Кисельные берега

Глава 21

* * *

Костерок, сооружённый вслепую и на скорую руку добычливым недоросликом, почти прогорел. Сам костровой давно сомлел и сопел поблизости, закутавшись в свою безразмерную куртку. Спину он грел о тёплый медвежий бок, у живота свернулся клубком Сырник – поэтому спалось неприхотливому ребёнку, привыкшему за свою короткую жизнь к всевозможным лишениям, безмятежно и сладко.

А вот Кире не спалось: раздражало отсутствие крыши над головой, донимали и пугали звуки леса, мучил холод, комары и неуют походных условий – никогда она не любила и не понимала этих ночёвок на природе!

Но более всего её терзало разочарование от упущенных возможностей. Она вновь и вновь пережёвывала в мыслях встречу с Бригиттой, пытаясь понять: были у неё шансы вырваться из карусели сказок на твёрдую почву знакомого мира или… Или проклятая колдунья намеренно глумится над ней? И ждать освобождения от неё не имеет смысла? Но почему? Зачем ей всё это? Что она от Киры хочет? Какой цели добивается? Да и хочет ли чего – тоже вопрос… Может, так, от вредности или… из спортивного интереса…

Девушка потянулась к мерцающим углям, подбросила в них пару коряжек. И тут же закопалась обратно в теплый медвежий мех – только в нём и можно было по-настоящему согреться. Она покосилась на свою грелку: Медведь возлежал в позе сфинкса, предоставив спутникам свои бока, и рассеянно глядел в огонь жёлтыми звериными глазами.

- Не спится? – спросил он, слегка скосив на Киру глаз. – Переживаешь из-за своего заветного желания?

- Переживаю, - честно призналась бывшая немая. – И пытаюсь понять: как я в этом дерьме оказалась и какому дьяволу душу заложить, чтоб оттуда выбраться…

- Нуууу… - Медведь покачал большой головой. – Душу не надо… Как без души-то? Даже если дома…

- Да пёс с ней! – зло процедила раздосадованная девица. – На что мне этот рудемент? Чтобы маяться, сомневаться, мучаться и страдать? Уж обойдусь как-нибудь без этих функций!

- А любить? А радоваться? – воскликнул Медведь. – Без этого тоже обойдёшься?

- Ха! Чему радоваться? Новой шмотке? Любить СПА и шоколадные обёртывания? Эти эмоции воспринимаются через чувственность и транслируются сразу в мозг. Нечего мне тут свистеть насчёт какого-то эфемерного посредника, с которым все так неоправданно носятся!

- Кто такой СПА? – заинтересовался собеседник. – Твой жених?

Кира фыркнула:

- Нет у меня жениха.

- Значит, - рассудил Медведь, - твоя любовь ещё впереди. Не отказывайся от неё так опрометчиво. Даже если сейчас тебе кажется, что оказаться дома – предел мечтаний, не торопись приносить ради этого необдуманных жертв.

- Нет! Ну вы только посмотрите на этого умника! – взвилась Кира, резко села и передвинулась ближе к костру. – Откуда тебе, медведю, знать что бы то ни было о любви?

Зверь пожевал челюстью, помолчал немного:

- Ты права. Я ничего не знаю о любви. Но… я видел проявление этого чувства в других, и… оно прекрасно!

- В других медведях? – съязвила собеседница и… осеклась. – А ты, кстати, о чём просил эту чёртову ведьму? Тебя ведь она тоже послала, если я правильно поняла?

- О нет, что ты! Не говори так! – вытаращил глаза Медведь. – Никто меня не послал, напротив: госпожа фея облагодетельствовала, как смогла! На большее стыдно и рассчитывать! Ведь по их – фейской, я имею в виду - корпоративной этике одна ворожея обычно не суёт нос в ворожбу другой. И в результаты этой ворожбы…

- Ты, видимо, - Кира пристально вгляделась в косматую морду, освещённую красноватыми отблесками костра, - и есть сей результат?..

Медведь насупился.

- Колись давай! – понукнула дознавательница. – Чего уж теперь… - она подбросила в костерок ещё немного собранного Спальчиком сушняка, тот вспыхнул, затрещал, сыпанув фейерверком искр.

«Красиво… - мелькнула тоскливая мысль. – Почти как файершоу у Рената на днюхе… Господи, как же хочется обратно, в нормальную жизнь!»

Но вокруг, на её беду, царила жизнь ненормальная. Сказочная. Она оглядела дремучий ночной лес, обступивший поляну, вздохнула и с неприязнью остановила взор на говорящем медведе.

