Кисельные берега

Глава 89

-----------------------------------

Кира сразу, ещё от входа, заметила маленькую фигурку в чёрном и боле не смогла отвести от неё глаз. Эти поникшие плечи… И бледное лицо в обрамлении чёрного крепа… И опущенные глаза, подчёркнутые синеватой тенью страдания… Запавшие щёки и крепко сжатые, бескровные губы… Неужели это она? Не может быть. Совершенно не похожа…

Отступила вдруг непроходящая, разъедающая душу ревность и вечное раздражение от дурацкой её непосредственности, и презрение к непроходимой наивной глупости. Сердце сжалось от острой жалости. Кира только сейчас поняла и где-то даже почувствовала, какую ломку пришлось пройти этой неискушённой душе, беззаветно влюблённой и не ждущей от жизни подвоха. Превращение из наивной дурочки состоялось без участия фей, колдуний и прочей нечисти – перемены во внешности говорили об этом достаточно внятно: два всемогущих волшебника – боль и разочарование – совершили его. Причём тем единственным способом, которым они с успехом пользуются тысячелетиями. Весьма болезненным, надо сказать.

Оставался один вопрос. И весьма щекотливый. В кого превратилась бесхитростная Пепелюшка?

Кира сглотнула застрявший в горле ком и подумала, что знать ей этого совсем не хочется. Зря она сюда пришла. Что она может сказать вдовствующей принцессе Габриэлле? Совсем не то же самое, что сказала бы Пепелюшке…

Примите, мадам, мои соболезнования? Да, пожалуй. В таких случаях лучше всего изъясняться штампами. В таких случаях они уместны и спасительны. Да. Сейчас Никанорыч жаловаться на таможенников закончит и… тогда она… А, может, он сам всё и скажет? Он же среди них нынче хэдлайнер? Вот пусть и продолжает солировать. Они с Медведем просто молча солидаризируются с оратором и… всё. Развернуться и уйдут. И никогда больше не увидят этой странной, невозможной, неправильной Пепелю… Нет, ну какой ещё Пепелюшки?! Её высочества принцессы Габриэллы. Никакая она теперь не Пепелюшка…

- Мерси за сигнал! – прервал, наконец, бесконечное брюзжание Никанорыча его величество Кшыштав. – Насчёт таможни – это да, это мы изучим, разберёмся, примем меры в части касающейся… А вас, - король прижал сцепленные пальцы к груди и скорбно поник длинными усами, - вас, почтенный Порфирий Никанорыч, прошу пожаловать на поминальный обед в первую среду от святого Андрия. Полагаю, вы наслышаны о нашей беде…

- Э… - смутился купец. – С величайшими и глубочайшими сожалениями припадаю к ногам вашего величества и несчастной вдовы благороднейшего принца. Какая ужасная потеря! Кабы мне знать! – воскликнул он и принялся интенсивно тереть сухие глаза. – Разве бы я позволил! Разве отпустил одних-то! Но откель, откель было знать мне, грешному, что гостевание у императора Сяньского окажется опаснее вояжа в неведомые Египетские земли? А оно вона как вышло… Как пережить? Как пережить мне свою ошибку? Век себя казнить стану, ваше величество, за подлую непредусмотрительность! И замаливать грех легкомыслия…

- Ну будя, будя… - вздохнул король. – Ничего уж не воротишь, как ни молись… Видал вдовицу печальную? – кивнул он на свою невестку. – Вот она, дочь моя названная… Боль моя ныне и забота. Извелась вся, с лица спала, а доктора только руками разводят, опасаются как бы не померла от чёрной тоски. Ох… - грустно покачал головой и понурился челом. - Наследника не уберёг, так хоть жену его разлюбезную спасти надобно. Постараться… Не поможешь, Порфирий Никанорыч?

Купец от неожиданности ажно прихрюкнул и вытер вспотевшие вдруг ладони о крытую парчой волчью шубу.

- Я? То есть… Как же ж оно… это…

- Ты вот сам посуди, - доверительно склонился вперёд Кшыштав, уперевшись ладонями в колени, - баба молодая, самый сок, только-только радости супружеской жизни познавшая – и тут бац! Чёрное, безотрадное вдовство… Ужасная несправедливость!

