, усмиряя бешено стучащее сердце и осознавая постепенно, что всё пережитое – всего лишь сон. А явь… Явь – это промокшая на спине рубашка, невыносимая духота, тяжкая, густая вонь и зуд. По всему телу.

Она поспешно, с наслаждением принялась скрестись ногтями, нетерпеливо шипя, не успевая за поступающими из разных мест сигналами и не обретая облегчения.

- Да что же это!

Окончательно проснувшись, Кира села в постели. Свесила ноги.

Небольшое узкое окошко занималось приближающимся рассветом, уже вполне достаточным для того, чтобы различить смутные очертания мебели. Не переставая почёсываться, принцесса прошлёпала к столу, ощупью отыскала свечу, затеплила её от уголька из прогоревшего камина… Подошла с ней к кровати и… обалдело, с придыханием выматерилась…

---------------------------------------------------

- Что новенького, дорогуша? – поинтересовалась утром у горничной королева, пока та, натужившись, затягивала госпоже корсет на раздобревших телесах.

- Ну… - задумалась та, припоминая, - что… Свинья нынче опоросилась. Наделала скотникам переполоху – всю-то ноченьку вокруг неё бегали! И ведь не зря: из пятнадцати только парочка дохлячков, остальные благополучны, слава богу…

- Это которая? – заинтересовалась королева. – Не Розочка?

- Ага! Точно вы говорите – она самая!

- А она не… - внезапная мысль посетила королеву: - Да нет же! Подожди со своими свиньями, Эльке! Я не об этом! Какие ещё новости?

Эльке вытерла рукавом пот со лба и завязала, наконец, шнурки корсета:

- Что ж ещё-то? Кухарка утром кофе опрокинула на скотника Брунса – то ли со слепу, то ли со зла: они всё грызутся почём зря… Ошпарила, говорят… Пожалуйте ручки, ваше величество…

- Вот чёртова дура, - удивилась королева. – Да не про то ты всё говоришь! Что гостья-то наша?!

- А-а! – протянула горничная . – Так бы сразу и сказали… Ножку извольте приподнять, ага… Таки да, ваше величество! Гостья-то – вот холера! Сроду такого безобразия я не видывала в жизни своей… Спала – представляете где? – в малой трапезной, у камина! Спальню ж ей отвели, как путёвой – радуйся да благодари! Нет же! Верно говорят – что бродяжка, что дворняжка…

- Где, говоришь, спала? – насторожилась королева. – В малой трапезной? Отлично! Это просто великолепно!

Она прищёлкнула пальцами и, еле дождавшись окончания утреннего туалета, устремилась в покои благоверного.

- А я говорила! – объявила она с порога, расталкивая управляющих и министров. – Сработало, ваше величество! Как по нотам! Извольте вызвать её к завтраку и допросить по поводу сегодняшней ночи!

- Ваше величество, - сурово ответствовал супруг, - мне недосуг заниматься подобной ерундой!

Королева поджала губы:

- Ерундой?! По-вашему выходит, приютить у себя единственную дочь Большемокрицкого короля – это ерунда? Породниться с ним через брак наших детей – это ерунда? Получить за неё приданым Дикий лес и военный союз против Лысых Холмов -может, тоже ерунда?

Король поскрёб желтоватым ногтем свой великолепный ястребиный нос.

- Пожалуй, - сказал он, - сегодня можно спуститься к завтраку чуть пораньше…

-------------------------------------------------

- Нет, вы только посмотрите на этих скоморохов! – митинговала принцесса в малой трапезной, размахивая ножом и вилкой. – Как только подобный бред уместился в ваших воспалённых мозгах! Вы что, правда в это верите? Вы на полном серьёзе сейчас? Не прикалываетесь?

- Дорогая, - королева недоумённо пожала плечами, - не понимаю, что вас так возбудило? Вы, право, странная девица…

- Странная? Это я-то странная?