- Ты случайно… - она хмыкнула недоумённо, сама не веря в то, что всерьёз произносит сейчас подобную ересь, - случайно не принц заколдованный?

Зверь поднял на неё несчастные глаза.

- Что? – воскликнула Кира и расхохоталась. – Нет, правда? Так и есть? Везёт, блин, мне на принцев недоделанных!

- Да не принц я! – поспешил откреститься Медведь. – Хотя со второй частью предположения ты не ошиблась, девица… Я в самом деле заколдован. Осуждён на обличье звериное с человеческим самосознанием.

- Жесть! – согласилась девица. – Сочувствую тебе, бро… Как же это случилось?

Собеседник подумал, помялся, сомневаясь в необходимости ночных откровений с малознакомой беглой коровницей, и… видимо надумал. Видимо, беда его, утаиваемая ото всех и от каждого долгое время, требовала исповеди. Говорят, будто откровенный разговор может принести на краткий миг, в процессе, иллюзию облегчения…

В смятении он завозился на месте, рискуя разбудить Спальчика. Но тому – хоть бы хны, он и ухом не повёл. Ухом повёл Сырник, глянул на полуночников сонным глазом и снова уронил голову на щёку недорослика.

Убедившись, что никого особо не обеспокоил, Медведь осторожно вытянул лапы, положил на них морду и заговорил вполголоса:

- Я служил десятником в дозоре ночной стражи города э-э-э… Впрочем, неважно какого города. Всё равно это далеко отсюда, на северо-восток… Чудесный город – краше его нет на всём белом свете! Я до сих пор люблю его, хоть и сделал он меня несчастным изгоем… Его белокаменные стены, мощёные дубовыми плашками улицы, расписные терема и просторные площади не имеют равных во всей северной земле! Его девы прекрасны, юноши статны и храбры, а какую капусту квасили в харчевне «Тридорожье»!.. Уж не знаю, по-прежнему ли она там так же хороша, как и…

Кира зевнула:

- Давай свернём слегка лирическое вступление, окей? Ближе к телу…

- Что? А… Да, конечно. Я постараюсь… Однажды в наш город прибыло торговое посольство с востока, из-за Сумеречных гор. Князя на тот момент не оказалось на месте, промышлял он в полюдье, пришлось послам задержаться. На беду.

- Почему на беду?

- У нашего посадника, - вздохнул Медведь, - мужа в общем-то разумного, сын имеется единственный – такой лихой, что оторви да выбрось. Всю-то молодость он кутил да бражничал, баламутствовал, девок обижал да мирян цеплял. Порой, бывало, цеплял весьма чувствительно – до смертоубийства доходило. А всё одно – сухим из воды выбирался. Батюшка завсегда подсуетится: кому подмажет, кого замаслит – оно и пронесло вдругорядь, а после и забылось…

И в тот злополучный день он с молодцами своими разудалую гульбу затеял на Пригорье. А как упились до нужного порядка да раззадорились на медовых дрожжах, так и понесло их по городу бесчинствовать. Нагрянули и в «Тридорожье», где посольство обреталось и столовалось. И давай в трактирном зале шуметь да молодеческой удалью похваляться: столы переломали, занавеси подпалили, гостей разогнали, хозяина – почтенного и уважаемого человека – до гола раздели, в перьях изваляли. Забавлялись так…

Но боле всего досталось тем иноземцам из-за Сумеречных гор: одному пятки подпалили, чтоб, падла, не гыркотел по-непонятному, а быстрее по-нашему учился; второму морду начистили; а третьего вовсе прибили невзначай. Сами того даже не заметили…

- Что ж, - прокомментировала Кира, скучая: долгие разглагольствования на темы, не касающиеся её персоны, быстро начинали тяготить, - веселуха и в самом деле пёрла… Ты там каким боком затесался?

- Я в ту ночь в дозоре был… - рассказчик судорожно сглотнул и перевёл дыхание – видно, воспоминая эти давались ему непросто. – Поздновато оказались с ребятами у «Тридорожья»… Гуляк, правда осадили, как смогли. Мужика того, что они поджаривали, отбили… и другого, с побитой мордой… Их к лекарю свезли. А утром – я с докладом к сотнику: так, мол, и так, дело пахнет керосином – всё ж таки послы, не хрен собачий. Он репу почесал, грамотку мою докладную за кушак заткнул – и к посаднику прямиком. А от него привёз мне распоряжение: заткнуться и забыть. Вроде как не было в «Тридорожье» ни сына его лиходея, ни дружкой евоных. Мол, разбойный то был налёт. А с послами о том он договорится, опознают в случае чего кого надо…

- И ты заткнулся и забыл?

