Кисельные берега

Глава 23

- Чего они нас в такую рань уложили? – вздыхал Спальчик в сотый раз переворачиваясь с боку на бок. – Смеркаться только зачало…

- Потому что, - зевнула Кира, - когда спишь, меньше хочется есть…

- Может, - буркнул мальчишка, - когда спишь, оно и так. Тока ты ещё сначала попробуй заснуть, когда желудок сводит от голода…

В комнатке без окон, куда их поселили, было тесно, темно и душно. Гостей уложили вповалку на солому, где они и маялись, урча животами в ожидании спасительного сна. Младшие уже, правда, сопели, но Спальчика словно бес под хвост толкал – он всё кружился, ёрзал, душераздирающе вздыхал, тем самым мешая забыться и остальным.

- Уймёшься ты или нет, чёртов клоп? – пнул его сердитый Ганс.

- Хоть бы корочку хлеба сейчас, - проныл недорослик, – хоть бы напёрсточек молока… Эй! – он потряс за плечо Киру, - помнишь, какая объедаловка у госпожи феи была? Там бы сейчас оказаться! Уж я бы не отступил, как в прошлый раз, от второй курицы – я б щас десяток, наверное, смолотил!..

- Да отстань ты! – Кира дёрнула плечом. – Только растравляешь сильней! Спи уже…

Спальчик покряхтел, поворочался и сел:

- Знаешь, что я тебе скажу – есть у них харчи! Наверняка! Обдурили нас, спать отправили, а сами лопают сейчас тайком – провалиться мне на этом месте!

- Ну и что? – подал голос Фриц. – Нам-то что с того? Раз не угостили, стал быть не хотят. Не силой же мы у них отбирать станем…

Неугомонный Спальчик не внял железной логике младшего брата, напротив: поднявшись на четвереньки, он быстро пошуршал к дверям, приложил к доскам ухо, прислушался…

- Может, и не станем, - раздался его свистящий шёпот. – Только проверить не мешало бы: и ихнюю честность, и ихнюю кладовую… - дверь, не скрипнув, подалась под его рукой. – Я щас…

- Куда?! – подскочила Кира. – Назад, дурак!

Но дурака уже и след простыл. Только стукнула тихонько притворённая дверь.

Уже свыкшимися с темнотой глазами девушка различила силуэты двух старших братьев: они тоже сели в своём соломенном ложе, напряжённо прислушиваясь.

- Принесёт он сейчас нам неприятности на хвосте, - пообещал Ганс.

- Или чего-нибудь пожрать, - предположил более оптимистично настроенный Фриц.

Но Спальчик не принёс ни того, ни другого. Он принёс третье.

Вернувшись минут через пять, он торопливо проскользнул в дверь, упал на четвереньки и споро пополз к той стене, под которой устроилась на ночлег фройлян коровница – единственный взрослый человек в их компании. В темноте он наступил на неё коленом, Кира зашипела и махнула рукой с целью подзатыльника, но цели не достигла – Спальчик резво склонился к её лицу и жарко, возбуждённо дыша, проговорил, захлёбываясь словами:

- Надо быстро сматываться отсюда!

- Что? – выдохнул Ганс.

- Что слышал!

- И как? Из этой нашей кладовки к выходу можно попасть только через большую комнату, где они все толкутся!.. Или там сейчас нет никого?

- Есть! Хозяин и хозяйка… Сидят, шепчутся. И я слышал о чём!

- Спальчик, - Кира почувствовала, как у неё в животе противно засвербела тревога, - что случилось?

- Сам святой Михаил отправил меня в этот час на поиски колбасы – вот что случилось! – дрожащим шёпотом выдал осенённый благодатью промышлятель провианта.

- Ну? – нетерпеливо пихнул его старший брат. – Что ты узнал?

- То, что колбасы у них и вправду нет. Но скоро будет! – он сглотнул. - Из нас. Это семейка людоедов!

Фриц тихонько вскрикнул и тут же зажал себе рот рукой.

- Они выжидают, пока мы все заснём, чтоб перерезать! Как овец – без лишнего шума и пыли…

- О боже…

На Киру обрушился внезапный ужас – новое, непривычное для неё ощущение; ощущение суперадреналиновое - за которым её современники ходят в кино на кровавые триллеры и тянущие жилы саспенсы. Под хруст попкорна и завывание стереозвука люди получают за свои деньги небольшую порцию безопасного пугания и, довольные, возвращаются к своей повседневной пресной суете. А вот Кире подфартило больше: леденящий душу страх ей пришлось испытывать не в кресле наблюдателя в уютном зале кинотеатра, а внутри самого киношного кошмара, вдруг ставшего почему-то явью.

Как всякое испытываемое вновь переживание, ужас почти оглушил её, обездвижил…

- Эй! – тормошили её испуганные мальчишки. – Что делать? Что будем делать?

