Кисельные берега

Глава 54

Барона Кира узнала сразу. О том, кем на самом деле является его спутница, догадалась. Ни на минуту не усомнившись, будто почуяв волчьим, острым, нерассуждающим чутьём – мимо только что прошла украденная у неё молодость.

Притягиваемая ею, словно магнитом, она бессознательно двинулась следом, лавируя между гостями и колоннами, обходя углы столов и вездесущих борзых, покинув своего собеседника на полуслове – недоумевающего и возмущённого её поведением…

- Кира! – как во сне. – Кира! Поздорову ли тебе?

Она повела головой:

- А, Медведь… Это она.

- Кто?

- Она это! – с отчаянием прошептала Кира. – Что же мне делать?

Ведьма беспокойно скользнула взглядом по толпе слева от неё… справа… Присела в реверансе, улыбнулась… Что-то сказала… Потупилась, как подобает, под изливаемыми на неё светскими комплиментами… Снова настороженно покосилась в сторону…

«Неспокойно синее море, - отметила Кира, облизнув пересохшие губы. – Небось, тоже меня чует. Вернее, отдаренную мне старость свою…»

Ещё один реверанс, и барон с женой чинно развернулись для отходного манёвра…

Влекомая ворованными у неё сущностями, будто стремясь воссоединиться с ними, Кира инстинктивно подалась вперёд и… наткнулась ищущим взглядом на взгляд чёрных глаз.

Лицо баронессы исказил непритворный ужас. Она вскрикнула и вскинула ладони к лицу, прикрывая глаза… А после медленно осела на пол в пышные юбки цвета крови.

- Баронессе дурно! – взревел Синяя Борода, рухнув рядом с женой и поддерживая её за плечи. – Разойдитесь, остолопы! Дайте же воздуха!

Любопытствующие попятились. Сначала те, кто пожиже духом – от гневного окрика известного бешеным нравом барона, потом и остальные… Эти уже – озадаченные и напуганные чем-то помимо ярости обеспокоенного мужа – отхлынули, словно прибой от скалы, от одиноких фигур посреди залы: мужчины, сверкающего по сторонам гневным взором, и той, что ещё несколько мгновений назад была его прелестной спутницей, красотой и статью затмевающей всех присутствующих дам.

Женщина глухо застонала, не отнимая рук от лица и согнулась пополам, будто от боли. А после медленно выпрямилась – ссутулившаяся и как-будто полинявшая… Тяжёлые чёрные локоны вдруг стали паклей невнятного цвета, а тонкие белые пальчики – красными, распухшими и корявыми.

Потрясённый переменами барон сжал её запястья и с усилием отвёл незнакомые безобразные лапы от некогда восхищавшего его лица…

- Что это? – хрипло вымолвил он, отшатнувшись. – Кто это? – заорал он, вскакивая на ноги. – Где моя жена?!

- Колдовство… - прошелестело по толпе гостей и слуг.

Кое-кто из дам, считающих себя весьма впечатлительными особами, посчитал необходимым лишиться чувств. Долго разлёживаться на лавках они, правда, не стали: во-первых, на фоне разворачивающихся событий мало кто обратил внимание на их убогий экзерсис, а, во-вторых, можно же было пропустить самое интересное! Тем более, что интересное только начиналось…

- Смотрите! Смотрите на неё! – орал кто-то рядом с Кирой, осатанело тыча в её сторону пальцем. - Это же кормилица принцессы! Это её СТАРАЯ кормилица!!

Кира растерянно захлопала глазами и завертела головой в глупой надежде, что данный пассаж бдительного доброхота относится к кому-то рядом.

«Нет, - дошла до неё тревожная мысль, - кормилица принцессы – это, пожалуй, всё ж таки я… Ну и что? Какого чёрта?»

Синяя Борода уставился на неё тяжёлым, ненавидящим взглядом и медленно потянул меч из ножен.

- Ведьма! – проклокотало у него в горле. – Так это ты ведьма? Ты забрала у баронессы красоту и присвоила себе?

«Святой Ежи Попелушко!» - Кира уставилась на свои руки, покрутила их перед глазами, всё ещё не веря в происходящее…

Горло стиснул спазм. Она даже чуть было не разрыдалась от нахлынувших эмоций, но намечающееся линчевание только что возращённого ей тела заставило отложить бурные проявления радости на попозже.

