Кисельные берега

Глава 92

-----------------------

Звенящую тишину дня разорвала сорочья трескотня – заполошная и предупреждающая. Дёрнулась кляча, натянув повод, забеспокоилась, замотала головой…

Внутренне сжавшись, Кира заозиралась. И то, что увидела, не сразу осознала.

На опушке леса вырос силуэт крупной лохматой собаки. Он застыл, уставившись на путников. Спокойно, без лая, суеты и спешки. В паре шагов от него из кустов вынырнул ещё один. Потом ещё. И ещё…

«Это не собаки», - поняла Кира ещё до того, как у неё за спиной истошно и визгливо заржала лошадь, взбрыкнула, вырвав повод из рук хозяйки и чуть не вывернув при этом её руку из сустава.

Девушка вскрикнула от боли и неожиданности, лошадь шарахнулась от застывшей у кромки леса серой погибели к противоположным от дороги кущам. Ткнувшись в непролазный бурелом, она отпрянула, бестолково закружилась на месте, топоча копытами по мёрзлой земле и дико визжа.

Кира попятилась и уткнулась спиной в тот же бурелом, что прежде её лошадь.

Вожак поднял зад и деловито порысил к лёгкой, как ему стало очевидно, добыче: старая кляча и безоружная человеческая самка, от которой шибало острым запахом растерянности и страха, вряд ли смогут оказать стае хоть малейшее сопротивление. Но сначала… сначала, пожалуй ту, что посложнее. И покрупнее…

Волки двинулись за предводителем, образую почти правильное загонное полукольцо. В полном молчании они обложили суетящуюся клячу. Охота началась: они наскакивали, шарахаясь от её молотящих о землю ног, припадали на зады и лязгали зубами, потом вновь приближались, отвлекая внимание на себя, пока… Пока вожак не сделал прыжок, оттолкнувшись мощными лапами, и не вцепился ей в спину.

Кира зажмурилась и закричала.

----------------------

- Ну вот и славно! – хлопнул себя по коленям султан. – Теперь-то она точно не выпутается. Так что сказочке, хвала всевышнему, конец, а кто слушал – тот сейчас в награду саму сказочницу… - он перекатил грузное тело на четвереньки и, топорща в предвкушении бороду, двинулся через достархан к своей черноокой жертве.

В благожелательном и покорном лице хорошо выдрессированной арабской девы вдруг что-то неуловимо изменилось. Она вытянула руку и упёрлась пятернёй в приближающийся лоб величайшего из мужей.

- Ты прав, о повелитель, - согласилась она, искривляя нежные губы в жёсткой усмешке. – Теперь ей уже не выпутаться. Самой…

Она резко оттолкнула похотливого любителя сказок, порывисто вскочила с подушек и подошла к окнам. Отведя рукой занавеску и уже почти шагнув на балкон мимо офигевшей стражи, дочь визиря обернулась и лукаво подмигнула повелителю вселенной:

- Загостилась я у тебя чегой-то, дорогуша. Пора и честь знать!

Она скрипуче и мелко захихикала.

Обмерший от невообразимости происходящего султан во все глаза таращился на ссутуливающуюся, скукоживающуюся фигурку… На её морщинистое, длинноносое лицо, седые патлы, на замершую на складках занавеси костлявую лапку в бурых старческих горошинах…

- Ох, чего ж это я! – спохватилась старуха и всплеснула руками. – Совсем запамятовала об обещанной тебе, лапушка, ночи огненной страсти! – она резко подалась в сторону Шахрияра и призывно протянула к нему руки. – О, приди, приди в мои объятия, желаннейший из любимейших!

Шахрияр непроизвольно шарахнулся и сплюнул.

- Нет? – удивилась недавняя Шахзадэ. – Ну, на нет и суда, как говорится…

Она откинула штору и шагнула на балкон.

- Взять ведьму… - просипел султан.

Стража затряслась и жалобно заскулила.

- Взять!!

На подгибающихся коленях солдаты обречённо шагнули на балкон, прикрываясь от чёрного сглаза обнажёнными ятаганами.

Старушка захихикала, молодецки оседлала парапет балкона, перекинула ноги, свесив их над пропастью, и звонко чмокнула ладонь, отправляя остающимся воздушный поцелуй.

- Адью, мон анж! – попрощалась она и соскользнула вниз.

--------------------

Волки пировали над дымящейся на морозе тушей. Они взрыкивали, грызлись между собой за понятную только им субординацию и лучшие куски.

Стая была большой и места возле добычи, к тому же места, определённого иерархией, не всем хватало. Всё пристальнее стайные плебеи, так и не сумевшие урвать своего куска, стали поглядывать на вторую жертву, вжавшуюся в буреломный завал.

Наконец, двое из них, окончательно зачморённые сородичами сеголетки, осознав тщетность попыток пробраться к добыче, отпрыгнули от туши и уставились на человеческую особь жёлтыми голодными глазами.