- Что делать… - повторяла она примороженными губами.

Отчаявшись, недорослик плюхнулся на зад и обхватил голову руками:

- Дурацкая, - проныл он, - глупая, дурацкая коровница!

Посреди всеобщей растерянности самым стрессоустойчивым оказался Ганс. Он с усилием потёр лоб кулаком…

- Вы заметили, - выговорил он неуверенно, соображая на ходу, - что когда хозяин разводил нас и своих дочерей на ночлег, то спальня девочек оказалась напротив нашей?

Никто ему не ответил. Чем подобная информация может им сейчас помочь?

- Я… это… случайно заглянул туда… Там, короче, есть окно.

Слушатели напряглись, пытаясь додумать рождающийся план побега. Никому и в голову не пришло подколоть Ганса насчёт повышенного интереса к наличию окон в девчачьей спальне – если выберутся отсюда живыми, тогда уж понасмешничают вволю! А пока…

- Ты намекаешь, - подхватил Спальчик, - что нам нужно тихо прошмыгнуть в комнату напротив и…

- И эти девки поднимут такой визг, что не только папенька-людоед, все лесные оборотни сбегутся, - покачал головой Фриц.

- Ну уж! – подскочил на четвереньки недорослик, вновь обретая деловитость. – Предоставьте это мне! – он быстро шурша соломой, как заправский Маугли, добежал на карачках до двери, поднялся… приоткрыл… выглянул…

В торце маленького коридорчика светился рыжим, тревожным светом огонь очага сквозь линялую замызганную занавеску на дверном проёме: там выход на вожделенную волю сторожили гостеприимные хозяева. Спальчик вздохнул, отвёл взгляд от завораживающего света и уставился на дверь напротив. Скользнул к ней неслышно, надавил плечом… Ещё раз… Дверь не подавалась.

Он сунул голову обратно в кладовку:

- Ганс! Иди скорей!

Брат поспешил на зов. Пошептавшись, они снова подошли к запертой двери. Ганс тихонько поскрёбся… Как ни странно, но ему тут же ответил, будто дожидался, тихий голос:

- Кто здесь?

- Агнес, - прошептал он. – Это я, Ганс.

Молчание.

- Хотел увидеть тебя… Ты… короче: ты умеешь целоваться, как взрослая?

После недолгой паузы, показавшейся пленникам вечностью, тихонько щёлкнула задвижка. Дверь приоткрылась, пустив в коридор полоску лунного света…

- А ты? – спросили из-за двери юного ловеласа.

Но ответить тот не успел – его оттеснил проворный младшенький:

- Агнес, - сказал он и приложил палец к губам, - твой отец почему-то велел нам поменяться комнатами. Я щас до ветру ходил – он сидит за столом мрачный такой, топориком поигрывает… Грит: поди к девчёнкам, пусть они вам, как гостям, комнату свою уступят, а то в той кладовке, куда вас старуха моя определила, такие потёмки – мне, грит, ни черта не видать!.. Не знаешь, кстати, чего ему должно быть видно в нашей кладовке?

Девочка угнулась и медленно покачала головой.

- Да! Он ещё сказал: тихо и быстро! Что за спешка, не знаешь?

Агес сжала худые кулачки, не поднимая глаз, снова помотала головой. И не двинулась с места.

Повисло молчание.

- Ну? – не выдержал Спальчик. – Если не веришь мне, поди переспроси отца!

Девочка вздрогнула:

- Нет-нет! Я поняла. Сейчас…

Она проворно растолкала пришибленных и тихих, как мыши, сестёр, спавших на одной огромной кровати. Привыкшие казаться незаметными и не издавать звуков, они бесшумно прошмыгнули в кладовку.

Сонных мальчишек старшие впихнули в девичью спальню. Киру, всё ещё пребывающую в столбняке, тоже.

Перед тем, как прикрыть дверь и задвинуть щеколду, Спальчик бросил быстрый взгляд на старую ветошь, отделяющую комнату с очагом от коридорчика. От их передвижений, открывания и закрывания дверей, она предательски колыхнулась… Людоед зашёлся сухим кашлем. Что-то громыхнуло…

- Тише ты, старая кляча! – буркнул хозяин. – Перебудишь всех! Этак нам до утра тут сидеть придётся, выжидая… Впрочем… на кой чёрт выжидать? Начну, пожалуй, помолясь… - что-то звякнуло, лязгнуло, громыхнул отодвигаемый табурет. – Даже если и не все заснули – не справлюсь я что ли с детьми?Главное, со старших начать…

Быстро заперев дверь, дрожа от страха и возбуждения, недорослик кинулся к окошку, раму которого уже лихорадочно дёргал Ганс.

- Давай! Быстрее же!