Кира лихорадочно завертела головой в поисках помощи, но никто останавливать бешеного барона, по всей видимости, не собирался. Иных выражений, кроме живой заинтересованности происходящим и заинтригованности разыгрываемым перед гостями представлением, она в калейдоскопе окружающих её лиц не увидела. «Да уж, - довольно щурились паны и сверкали жадными до зрелищ и скандалов глазками пани, - свадьба обещает стать запоминающейся!»

Синяя Борода, почуяв страх жертвы, двинулся к ней.

Кира попятилась.

Она отступала спиной вперёд и толпа с готовностью раздавалась, давая ей дорогу, провожая любопытными взглядами.

«Сколько я ещё буду так идти? Пока не вывалюсь в окно? Или… он всё-таки не даст мне такой возможности? Ой, мамочки…»

Двигаясь задним ходом, она внезапно впечаталась в кого-то и взвизгнула от неожиданности. Этот кто-то дёрнул её за предплечье, рывком задвинув себе за спину. За очень, кстати, знакомую спину…

Кира побледнела и задохнулась: между ней и её смертью стоял Медведь – прямой, спокойный и безоружный.

- Убери меч, Жиль де Бо, - сказал он примирительно. – Ты напугал девушку…

- А я её не пугаю, - процедил барон сквозь оскаленные зубы, - я собираюсь пустить кровь твоей ведьме! Тебе тоже, если не уберёшься с дороги!

- Он с ней заодно! Это её пособник! Кто-нибудь знает его? – забурлила толпа.

- Открой глаза, барон! – повысил голос Медведь, стараясь перекричать людской гомон. – Разве ты не узнаёшь ту, что называлась твоей женой, сейчас, в её истинном обличье? Ну! Взгляни на неё!

Барон заколебался, но всё же остановился и бросил неуверенный взгляд через плечо.

- Разве это не служанка твоя? А эта девица, - Медведь выдернул на мгновение из-за спины Киру, - не та, кою похитил ты с сельского праздника для своих нечестивых развлечений? Так кто у кого украл молодость и красоту? Кто ведьма?

Минутная работа мысли, соменение, узнавание – всё это было немедленно задавлено ужаснувшимся самолюбием: как?! тебя окрутила и женила на себе старая уродина-служанка?! Да над тобой теперь будут потешаться до конца дней твоих!

- Ты лжёшь, ублюдок! – заорал он и взмахнул мечом.

Сталь с грохотом и звоном врезалась в толстое серебро подноса, перехваченного у служки и в мгновение ока вскинутого Медведем над головой. Поднос прогнулся, но выдержал. Выдержал и Медведь – от страшного усилия у него на шее вздулись вены. Зарычав от напряжения, он отжал парированный удар и резким движением опрокинул меч вместе с его хозяином на накрытый стол. Загремела посуда, посыпались, подпрыгивая, яблоки, печёный поросёнок, проделав головокружительный кульбит, шлёпнулся на пол и стремительно заскользил по гладким каменным плитам, заложил вираж и остановился, наконец, у чьих-то ног в парчовых туфлях с алмазными пряжками.

- Друзья мои, что-то случилось? – осведомился принц, отодвигая драгоценный башмак от поросёнкова рыла.

- Ваше высочество, - выступил из толпы гостей какой-то вальяжный хмырь, - разрешите всемилостивейше доложить. Дело в том…

- Кира! – подпрыгнула за плечом у принца Пепелюшка. – Ты расколдовалась! Как здорово! – она подбежала к подруге и, схватив за руки, осмотрела с ног до головы восторженным взором, как ребёнок свежеперекрашенную игрушку. – Как славно! Как миленько! Платье немного мрачновато, правда… Как же это у тебя получилось?

- Дело в том, ваше высочество… - хором начали хмырь, Синяя Борода и Медведь.

Но тут же замолчали, злобно уставившись друг на друга.

Принц выразительно нахмурился и заложил большие пальцы рук за шитый золотом пояс.

- Дело в том, о мой принц, - прощебетала Пепелюшка, - что когда мы с Кирочкой имели удовольствие гостить в замке великодушного барона, его злая служанка обманула мою бедную подругу, обменяв свою старость на её молодость. С её стороны это было, наверное, не очень… м-м… благородно, ведь правда? Поэтому, должно быть, раскаявшись, она посчитала правильным вернуть то, что забрала сгоряча… Ой, так вот же она! – и принцева молодая жена ткнула пальчиком в скорчившуюся на полу фигуру.

