Кисельные берега

Глава 62

Кира шагала по лесной дороге рядом с натужно скрипящей, перегруженной арбой и внутренне ликовала – получилось! Причём легко и непринуждённо! Она всего лишь подошла утром к запрягающему волов хозяину дома и спросила: а нельзя ли..? Отчего же нельзя? Хозяин, неожиданно для самого себя, кивнул. Братья Лю остолбенели, бабка язык проглотила от удивления, а Мейли…

Да, вот Мейли…

Чёрт, засела эта девчонка занозой в совести, всю радость портит!

Личико у неё после услышанной новости вытянулось, посерело, словно потухло – до сих пор перед глазами стоит…

- Зачем тебе в Цзюдухэ? – спросила она, когда тыквовоз с сопровождающими неторопливо и шумно двинулся из ворот.

- А что? – преувеличенно бодро отозвалась Кира, шагая подле телеги и для надёжности держась за её борт – попробуйте оттащите. – Что здесь такого? Развеяться, по окрестностям оглядеться – не всё ж дома куковать…

Мейли семенила рядом, напряжённо стиснув пальцы:

- Странно, - сказала она каким-то деревянным голосом, - что отец позволил тебе… Он никого не берёт, как не проси.

- Ну, - Кира нетерпеливо мотнула головой, - может, ему помощь на рынке будет нужна, потому и позволил.

- Странно, - повторила девочка и надула губы.

Они миновали ограду и молча дошли до развилки у старого ясеня. Здесь понукающий волов отец обернулся и грозно зыркнул на свою младшую. Мейли остановилась и в последний раз посмотрела на сбегающую подругу – обиженно и недоумённо.

- Ты ведь не вернёшься? – скорее не спросила, а констатировала она.

Движимая внезапным порывом, Кира оторвалась от бортика телеги, повернулась к своей спасительнице и сжала её пальцы в своих ладонях.

- Прости! Но не могу же я из чувства симпатии к славной девочке похоронить свою жизнь! Мейли, всё у тебя будет хорошо! Не кисни! – она порывисто обняла её и бросилась догонять телегу.

На полпути обернулась: девчонка стояла посреди дороги – хрупкая, маленькая, понурая и несчастная! Снова ей возвращаться в свою безрадостную жизнь – со злобной бабкой, суровым отцом и чрезвычайно серьёзными братьями. А придёт время, и очень скоро, отдадут её замуж, далеко не факт, что удачно… И снова тоска – только теперь уже с болью и слезами...

Кира быстро, пока не передумала, сдёрнула с повозки свой мешок с волшебной тыквой и побежала назад:

- Возьми! – проговорила она, запыхавшись. – Лю-сяо тебе объяснит, что с ней делать, - она всучила растерявшейся Мейли подарок и теперь уже, больше не оглядываясь, двинулась по заветной дороге к Цзюдухэ.

Скорей бы, скорей! Может, Никанорычев караван ещё там – задержался, обнаружив её пропажу?.. Хотя вряд ли. Вряд ли принц позволит тратить время на её поиски – ещё найдут, не приведи боже… Ну и что? Пусть даже так, ладно. По крайней мере, в селении она сможет разведать дальнейший путь кораблей и следующую возможную стоянку. И разузнать, как до неё добраться.

- Слезь с арбы! – буркнул раздражённый хозяин, которому уже полдороги не давала покоя собственная неожиданная и странная сговорчивость – почто он волочёт за собой эту девку? или дома дел нет? – Волам и так тяжко.

Кира послушно слезла и вновь зашагала пешком. Пусть говорит, что угодно. И зыркает по-бармалейски. Его дело телячье – отыграть роль проводника до Цзюдухэ и сгинуть в своей унылой сказке. Более, от души надеялась его неблагодарная спутница, она его не увидит. А напоследок ещё и припечатает, чтоб знал хмырь болотный, что она о нём на самом деле думает и в какую цену оценивает!..