- Ну этто оно… конешно… как бы…

- Альфред мой, - сдержанный судорожный всхлип, ладонь козырьком над глазами, дабы прикрыть непозволительную рыцарю и королю слабость, - Альфред был парнем хоть куда, мало кто с ним может в наше время сравниться… Такого мужа потерять – лучше уж не сыскать, любая замена скудной покажется, но… Дело молодое, бабье: слёз сколько-нить прольётся, с ними вся печаль и выльется, вновь замуж захочется. Это мне, старому безутешному отцу, с болью и горем гореванным ныне дневать и ночевать до скончания века… - заведённые к потолку глаза в попытке не дать пролиться непролитым слезам. – А бедную Габриэллу на что неволить во вдовстве? Мыслю, - Кшыштав с нажимом провёл ладонью по чёрному чепцу на склонённой голове, - позволить ей утешиться в новом браке с человеком достойным во всех отношениях. Не обязательно с длинной родословной и благородными предками… Она сама, чего уж скрывать, тоже далеко не королевских кровей – сыну любезному не посмел в счастье отказать, согласился на брак неравный…

- Так а я же?.. Чем же, ваше величество?..- Никанорыч в растерянности лупал глазами, переводя их с принцессы на короля, с короля на канцлера, и обратно.

- А? Ах да… Единственно советом, драгоценнейший Порфирий Никанорыч! Подскажите-ка: не найдётся ли у вашего, скажем, вышеградского князя достойного боярина или даже… пусть не боярина, хоть бы и рыцаря… пусть и безземельного, но порядочного и достойного, согласного принять в дом нашу Габрусю в качестве супруги? Приданого за ней не обещаю. Думаю, сама женитьба на женщине из Колбасковского королевского дома уже достаточная награда для любого!

- Отчего ж не найдётся, - выдохнул с облегчением купец. – Найдётся, коли поискать. Ради добрососедских отношений-то… Можете на меня положиться, ваше величество! Как только доберусь по санному пути до Вышеграда, первым делом отправлюсь к князю, разузнаю о сём вопросе…

Кшыштав, не дослушав, сморщил нос и нервно потёр коленку:

- Как доберёшься… Долгонько ждать-то…

- Так, - удивился купец, - всё одно траур. Раньше года-то и невместно…

- Ах, это всё пустое! – отмахнулся с нетерпением король. – При чём тут траур, когда человек гибнет? Коли речь о спасении жизни идёт? Уверен, что ради такого милосердная наша церковь всегда сделает исключение, - он покосился на ларец с барышом. – Может, переговоры с князем как-то ускорить возможно? Списаться? Я гонца дам… А?

Никанорыч, вконец растерявшись от подобного натиска и нежданных идей, открыл-закрыл по-рыбьи рот, почесал маковку, пытаясь сообразить…

Но соображать не понадобилось. За него уже сообразили. Медведь шагнул вперёд, заметно волнуясь, и поклонился королю низко, до земли, по вышеградскому обычаю.

- Не вели казнить, ваше величество, вели слово молвить!

- Хм… - величество прищурилось. – Ну молви, молви, коли не шутишь…

- Я есть рыцарь князя вышеградского. Не из последних. За сие Порфирий Никанорыч поручиться может…

Порфирий Никанорыч неопределённо мыкнул.

- Намерения вашего величества отозвались в сердце моём, - продолжал Медведь к ужасу Киры. – Посему молю вас смиренно принять во внимание мечту мою видеть принцессу Габриэллу своей супругой…

В зале повисла гнетущая тишина. Киру замутило. Она качнулась и, чтобы не упасть, схватилась за рукав Никанорычевой шубы.

Страж стоял с поникшей головой, ожидая решения судьбы своей.

- Коли позволил себе чего лишнего, так прошу не гневаться, ваше величество, - добавил он на всякий случай. – Никогда бы не отважился на сватовство сие, кабы не ваши давешние слова…

Но король и не думал гневаться. Он думал о том, как быстро и удачно удалось порешать тяготившее его дельце. Предстоит ещё, правда, договориться с епископом… Но здесь он теперь тоже не видел особых препятствий.

- Что ж, - Кшыштав энергично потёр руки и поднялся с трона, намереваясь спуститься вниз, дабы собственной королевской милостью соединить руки помолвленных, но…

Тут неожиданно вскинула голову Пепелюшка. Она обвела присутствующих таким взглядом, словно очнулась от забытья.