Кира вскочила из-за стола и принялась ходить взад-вперёд вдоль неразожжённого камина, заметая по каменным плитам пола подолом серой юбки: платье, выделенное изгнаннице от щедрот королевы, было простым, суконным, но добротным. И не марким. Его сдержанный минимализм, если можно так выразиться относительно одежды той эпохи, в коей ныне маялась Кира, импонировал недавней моднице более, чем яркая пышность большемокрицких нарядов. Всё-таки она считала себя дамой со вкусом. Это счастливое заблуждение заставляло её с течением времени и притоком инвестиций от состоятельного любовника всё более и более удорожать свой «look» - ибо чем дороже, тем «вкуснее». Это, считала Кира, и ежу понятно.

Правда, нынешнее платье и ботинки Мари вряд ли можно было отнести к категории «люкс», но поклонницу брендов это сейчас беспокоило почему-то меньше всего…

- Странная! – возмущалась она окружающему безумию. – Я странная? Неужели потому, что осталась не совсем довольна ночёвкой с клопами и блохами в одной постели?!

- С божьими горошинами! – поправила королева, воздев вверх палец. – Разве не известно тебе, девушка, что даже святые не брезговали возвышать дух, укрощая тело с помощью этих благословенных насекомых? А ты ропщешь!

- Ха! Я не святая! И не претендую! Сами занимайтесь укрощением по ночам для возвышения духа, а меня увольте! Я обойдусь! – она скользнула взглядом по руководящему процессом накрывания завтрака Гансу. – А… Что вы там вчера лакею своему говорили?.. Ах ты ж… Да вы специально мне их в постель насыпали! На кой чёрт?!

Поминание чёрта королеву покоробило:

- Мне кажется, принцесса, вы забываетесь… - она нахмурилась.

Король в разговор не вступал. Он флегматично наблюдал за происходящим, постукивая пальцами по столу. А сын его не удержался:

- Дорогая, Луиза, не сердитесь, прошу вас! – в голосе уродливого принца звучали умоляющие нотки. – Право, вы слишком близко к сердцу принимаете произошедшее. Уверяю, ни у кого в этом доме не было и мысли досадить вам или… хм… насолить. Дело в том, - он суетливо выбрался из-за стола и поспешил к камину, - дело в том, что матушка решила проверить ваши слова… ваше заявление о принадлежности к королевского роду…

Он попытался взять принцессу за руку, с мольбой заглядывая в сердитые серые глаза. Кира руку выдернула и отвернулась. Рике вздохнул:

- Этим способом, который давно уже стал ритуалом, - продолжил он объяснения, - проверяют всех принцесс в Козедоле на протяжении сотен лет. Особенно, - принц смутился, - перед свадьбой… Ведь очевидно, дорогая Луиза: привычная к насекомым простолюдинка выспится и не заметит неудобств от «божьих горошин», а нежная принцесса не сможет глаз сомкнуть! Вот вы и…

- Вот именно! – назидательно добавила его венценосная мать. – Только хорошо воспитанная принцесса, подвергнувшись испытанию, не устраивает наутро безобразного скандала. Она проявляет деликатность и скромность, отговорившись бессонницей или слабым пищеварением. И уж конечно, не поминает за завтраком чёрта! Господи прости…

Кира повернулась от камина и уставилась на присутствующих прояснившимся взором:

- Да чтоб мне провалиться, - протянула она ошалело, - если вы мне сейчас не «принцессу на горошине» разыграли… И, оказывается, горошины эти… - она расхохоталась – громко, зло, нервно.

Смеялась долго, согнувшись и хватаясь за живот. «С ума ссойти…» - стонала она.