План был, безусловно, хорош. За неимением лучшего. Во всяком случаем, прозрачен и вдохновляющ. А ещё он питал радужные надежды: на скорую встречу с Никанорычем (мировой он всё-таки мужик!), с принцем, как это ни странно (то-то скиснет его смазливая рожа при виде недобитой шантажистки!), на возвращение в ставший привычным и уютным мир неспешного речного путешествия, в родную каморку на «Возке»… А главное, конечно, она вновь увидит его. Увидит, как обеспокоенный взгляд синих глаз остановится на ней с явным облегчением… Даже если беспокойство, его породившее, было вызвано всего-навсего профессиональной заботой начальника охраны…

Она так замечталась, что не заметила, как солнце перевалило за полдень, как поредел, а после и вовсе иссяк лес, замаячили среди холмов городские постройки, выгибаясь необычными, вычурными формами чёрночерепичных крыш. Только когда колёса арбы загрохотали по мощёной въездной дороге, она очнулась и… споткнулась о реальность, открыв рот и крутя головой по сторонам.

Сами улочки не сказать, чтобы были запружены народом, а вот на базарной площади, куда телега с тыквами вскоре пригрохотала, оказалась та ещё толчея. Хоть Кире, конечно, в своей прошлой жизни, приходилось видеть сборища и помноголюднее, за время мытарств по сказочным карликовым королевствам она успела привыкнуть к иным масштабам. Поэтому рынок в Цзюдухэ её ненадолго ослепил и оглушил, закружил в гомоне, грохоте кузнечных мастерских, нескончаемых выкриках торговцев, навязчивых запахах уличной еды.

- Где же река? – вопросила она своего проводника, немного оклемавшись. – В какой стороне?

Тот бросил на неё недоумевающе-презрительный взгляд и отвернулся к важному лысому сяньцу с рожей кирпичом. Проигнорировать сборщика рыночной таксы никак невозможно, напротив – требуется его всячески облизать и умаслить. Поэтому родитель многочисленных Лю, подобострастно улыбаясь и беспрестанно кланяясь, отсчитал чиновнику несколько мелких монет для городской казны и добавил сверху пузатую тыкву для личных нужд.

- Займись госпожой, раззява! – буркнул фермер своей нахлебнице, едва спровадил представителя местной власти, и поворотился к двум приценивающимся и важно при этом раздувающим щёки покупателям.

- Почём? – визгливо осведомилась «госпожа» с большой корзиной на локте: хоть и была она обряжена в синюю шёлковую юбку и цветные ленты, но вряд ли была госпожой, скорее кухаркой в знатном доме. – Чё молчишь-то? Чё ли немая?

- Подскажите, будьте любезны, - Кира доверительно склонилась к тётке, - в какой стороне река? По каким улицам можно спуститься к причалу?

Тётка отстранилась, возмущённо поджала губы и осмотрела продавщицу с опаской:

- Чужеземка что ль? Спряталась под шляпу – не разглядеть… На что тебе река? Вот скажу хозяину твоему, что к добропорядочным людям пристаёшь, вместо того, чтобы тыквы продавать!..

- Постойте!.. – вскинула брови Кира, но несостоявшаяся покупательница, негодующе взмахнув синим подолом, уже пошуршала прочь.

- Вы не могли бы… - ухватила Кира за рукав спешащего мимо мужичка с кулей на макушке, сосредоточенно, словно муравей, волочащего на спине огромную, гружёную капустой корзину.

Тот шарахнулся в сторону, бросив на неё полный ужаса взгляд, и скрылся в толпе.

- Да что за хрень! – Кира ногой пнула колесо арбы. – Эй, пацаны! – махнула она рукой кучке малолетних оборванцев. – Подите сюда, чё спрошу!

Но те с места не сдвинулись. Только глупо хихикали, переглядывались, корчили рожи, один даже высунул ей язык.

- Тыкву хотите?

Тыкву пацаны не хотели – тоже нашла чем соблазнить! А вот подразнить девку непривычного вида и ростом с оглоблю – отчего ж нет? Можно даже покидать в неё мелкими камешками и овечьими какашками – вон как забавно она уворачивается и злится, пунцовея, что твой рак в закипающей кастрюле!