- Заело, чёрт! Не открывали они его что ли никогда…

- Что с этой делать? – бросил Спальчик в сторону Киры. – Её как приморозило… На себе ж не потащим! У нас и так малышни куча!

- Я однажды видел, - отозвался Фриц, с беспокойством поглядывая на безуспешные попытки по открыванию окна, - как дядька Гоц усмирял припадок у своей снохи Вилды. Помнишь, у неё мужик в город на заработки ушёл да так опосля и не вернулся? А староста у ней за мужнины долги корову забрал. Ну и как уводили, значиться, животину, Вилда и затеялась – то хохотать, то рыдать, то на землю падать, то волосы на голове рвать…

- Короче!

- Короче, он ей леща здоровенного влупил, а после водой колодезной из ведра окатил и говорит: ты, говорит, баба, вместо того, чтобы голосить…

Не дослушав, Спальчик схватил с умывальника большой глиняный кувшин, вскочил на лавку и опрокинул его на голову, впавшей в сомнамбулизм коровницы.

Кира хрюкнула, захлебнувшись от неожиданности, вскинула к лицу руки с растопыренными пальцами…

- Я тебя прибью, коротышка, - пообещала она, смахивая воду с лица и приглаживая мокрые волосы.

- Ага, - удовлетворённо констатировал коротышка, спрыгнул с лавки и быстро обернулся в сторону раздавшегося наконец со стороны окна характерного скрежета и дребезжания – рама подалась. – Пошли дела потихоньку…

Фриц живо перемахнул через подоконник, огляделся впотьмах:

- Давай!

Ганс торопливо и не очень бережно перекидал ему ойкающих младших…

- Кажется, идёт! – прошипел Спальчик, отлепляя ухо от двери и в ужасе тараща блестящие в лунном свете глаза.

- Сюда? – предобморочным голосом осведомилась Кира, чувствуя, как отнимаются ноги.

- Туда, дура! Мы же в комнате его дочерей! Но всё равно лучше не мешкать…

Полностью солидарный с братом в этом вопросе Ганс немедленно вывалился наружу…

- Как дочерей? Его дочерей? Но он ведь… сейчас их… О боже!

Спальчик с непредполагаемой в нём силой пихнул Киру в спину – она, спотыкаясь, пролетела к окну и грохнулась грудью на подоконник. Ганс ухватил её за предплечья и выволок в ночь. Следом на неё свалился недорослик. Тут же подскочил и, схватив коровницу за руку, поволок следом за братьями, бегущими во всю прыть через ярко освещённую луной просеку.

- Как вы могли? Зачем так? – в ужасе твердила Кира, увлекаемая своим буксировщиком к спасительной черноте леса. – Боже… Впрочем, да: в сказке ведь так и было – он поменялся местами… или чем там он поменялся… ох, не припомню…и… людоед по ошибке зарезал своих… - она вырвала руку.– Да вы что! Так нельзя!

- Нет? – разъярился Спальчик. – А как можно? Покажи-ка нам, дуракам! А ещё лучше – людоеду вернись объясни! Ну? Что стала?

Кира, дрожа, словно в лихорадке, заозиралась по сторонам. Что можно сделать, когда с минуты на минуту мирное стрекотание сверчков в ночи прорежет детский крик, полный ужаса и боли?... А его всё нет… Нет и нет…

Бум! Звук хлопнувшей двери полоснул по натянутым нервам беглецов острым ножом. Спальчик, шарахнувшись пугливым зверьком, дунул вслед за братьями – только пятки сверкнули. Кира застыла на месте, уставившись на выбеленное лунным светом крыльцо.

Из двери выползла, пошатываясь, словно пьяная, жена людоеда. Она с усилием сжимала ладонями уши, готовясь и боясь услышать крики своих гостей. И, видимо, даже не предполагая, что кричать сейчас будут вовсе не они…

Не успев обдумать и взвесить свои действия, Кира бросилась к ней. Подлетев вихрем, схватила за локоть. Женщина вскрикнула и шарахнулась от неведомой опасности, налетевшей на неё из темноты.

- Слушай сюда! – грубо дёрнуло её за руку ночное явление. – Беги сейчас очень быстро! Попытайся, если успеешь, остановить его – пока он не убил всех твоих дочерей!

Встрёпанная девушка, которую сегодня пустили переночевать, резко оттолкнула хозяйку и припустила к лесу. Ударившись спиной о доски двери, женщина попыталась очухаться от внезапности и осознать смысл услышанного. А когда осознала…

Кира, на бешеной скорости летящая через лунный прогал, услышала несущийся ей вдогонку звериный вой самки, пронзённой в самое сердце страшным осознанием происходящего.

«Надеюсь, она успеет…» - мелькнула мысль прежде, чем на крыльях страха беглая коровница влетела под чёрную сень леса…