Принц с беспокойством наблюдал её истерику, но предпринять что-либо не решался. Наконец, принцесса успокоилась самостоятельно. Медленно опустилась на стул, стараясь отдышаться в узких границах тугого корсета…

- Чёрт возьми… - она опустила лицо в ладони. – Как же мне всё это надоело… Сказочки эти дурацкие… Испытания бесконечные… Жизнь с ночными горшками под кроватью и тушёной капустой на обед… Когда же всё это закончится, а? – она подняла глаза. – Когда меня оставят в покое?! Не хочу больше никаких реконструкторских игр! Отпустите меня! Слышите? Отпустите! Как связаться с Шагеевым? Чего молчите, вы, актёришки задрипанные? – она треснула ладонями по столу. - А? Как с ним связаться?

Королевская семья молчала, задаваясь каждый сам про себя безмолвным вопросом: так ли уж жестоко поступило его Большемокрицкое величество, выкинув свою неуправляемую дочурку с глаз долой? Не последовать ли его примеру?

- Чего молчите?! – Кира вскочила и хряпнула стеклянный кубок о плиты пола - осколки брызнули в стороны с оглушительным звоном. - Суки! Ненавижу!

Яростно впечатывая каблуки в плиты пола, двинулась к высоким, окованным железом входным дверям. Здесь она задержалась и с силой пнула ногой мраморную консоль с водружённой на неё китайской вазой. Консоль, грохнувшись, раскололась, ваза разлетелась на черепки, принцесса, толкнув дверь, вывалилась в солнечный летний день…

Ганс кивнул одной из горничных на осколки и подлил королю горячего кофе в опустевшую чашку. Тот бесстрастно пригубил тонкий фарфор:

- Никогда, - резюмировал он спокойно и постучал серебряной ложечкой по скорлупе поданного яйца, - никогда не видел более невоспитанной и вздорной девицы… Вы всё ещё мечтаете, ваше величество, породниться с этой мегерой?

Королева обескуражено прицокнула языком и обмахнулась салфеткой.

- Да, - сказала она, намазывая хлеб маслом, - эта Большемокрицкая принцесса – хуже чумы. Нелегко с ней придётся нашему мальчику с его-то добрым нравом, но… - она с изяществом художника добавила поверх бутерброда несколько капель смородинового джема, - но, ваше величество, чем не пожертвуешь для блага государства… Вы же сами всегда это говорили, не так ли?

- Ах, маменька! – Рике был весьма расстроен произошедшим. – Сдаётся мне, мы ужасно обидели девушку… Она так страдает – это же видно! Возможно, между ней и её отцом произошло что-то, что наложило отпечаток на её тонкую душевную организацию? А мы судим, ничего доподлинно не ведая! Это же неправильно!.. Позвольте мне догнать её, - и он, неловко перебирая заплетающимися ногами в атласных лиловых панталонах, побежал следом.

- Рике! – окликнула сына королева.

Тот нетерпеливо оглянулся.

- Послушай, дорогой, - её величество поднялась из-за стола и подплыла к нему, шурша юбками. Заботливо оправила принцу кружево воротника. – Послушай… Помнишь, что сказала колдунья тогда, при твоём рождении?

- Как забыть такое? – вздохнул Рике. – Она сказала, что я буду настолько же умён, насколько безобразен. А когда встречу девицу, готовую вступить со мной в брак, смогу поделиться с ней умом, попросив у неё взамен толику её красоты…

- Ну вот! – воскликнула королева. – Тебе не кажется, дорогой, что тот час настал? Вот он тот брак, что так необходим нашему королевству! Вот та девица, что, безусловно, понравилась тебе, несмотря на свой дурной нрав… понравилась-понравилась, я же вижу! Отчего бы не осуществить ныне взаимовыгодный обмен? А после не скрепить сделку свадебкой? – она лучезарно улыбнулась и ободряюще сжала ладони сына в своих.

Рике посмотрел на неё неуверенно и с надеждой, но тут же покачал головой:

- На что ей мой ум, маменька?