- Замуж? – удивилась она. – Но я уже замужем, государь. Нет и не может быть у меня другого мужа, кроме принца Альфреда.

Король нахмурился и погрозил ей пальцем:

- Поговори у меня ещё… Что за бунт? Как я сказал – твой король и опекун – так и будет, - он быстро спустился по ступеням и, перехватив принцессу за локоть, вздёрнул её на ноги. – Твоё же дело, глупая, благодарить и кланяться. И не перечить!

Пепелюшка смотрела на колбасковского повелителя спокойно и равнодушно:

- Я и не думала перечить, ваше величество, - раздался её ровный голос с незнакомыми, пугающими нотками. – Просто предупреждаю. Дабы не оставлять своего короля в неведении, - она беспрепятственно высвободила свою руку из цепких пальцев великодержавного свёкра. – Накануне свадьбы мы обменялись с принцем колдовскими кольцами, в каждом из которых заперли любовь и жизнь друг друга. Если расплавить на огне горючем кольцо Альфреда, в котором томится моё сердце, тоска, снедающая его, разойдётся, и смогу я принять новое счастье в новом браке. А если нет…

- Что за бред!.. – фыркнул король.

- …а если нет, то, изменившая клятве, зачахну я по закону наложенных чар. Очень скоро после свадебной фаты придётся примерить мне погребальный саван…

- Охти ж… - ужахнулся Никанорыч. – Ну это ж надо, чего эта молодёжь несмышлёная творит! Это ж кто надоумил вас, недоумков, такую печать на себе ставить? Дурачьё вы, дурачьё бессмысленное…

- Так брось его в огонь! – сказал Медведь, и пальцы его дрогнули, сжимаясь в кулаки. – Или прикажи уничтожить, светлая принцесса!

Габриэлла даже не повернула головы в его сторону.

- Это невозможно, - пояснила она королю медленно и с расстановкой, как слабоумному. – Не-воз-мож-но. Кольца мы с Альфредом бросили в бурные воды Северного моря, сгоняв туда на летучей карете. Это была волшебная ночь… - принцесса вскинула ладони к лицу и всхлипнула.

- Северного моря?? – казалось, король её сейчас ударит. – Да вы в уме ли были, дети мои?! О идиоты! О горе мне, грешному! Почто наказываешь, господи, олухами такими? - он плюхнулся на трон, заламывая руки и возводя очи к серым арочным сводам далёкого потолка. – Почто, госп… - он внезапно осёкся, разглядев, видимо, ответ в кромешной темноте, недостижимой для слабого света свечей.

Перестав кривляться, он откинулся на спинку трона, нахмурился, побарабанил пальцами по подлокотникам:

- Ну вот что, - проговорил он, приняв решение, - всё это дурь и блажь. Нет на тебе никакого заклятья. Это ты специально сейчас выдумала, чтобы только волю своего благодетеля не выполнять, дабы непослушание и строптивость свою продемонтрировать! Выдумала ведь, признайся? – вопросил он грозно и, не собираясь дожидаться ответа, провозгласил: - А коли так, разгневала ты меня вдвойне, Габриэлла! Пойдёшь за этого рыцаря, я сказал! И никакие выдумки тебя не помогут! А до венчания сядешь под замок! Во избежание…

- Погибну я, государь, в новом супружестве! Таковы чары…

- Не погибнешь! Не выдумывай! А коли и погибнешь, так быстрее со своим возлюбленным Альфредом воссоединишься – не об этом ли твоя печаль? Впрочем, чего зря толковать? Кольцо то достать невозможно, и тебя при себе я держать не стану! Стало быть, путь у тебя один, принцесса…

- Ваше величество!

Низкий рык Медведя покрыл препирательства членов королевского семейства.

- Не бери греха на душу. К чему? – он шагнул к ступеням трона и взял бледные пальчики Пепелюшки в свои руки, посмотрел на неё долгим взором. – Я добуду кольцо, Габруся. И освобожу тебя. Мне слишком хорошо известно, как тяжко носить на себе неснимаемое заклятие…

----------------------------------

- Ай да принцесса! – ухмыльнулся Шахрияр и глянул недовольно в сторону затепливающегося на горизонте рассвета. – Ай да выкрутилась! Услала женишка на верную погибель - ни за что на свете не сыскать ему перстня! Это так же верно, как то, что Эль-Муралы – величайшая из столиц!