Замычав от ужаса, Кира ринулась на штурм бурелома, бессмысленно и заполошно. Податливая, самосложившаяся пирамида с хрустом проседала под её торопливыми ногами, обрушивалась ветками под цепляющимися за них руками. И очень скоро сбросила девицу со своего бока окончательно, опрокинув на спину, привалив сверху хворостоми присыпав древесной трухой. Девушка мгновенно перекатилась на четвереньки и застыла, встретившись нос к носу с окровавленной волчьей мордой.

Морда, смачно облизнув нос, собрала глаза в кучу, пытаясь рассмотреть неожиданно столь близко оказавшееся перед ней человеческое лицо - разгорячённое, пахнущее страхом и беспомощностью.

Запах был столь очевиден и крепок, что зверь не выдержал – чихнул, мотнув головой, и попятился. Попятилась и Кира, торопливо поднимаясь на ноги и подбирая с земли одну из свалившихся на неё коряг…

Теперь она могла рассмотреть более отчётливо: перед ней стояла здоровенная серебристая волчица, деловито слизывая кровь несчастной лошади с носа. Позади неё крутились, суетясь в нетерпении несколько молодых волков, не решаясь сунуться к лёгкой добыче поперёд альфа-самки.

Наконец, у одного сдали нервы. Волк прыгнул вперёд и тут же огрёб – волчица, стремительно метнувшись, грызанула его за ухо. Торопыга шарахнулся, завизжав, словно подворотный кабысдох, и тоскливо косясь на запретный плод на расстоянии.

Волчица неторопливо потёрлась мордой о снег, очищая испачканную сытным обедом шерсть и…

- Мы коняку твою съели, ты уж не обессудь, - молвила зверюга человеческим голосом.

Кира икнула.

- Но ты ведь знала, на что шла, путница, потому обиды не держи. На камне ж ясно было писано: направо пойдёшь – коня потеряешь. Вот, стал быть, и потеряла…

Волчица посмотрела внимательно на остолбеневшую путницу и вздохнула:

- А сама иди. Чего застыла? Топчешься тут, в пасть нам заглядываешь, только аппетит портишь… Путевой камень смерть лишь коню твоему предрекал. Не тебе.

- То есть… - сморгнула путница, боясь поверить столь щадящей развязке.

- Чего тебе ещё непонятно? – удивилась зверюга. – Иди! Пока отпускают. Сама видишь, парни у нас молодые, нервные, могут и не совладать с порывом и нарушить писаный закон. Чеши уже давай! Не вводи во искушение.

- Хорошо, хорошо! – заторопилась Кира, по широкой дуге обходя поглощённую поживой стаю. – Я поняла, не сердись…

Она выбралась на дорогу и зашагала по ней торопливо, спотыкаясь и часто оглядываясь. А когда свернула за деревья, припустила бегом. Бежать от волков на своих двоих, конечно, глупо и бессмысленно – если бы стая захотела её догнать, то скромные усилия человеческих ног, обутых в тёплые бурки, не помешали бы сделать это на любом расстоянии. Кира это понимала. Но справится с зудящим, подстёгивающим страхом, истерично вопящем внутри о бегстве, была не в состоянии.

Впрочем, выбилась из сил она довольно быстро: не то что бежать – волочить ноги получалось теперь с трудом. Задыхаясь, она плюхнулась на ствол павшего дерева, расстегнула верхние пуговицы на кожухе и отёрла со лба пот.

Вот так встряла…

Кира подняла глаза к низкому хмурому небу и несколько раз глубоко вдохнула через нос, выдохнула через сложенные трубочкой губы – как в спортзале. Постаралась прийти в себя.

Что же теперь делать? И как далеко до ближайшего постоялого двора? Говорят, они расставлены на этом тракте примерно через каждый день пути. Но это пути человека лошадного. А как рассчитать её скорость? Учитывая, что полдня путнице пришлось тащить на себе ныне почившую клячу, а сейчас и вовсе пешком брести… Неужто ей светит ночёвка в лесу? Зимой. С волками. Без какого-либо снаряжения и навыков. Без горячей еды. Без… - она охлопала себя по карманам, порылась в торбе, - даже без возможности развести огонь! Потому что огниво, блин, осталось в седельной сумке! Хотя… Она всё равно им так и не удосужилась научиться пользоваться.

Кира поскребла ладонью по стволу дерева, собирая нападавший на него за день скудный снежный пух, и потёрла им лицо.

Что делать, что делать… Как будто ответ не очевиден! Вставать и идти! Какой ещё у неё выбор? Рано или поздно – пусть не к вечеру, а в ночь, пусть даже и к утру – но она выйдет к постоялому двору. Дорога торная – не заблудится. Если, конечно, жива останется…

Деньги у неё при себе. Купит еду, ночлег и коня. Кстати… Второго, интересно, тоже на этой дороге положено сожрать? Или после постоялого двора, где сходятся три дороги, уже иные законы будут действовать? А, пёс их знает… Поживём – увидим.