- А что мне было делать? – Медведь нервно облизнул нос. – Против лома переть? Поперёк сердца мне встал тот приказ, покой я потерял – совесть заедала, ведь осудят невиновных, а этот гусь опять будет в шоколаде… А тут князь воротился. И меня призвал. Честности потребовал. Мол, дошла до него народная молва, что совсем не так всё было, как посадник представить пытается. Возликовал я с дура ума – вот она, вишь, справедливость-то в лице князя явилась – и рассказал всё, отвёл душу! Только ничего не поменялось после того: осудили пару бродяг, с личностями которых послы вполне согласились, а посадникова сынка со товарищи отправили в воинский поход до сермягов - порастрясти удаль молодецкую. А как вернулись герои с добычей и славой, встречал их весь город с превеликими почестями…

- Ух ты! – рассеянно отозвалась слушательница. – Прикольно…

- А ко мне в стражницкую сам посадник заявился – мужик здоровущий, грозный, борода лопатой – сграбастал за грудки и прорычал в морду: за твоё, говорит, ослушание, накажу тебя, сукина сына, так, что никому опосля неповадно будет посадниковой воле поперёк идти…

Голос бывшего стражника дрогнул. Он умолк надолго, задумался.

Молчала и Кира, воткнувшись подбородком в колени и глядя в костёр остановившимся взором. Она думала о своих бедах. Чужие её не особо трогали. Да так задумалась, что аж придремала… Поэтому вздрогнула и недовольно повела плечами, когда хрипловатый бас зазвучал вновь:

- Наутро встретил я на базарной площади чёрную старуху. Принялась она клянчить дребезжащим голосом подаяние, и, пока я замешкался, кошель развязывая, накинула мне на плечи медвежью шкуру. В глазах у меня помутилось, упал я на четвереньки, взревел по-звериному… Народ вокруг шарахнулся, заголосил, а как очнулся – погнал меня, ставшего медведем, камнями да дрекольём за ворота. Насилу живым ушёл…

- Выходит, за правду пострадал ты, дуралей? Кто ж тебя за язык тянул, скажи? Или рассчитывал, что князь заступится? Думал, небось, оценит? А после приблизит, зачтёт сослуженную ему службу?

- При чём здесь…? – удивился Медведь. – Не думал я об этом! Только одного тогда желал: чтобы истинные виновные были наказаны, а князь не одурачен и…

- Да ладно! – Кира расплылась во всё понимающей, глумливой усмешке. – Ври больше! Все, всегда и во всём ищут своей выгоды! А ты прям один такой на свете бескорыстный правдолюб! И правдоруб… Ни в жисть не поверю!!

- О, девица! – огорчился правдолюб. – Зачем ты так? Разве я давал повод усомниться в своей честности?

Кира, кривляясь, всплеснула руками:

- А пафоса-то, бог мой! – она сложила пальцы в замок и потянулась. – Давал повод – не давал повод… Мне повод, знаешь ли, не нужен. Я и так тебя насквозь вижу. Знаешь, сколько таких перевидала, которые честные глаза умеют таращить? Вагон и маленькую тележку! И вообще: давай уже свернём тему, ладно? Не будем развивать. У меня, признаюсь откровенно, никогда не хватало терпения выслушивать приторно-ханжеские разглагольствования обиженных – бесят!

Медведь недоумённо покачал головой.

- Скажи лучше: той колдуньей, что посадник подослал, не Бригитта часом была?

- Нет, что ты! Совершенно другая: одна из тех сволочных, алчных и беспринципных особ, что за деньги готовы выполнить любой заказ нанимателя – не разбираясь в причинах и следствиях!

- Ну, прям уж сволочных… - пожала плечами менеджер по продвижению. – Просто бизнес – ничего личного…

- …А Бригитта, я слышал, не такая. Она, конечно, тоже не брезгует подряжаться за золото, но в заказах более разборчива и никогда не возьмётся за…

- Чёрт! – Кира подскочила, как ошпаренная. – Так вот же он – ответ!! Вот почему она меня в этот дурдом засунула, вот почему издевается и отказывается возвращать обратно! Меня ей тоже заказали!.. Боже, как же просто… Как просто ларчик открывается-то… Теперь вопрос в другом – кто заказчик? – девушка лихорадочно потёрла плечи через грубую холстину рубахи. – Ты не знаешь?

- Я? – удивился Медведь.