- А владетельный султан величайшей из столиц как всегда безусловно прав, - согласилась сказочница без малейших колебаний. – Слабым силам человеческим сие неподвластно, но…

- Но у тебя, дочь визиря, - прищурился султан, - всегда есть какое-нибудь «но» на любое моё слово. Не слишком ли часто ты, о дерзкая дева, пытаешься возражать своему повелителю?

Дерзкая дева улыбнулась и подняла на повелителя бархатные очи:

- Как бы я посмела, о проницательнейший из живущих? Как смеет жалкий подсобник возражать зодчему? Я всего лишь подаю кирпичи информации, из которых уважаемый учёный сложит здание мудрости. Моя скромная задача лишь в том, чтобы подать кирпич в срок и не пропустить нужный…

Шахрияр расхохотался. Потом потянулся через достархан к лицу девушки, провёл большим пальцем по гладкой коже щеки.

- Хитрая лисица… - проговорил он, не сводя с неё взора. – Порождение джиннов…

- Дело в том, - мягко вывернулась из-под его прикосновения Шахзадэ, потупила очи и стыдливо прикрыла лицо газовой вуалью, - что исполнить затребованное принцессой действительно невозможно, как совершенно справедливо подмечено нашим высокоразумным повелителем. И сама принцесса на это, по всему видать, рассчитывает: для неё все средства хороши, лишь бы избежать постылого брака и сохранить верность мёртвому супругу. Медведя, безусловно, ждёт позорное поражение и бесславный итог, если… Если ему не помогут.

- Не помогут? Кто может помочь в таком деле?

Шахзадэ недоумённо похлопала густыми ресницами над шёлковой занавеской, закрывающей лицо до глаз:

- Откуда мне, презренной, знать, о господин? Как предугадать пути и замыслы Всевышнего? Я всего лишь следую за событиями и сообщаю своему повелителю о свершившемся. Грядущая ночь, возможно, приоткроет нам завесу тайны над событиями, которые должны случиться… над тем, поможет ли кто-то славному витязю или…

- Поможет – не поможет… - раздражённо бросил султан, зыркнув на позолотившийся небосклон. – В любом случае, этот витязь – дурак. Дурак, каких мало.

- Он влюблён…

- А! Это одно и то же! – махнул рукой Шахрияр. – Вот я бы никогда и ни за что не повёлся на бабьи уловки! Уж меня-то ни одна из вашего ведьминского племени не окрутит и не заставит плясать под свою дудку! Знаю я цену вашему греховному естеству и всю вашу лживую сущность насквозь вижу!..

Он резко наклонился к сказочнице и откинул с её лица лёгкую ткань:

- Не смей закрываться этими тряпками от своего повелителя! - рявкнул он. – И не смей мне боле перечить!

Шахзадэ невозмутимо поклонилась.

- А на следующую ночь готовься, дева: возляжешь со своим господином на ложе. Давно я этого желаю, Шахзадэ. Но ты мне всё мозги дурила своими чёртовыми сказками. Сладки твои речи, не спорю, но уста, мыслю, слаще…

Дочь визиря снова поклонилась:

- Желание самого могучего из мужей – честь для меня… Жаль только, господин мой так и не услышит продолжение сказки о перстне запечатленном и колодце Дункельхайт…

Шахрияр напрягся:

- Это ещё почему?

- Разве могу я, осчастливленная своим повелителем, отвлекаться на картины внутреннего взора во время даруемых им ласк? Они, увы, пройдут мимо… Но разве это важно? Кому интересны какие-то глупые сказки, когда величайший из царей дарит своей ничтожной рабе мгновения люб…

- Постой, - султан поскрёб бороду, пошевелил ушами, сопровождая этими знаками трудных размышлений возникшие у него сомнения в правильности выбранных приоритетов. – Ладно! – сдался он хмуро и в сердцах пнул кальян, громко задребезжавший чеканным серебром по каменным плитам пола. – Чёртова ведьма… Будешь завтра смотреть своим внутренним взором, так и быть! Но после этой сказки ты уж не отвертишься, глупая гусыня, так и знай - быть тебе облагодетельствованной и початой твоим господином! Пути общего после сего тебе тоже не избежать, сказочница…

По спокойному лицу девы и опущенным долу глазам трудно было понять, что она чувствует. И что думает по поводу таки настигших её даров Шахрияра.