- На то! Своего-то у неё в большом недостатке! Не была бы она скудоумной – разве ж так себя вела? Её, по всей видимости, и отец родной из дому выгнал, дабы перед людьми не позориться…

- Ах, ваше величество! – принц, грустно улыбнувшись, поднёс материны пальцы к губам и ласково поцеловал. – Вы всё стремитесь упростить: глупая-умная; добрая-злая; черное-белое… Не в отсутствии ума проблема этой девушки! Уверен, она неплохо занималась по арифметике и географическую науку постигла в совершенстве – если в этом и состоит признак ума... Ну поделюсь я с ней своим – для чего? Разве для того только, чтобы стала она академиком Гейдельбергского университета… Нет, - он вздохнул, - добавлять ума при незрелом разуме и пустой душе – преступление, маменька. Человек может распорядится им во зло… Не ум ей нужен, нет…

- О господи, твоя воля! – закатила глаза королева. – Что же, по-твоему, нужно этой сумасшедшей?

- Маменька! – воскликнул принц вдохновенно. – Это же очевидно! Пустое требуется наполнить! А после в этом субстрате посадить цветы добросердечия и поливать их всю жизнь из родника любви…

На лице королевы застыла маска беспредельной материнской жалости:

- Бог тебя разберёт, Рике. Наговоришь сроду зауми всякой – не поймёшь в ней ничего. Порой кажется мне, что лучше бы у тебя было меньше ума, дорогой, но больше житейской мудрости…

-------------------------------------------------------

Кира бежала через парк, сад, огород, скотный двор… Куда?Кто ж его знает… Сейчас она о том не думала – нужно было выплеснуть кипевшее в ней бешенство. Может, в спринтерском забеге выйдет всё паром? Хорошо бы. Потому что надо, в конце-концов, собраться и подумать на холодную и ясную голову: как вырваться из этого цирка? Надоело. Всё. Больше не хочу!

- Ох, ваше высочество! – икнул какой-то мужик в сермяге, на которого она внезапно вылетела из-за угла. – Вы не собачку свою ищите? Дык она всё у кухни пасётся со вчерашнего дня! Аппетитец у ней, я вам скажу… Не собака – прорва просто…

- Какая ещё собака? – буркнула Кира. – Нет у меня никакой собаки!

- А дык… эта, что с вами-то вчера…

- Не моя она! Приблудилась в дороге!

- А-а-а, - мужик снял шляпу, почесал маковку, снова надел. – Чего ж с ней делать тогда?

- Откуда мне знать! – раздражённо крикнула Кира, отпихивая помеху с дороги. – В пироге зажарьте! Чего вы ко мне все пристали?

… Парк вскоре опустел и обезлюдел настолько, что стал напоминать лес. Запыхавшись, принцесса присела у родника, заботливо обложенного камнями. Зачерпнула ладошкой воды, смочила разгорячённое лицо.

Если долго куда-то бежать, в одну сторону, - она стряхнула капли с пальцев, - можно же рано или поздно вырваться из этого дурдома. Выйти к нормальным людям… в цивилизацию… Вот только в какую сторону бежать?И как долго? Места здесь дикие, не особо, как она уже смогла убедиться, населённые…

Выйти бы к какому-нибудь шоссе… Хотя бы к телеграфным столбам – хоть к чему-то! В полицию бы заявить… Надо попытаться. Надо решиться. Иначе – никак…

А если заплутает и погибнет?

Кира запрокинула голову:

- Что же делать? – простонала она.

- Что делать, что делать… - прозвучал знакомый голос. – Снимать портки и бегать!

Кира подпрыгнула и завертела головой.

Неожиданная собеседница стояла тут же, у источника, по другую сторону каменной купели.

- Так, кажется, у вас говорят? – захихикала она, сильнее, нежели в прошлый раз грассируя и расставляя неверные ударения в словах.

- Бригитта? – девушка смотрела на старушенцию в полном замешательстве, не в силах сообразить – воспринимать её явление как спасение или как свидетельство их с Шагеевым сговора. – Вы здесь… как?