На поверку, правда, мальчишки оказались жидковаты: завидев дубинку, припрятанную в арбе для всякого случаю и извлечённую оттуда рассвирепевшей девкой, они завизжали и дыхнули врассыпную.

«Невезуха, - подумала Кира, с грохотом скидывая палку под телегу. – Вот уж не ожидала, что мой замечательный план начнёт буксовать на начальном, казалось бы, самом несложном этапе… О! Это ещё кто? Не похожи на местных…»

Мимо арбы шествовали двое иноземцев в полосатых халатах и шароварах. Важно заткнув пальцы за широкие кушаки, они неспешно беседовали между собой, не забывая походя поглядывать на товары.

- Господа! – воскликнула Кира с надеждой, что эти окажутся более благожелательны к её несяньскому облику, не станут дивиться на неё, как на зверюшку в зоопарке, шарахаться, как от чумной, а ответят, наконец, на простейший вопрос: в какой стороне, ёжкин дрын, искать эту чёртову реку?! Тем более, сами они, уж наверняка, по ней-то в Цзюдухэ и приплыли из своих палестин…

- Эй-эй!! – отчаянно запрыгала торговка тыквами, наблюдая с ужасом, как полосатохалатые движутся мимо. – Стойте! стойте же! – фермер уставился на свою приживалку со столь свирепым выражением лица, что Кира осеклась: - Не желаете ли тыкву? Сладкая, как мёд, яркая, как благословенное солнце ваших родных земель, о добрые господа!

Отец Мейли одобряюще нахмурился.

Чужеземцы остановились, осмотрели воз с тыквами, девицу с косами, заплетёнными по сяньскому обычаю…

- Почём товар, хозяин? – осведомился один из них, по-прежнему не вынимая пальцы из-за кушака.

- Два цяня за меру, господин! – закачался в бесконечных поклонах продавец.

- Три шкуры дерёшь, уважаемый! – покупатель сплюнул и пощёлкал пальцами по оранжевому боку овоща. – Только я не про редиску твою, ха! Девка почём?

Хозяин перестал бить поклоны, покосился оценивающе на Киру, пожевал раздумчиво губами…

- Десять мешков риса, господин, и ещё цзинь на налог с прибыли…

- Или ты одурел, уважаемый? – возмутился полосатохалатый. – Или думаешь на простаков нарвался, которые цен не знают? Даю два мешка и цзинь – и довольно с тебя!

- Помилуй, господин! – ужаснулся фермер. – Что такое два мешка для моей большой семьи? Что такое два мешка за хорошую работницу, справную и крепкую девку? Она мешок в год съест, а десять наработает – я лишь свои потери прошу возместить и только!.. Но ради тебя, уважаемый, так и быть: пять мешков и ни кружкой меньше!

- Да вы что?!. – отмерла офонаревшая от таких торгов Кира и попятилась.

Пятилась она недолго, упёрлась спиной в чью-то припаркованную позади арбу.

- Не имеете права… Я вовсе этому козлу не принадлежу, чтоб у него меня… покупать!

На её протесты никто внимания не обратил. Договаривающиеся стороны ударили по рукам, сойдясь на трёх мешках с половиной и двух цзинях, и Кира, сообразив, что дело пахнет керосином, метнулась в сторону, затолкалась, забилась в густой, словно суп, толпе, ударяяся о локти, ящики, воловьи бока, пока… Пока её грубо не выдернули за шкирку назад, к знакомой тыквенной арбе, скрутили руки, обернув петлю вокруг шеи.

Стреноженная таким унизительным способом, полупридушенная, всё, что она могла теперь, это скрипеть зубами и покорно, на полусогнутых, семенить за ведущими её на верёвочке полосатохалатыми. А они, выбравшись из базарной сутолоки, двинулись по улочкам вниз, под уклон, туда, где осенний ветерок шевелил верёвочные снасти кораблей и плоскодонок, туда, куда так стремилась попасть Кира – к реке.