Принц посмотрел на Пепелюшку с немым обожанием. А взгляды присутствующих устремились на Киру, из любопытных и кровожадных ставшие сочувствующими и ласковыми.

«Бедная девочка! – зазвучало ренфреном. – Что пришлось пережить!»

- Какой ужас! – высказался наследник престола. – Как показательно, что подобное колдовское беззаконие произошло не в наших богоспасаемых землях. У нас-то точно подобное невозможно!

Гости загудели на все лады, выражая полное и абсолютное верноподданническое согласие с только что озвученным постулатом.

Сопровождаемый шлейфом одобрения, принц проследовал к ярко-красному пятну роскошного платья, растекшегося по серому камню пола. Остановился поодаль, будто боясь замочить в нём носки туфель:

- Что ж ты не смотришь честным людям в глава, старая хрычовка? – осведомился он.

Служанка подняла на него жёлтое измождённое лицо, сочащееся ненавистью и страхом:

- Разве, - вымолвила она надтреснутым, ломким голосом, и зал замер в испуганном оцепенении, - разве жертва обязана смотреть в глаза палачам?

Принц задумчиво склонил голову набок, разглядывая ведьму, словно студент-медик лягушку перед препарированием.

- Значит, ты знаешь, что за наказание тебя ждёт?

- Огнём, ваше высочество, - деловито доложил возникший за плечом принца вальяжный хмырь. – Или калёным железом… На ваше высочайшее усмотрение!

Заложив руки за спину, принц сделал кружок вокруг ведьмы, размышляя, должно быть, над выбором.

- Сегодня праздник, - изрёк он, приняв решение. – Счастливейший день в моей жизни и судьбе нашего королевства! Поэтому все должны сегодня что?..

Гости подобострастно подались вперёд, вытянув шеи – что?

- Веселиться? – осторожно отважился предположить хмырь.

Принц одобрительно хлопнул приближённого по спине, да так, что тот присел и икнул.

- Именно! Веселиться и танцевать! Пусть она, - кивнул головой в сторону ведьмы наследник престола, - станцует для нас. Ты понял меня, пан Мелоч? – он весело подмигнул хмырю и схватил за руку Пепелюшку. – Идём, дорогая Габриэлла, этого нельзя пропустить! И друзей своих зови, - великодушно снизошёл он, милостиво улыбнувшись Кире и Медведю.

Подлезший им своевременно под руку Никанорыч, тоже попал в обойму, и был, благодаря своей расторопности, вновь обласкан и усажен на почётное место подле принцессы. Важный и гордый оказанными ему почестями, купец сидел, раздувшись в своих соболях, как бычья лягушка – того и гляди лопнет.

- Порфирий Никанорыч, - подмигнула ему Кира, которую распирало от радостного возбуждения, - выдохни уже, не стоит так напыживаться, право слово! Жахнет апоплексический удар от сознания собственной важности – оно тебе надо?

- Цыть, вежехвостка! – отозвался купец. – Молоко ещё на губах не обсохло, чтоба над почтенными людьми куражиться!

- Боже, - притворно вздохнула «вежехвостка», - какие перемены в отношении: давеча ещё «милостивой государыней» величал, а нонеча вона как…

- Тады, - наставительно пояснил Никанорыч, - было другое, а ныне – другое.

Кира рассмеялась весело, легко, чисто – ах, как хорошо! Ах, как хочется обнять весь мир! Она порывисто припала к соболиному боку Никанорыча и чмокнула его в багровую щёку.

- До чего ж ты славный дядька, Порфирий Никанорыч! Лучший на свете! Хотя, надо признать, трусоват и тщеславен безмерно! Но – кто без греха…

Никанорыч сначала прифигел от столь бурного выражения чувств со стороны расколдованной девицы, потом махнул рукой и ухмыльнулся в бороду.

- Спа-си-бо! – прошептала она улыбающимися губами Медведю, через стол. – За то, что вступился. Если бы не ты, схоронили бы меня сегодня на королевское социальное пособие для неимущих…

- А мне где ж спасибо? – возмутился купец. – Если бы не я, вас обоих – и тебя, свистелка, и этого кметя княжьего – схоронили бы! Это ж я подсуетился, привёл их высочества на выручку!

Кира с неохотой отвела взгляд от улыбнувшегося ей Медведя и посмотрела на своего второго спасителя:

- Ну спасибо и тебе, Порфирий Никанорыч.