Девушка слезла с бревна, шагнула с обочины на дорогу и… застыла.

На дороге сидела давешняя волчица, деликатно склонив набок пушистую голову, и смотрела на Киру флегматичным глазом сытого зверя.

«Передумала, - мелькнула заполошная мысль. – Решила всё-таки догнать и съесть».

- Я тут это… - подала голос волчица и переступила лапами. – Решила всё-таки догнать тебя и… проводить.

- Не стоит беспокойства, - просипела облагодетельствованная и нервно прочистила горло. – Я сама… как-нибудь… Тут до постоялого двора… недалеко уже…

Волчица склонила голову в другую сторону и широко, во всю розовую пасть, зевнула, продемонстрировав клыки.

- Постоялый двор твой сгорел в прошлом месяце. Никто там путников не ожидает ныне.

Кира сглотнула.

- А…

- А до следующего суток двое лошадному ехать. Тебе ж, спотыкашке, брести и того дольше.

Кира покачала головой:

- Я не…

- Это уж как пить дать! – согласилась волчица. – Столько ты одна в лесу не протянешь: либо замерзнешь под кустом в первую же ночь, либо стая моя тебя нагонит – они к тому времени ужо проголодаются, поверь. Тут, кстати, недалече ещё и банда Игнашки Забулдыги орудует. Его территория… Так что выбирай. Из трёх смертей тебе какая предпочтительней?

Путница сжала-разжала кулаки в рукавицах и почувствовала, как заледенели пальцы. Мороз, что ли, к ночи крепчает?

- А в списке этом твоём… со смертями, - спросила девушка обречённо, - нет, случайно, варианта гибели от клыков провожатой?

- Можа и есть, - успокоила зверюга. – Коли проголодаюсь раньше, чем до места доскачем. Куда, к слову, скакать-то?

Пришлось сдаться. Пощёлкав мысленным калькулятором, Кира пришла к выводу, что хоть компаньон из волка, задравшего её коня, и сомнительный, но чем чёрт в этих сказках не шутит – а вдруг? Вдруг это и есть тот самый шанс не окочуриться в зимнем лесу?

- Мне бы до постоялого двора…

- Ты там жить, что ли, намыливаешься? – перебили её бесцеремонно.

- Что? А, нет, конечно… Я после дальше двинусь…

- До следующей таверны?

Кира недоумённо вскинула брови, не совсем понимая, чего от неё добивается навязчивая зверюга.

- Послушай, - зверюга деловито поскребла ногой за ухом, словно дворовая собака. – Я собираюсь доставить тебя прямёхонько до места. Чуешь? Так что кончай юлить и признавайся без всяких реверансов – кудыть?

- Ладно, - припёртая к стенке девица выдохнула, решившись, и пошла ва-банк. – К Латыгорке мне надо. К той, что под Вышеградом, в Кривом ельнике живёт.

Волчица встопорщила уши. Потом поднялась на ноги и медленно обошла вокруг подопечной, с любопытством её обнюхивая.

- Ну не дура ли? – проговорила недоумённо. – На кой? За любовным зельем? Ходют к ней за этой надобностью такие, как ты, людишки пропащие…

- Отчего ж пропащие?

- Оттого, что пропадают, за тын её забравшись. Их боле после того никто видом не видывал и слыхом не слыхивал. Туды ж желаешь?

- Не желаю, - нахмурилась Кира. – Да и не за зельем я. За другим. Может, с другой надобностью мне больше повезёт?

Волчица потянулась, припадая на передние лапы.

- Не ходи к ней, - посоветовала она. – Хошь, сразу к воротам Вышеграда отнесу? А лучше того – в тёплую арабскую сказку с пахлавой и финиками? Или в другое какое место?

Кира содрогнулась при воспоминании о тёплой арабской сказке.

- Нет, - сказала она поспешно. – Мне к ведьме.

- Как знаешь, - не стала спорить навязавшаяся провожатая. – Садись тады мне на хребет да хватайся за холку покрепче. Домчу – ойкнуть не успеешь.

Приглашённая оседлать волка неуверенно шагнула к зверю, дотронулась до жёсткой, набивной шубы, потопталась подле…

- Ну чего копаешься? – фыркнула волчица, поворачивая через плечо большую лобастую голову. – С такой-то решимостью только до Латыгорки ездить – тьфу!

Замирая внутренне, искательница ведьминых даров перекинула ногу через широкую волчью спину и вцепилась пальцами в меховой загривок.

- Эг.. гегей… - проблеяла она полузадушенным голосом, - распошла ходить, залётныя…

«Залётныя» и распошла: она переступила лапами, подпихнув прижатый к её спине живот всадницы железными буграми мышц, и понеслась – почти полетела над землёй – столь головокружительными прыжками, что в первые мгновения Кира чуть не захлебнулась ударившим ей в лицо потоком воздуха.