- Из голой спасибы шубы не сошьёшь, - насупился деловой человек.

- А из чего сошьёшь? Из торгового прожекта твоего? Про аудиенцию у короля намекаешь что ли? Помню-помню… Только вот что, Никанорыч: ты человек деловой, но и я выгоду свою упускать не намерена, имей в виду. Поэтому давай договариваться: что мне с того обломится?

- Ох, - покачал головой купец с удивлением, - сквалыжница ты, девка, оказывается…

- От сквалыжника слышу! – парировала Кира, чувствуя, как занимается внутри весёлый деловой азарт. – Отслюнявишь мне со своего прожекта, коли выгорит, тридцать процентов. Лады?

- Чиво? – не понял купец.

- Треть прибыли.

- Чиво?! – понял купец. – Либо ополоумела ты? Либо я ослышался? Да ведаешь ли ты, соплезвонка…

- Баронесса де Бо, - зычно возгласил церемониймейстер, перекрывая праздничный гул пиршественного зала, - она же Агас Лаги, ведьма, дважды осуждённая святой инквизицией за колдовство богопротивное и дважды бежавшая из-под стражи таинственным образом, пред светлыми очами ваших высочеств и высокородных гостей Колбасковского замка плясать желает!..

Возгласив сие, уполномоченное лицо лихо грянуло церемониальной палкой о коменный пол и грациозно повело вытянутой рукой в сторону входящей в зал процессии. Голоса стихли. Все устремили взоры в указанном направлении…

Ведьма шла, понурясь, руки её были связаны за спиной, юбки багрового платья обкромсамы грубо и неровно, чуть ниже колен. Пегие жидкие волосы, выбившись из некогда великолепной причёски, свисали неопрятными прядями на лицо. Сопровождающий её конвой подпихивал разоблачённую злодейку в спину острыми копьями, если ему вдруг начинало казаться, что та замешкалась.

Чуть впереди арестованной вышагивал палач в маске. Один из его подручных нёс тяжёлый короб на вытянутых руках – торжественно и с достоинством. Двое других – жаровню с мерцающими угольями.

Пиршественная зала выдохнула и зашепталась. Кто-то привстал с места, чтобы лучше видеть, кто-то торопливо огибал закрывающую обзор колонну – все были одинаково возбуждены предстоящим.

Кира нахмурилась: ей было неприятно вновь видеть ту, с кем против своей воли она так долго была связана на уровне слияния сущностей.

«Что здесь готовится?» - она покосилась на новобрачных.

Принц что-то самозабвенно нашёптывал на ухо невесте, та краснела, хихикала и, казалось, не замечала ничего вокруг.

Медведь, прослушав объявление о прибытии ведьмы, лишь на несколько секунд обернулся, окинув взглядом происходящее, и вновь уставился в свой кубок с вином, который до сих пор так и не пригубил.

- Что происходит? – спросила Кира у Никанорыча, не отрывая взгляда от наводящей жуть процессии.

Купец пожевал губами, огладил бороду и невнятно качнул головой.

Между тем, в центре зала приготовления шли своим чередом: жаровню установили на треноге, колдунью усадили на стул с высокой спинкой, с загадочного короба сняли чехол… Главный палач собственноручно извлёк из него тяжёлое, металлически брякнувшее нечто, продемонстрировал его, словно цирковой факир, сладострастно выдохновшему залу, и установил на угли. Заботливо подгрёб жар изящной кочергой с резной деревянной ручкой.

Ведьма вскинула голову и низко, страшно, утробно замычала – рот ей надёжно и предусмотрительно заткнули кляпом.

- Её что, - сглотнула Кира, начав, наконец, догадываться, - собираются пытать? – она подёргала Никанорыча за рукав. – Прямо здесь?

Купец недовольно хмыкнул и сделал вид, что закашлялся. Потом сердито поджал губы: мол, не наше дело чужие забавы при чужом дворе хулить.

Железяки, укутанные в угли, раскалились быстро. И когда огненная кровь металла засветилась сквозь его грубую чёрную кожу, палач подцепил кочергой один из загадочных предметов, поднял в воздух, отрабатывая на публику, и опустил рядом с босой ведьминой ногой. Теперь уже по рыжим светящимся контурам и Кире стало ясно какого рода пляска ожидает сейчас собравшихся зрителей: предмет оказался раскалённым башмаком.