- … Хотя чего тут думать? Ответ, как ни крути, очевиден! – она возбуждённо забегала по поляне. – Cui prodest? Кому выгодно? А, друг мой мохнатый? Кому нужно было убрать меня как можно дальше с глаз долой и при этом ещё примерно наказать? Кому я мешала?

- Кому? – тупо осведомился заколдованный стражник.

- Да ему – Ренатику! Чтоб в аду гореть мерзавцу! Ну ничего-ничего… Наконец-то всё проснилось… Теперь я, по крайней мере, знаю все причины и следствия и знаю, - она воздела нервно дрожащий палец, - кого я душевно отблагодарю, когда вернусь из этого цирка!..

- Вернёшься? Как? – осведомился Медведь. – Бригитта оставила рецепт?

Кира задумалась.

Костряные всполохи и блики делали мрачную неподвижность её лица почти зловещей.

- Надо подумать…

- Ну думай, думай… - проворчал собеседник, укладывая голову на лапы и прижмуривая глаза. – Рад, что моя трагическая история оказалась тебе не совсем бесполезной, и ты не зря потратила время, выслушивая мои приторно-ханжеские откровения…

Занятая лихорадочными попытками вспомнить подробности знакового дня бабушкиной свадьбы, Кира не обратила внимания на обиду в голосе визави. Да и что он, собственно, говорил – она даже не слушала.

- Что же там было? О чём эта ведьма тогда болтала? Вот, блин… Как сложно! Знать бы тогда, что содержание этого трёпа мне когда-нибудь понадобится…

Она ещё долго сидела у костра, тужась припомнить слова и фразы, не в силах расстаться со вспыхнувшей вдруг надеждой; таращила глаза в костёр, поглощённая перемусоливанием обстоятельств открывшегося предательства бывшего любовника; с упоением примеривала на него всевозможные способы мести, представляя их на все лады и наслаждаясь воображаемыми картинами справедливого возмездия.

Забытый Медведь давно спал, когда и Киру, наконец, свалила дневная рабочая усталость, которой даже её возбуждённое состояние не в силах было сопротивляться вечно. Она подползла к зверю, привалилась спиной к его горячему боку и, продолжая посылать Ренату прочувствованные проклятия, отрубилась…

--------------------------------------------------------

Ей показалось, что проснулась она тут же, будто только задремать успела… Но нет: на поляне серел рассвет, начинали сонно и редко перекликаться птицы. Под боком возился Медведь, пытаясь, извернувшись, выскользнуть из объятий обложивших его человеков, не потревожив их сон. Впрочем, потревожить детский сон Спальчика было, видимо, достаточно трудноосуществимо. А Кира приподняла голову и с трудом разлепила тяжёлые веки.

- Ты куда? – просипела она и задрожала от утренней свежести, лишившись обогрева.

- Мне пора, - проговорил обогрев, почёсываясь и потягиваясь. – Думаю, отсюда наши пути должны разойтись…

Девушка с трудом села, растирая затёкшее плечо.

- Вот ещё… - она широко, со стоном зевнула. – Что за блажь?

Даже спросонья, дрожащая и невыспавшаяся, Кира оставалась Кирой: в её меркантильной голове мгновенно взвыла тревожная сирена:

«Уходит? Как это некстати! Я сейчас по милости вредной старушенции окажусь в непонятно какой сказке и… если это опасная сказка? С чудищами и вурдалаками? Мощный, сильный зверюга в нашей шапито-компании ваще никак не лишний!»

- Подожди, Медведь! – она резво вскочила на ноги. – Какие дороги? Не понимаю… Зачем тебе уходить?

Медведь отвернулся от неё и принялся независимо и сосредоточенно пялиться на ближайшую сосну:

- Я рассказал тебе, девица, ночью более, чем следовало. Был не сдержан, прошу простить. И хотя услышанное оказалось тебе не больно-то интересно, из моего рассказа можно было понять…

- Тю! Зверь, ты обиделся никак?

- … Можно было понять, что более всего на свете я жажду вернуться в свой родной город, к прежней жизни (здесь тебе меня не сложно понять, не правда ли?). Поэтому я должен идти – странствовать в поисках возможностей для снятия заклятия по тому рецепту, что милостиво приготовила для меня госпожа фея… Она сказала – и эти слова моя единственная надежда теперь – что… не даёт безнадёжных рекомендаций. Хотя…

Он покачал головой и зашагал в сторону леса.

- Постой! – Кира, спотыкаясь, посеменила следом. – Ладно, предположим, тебе действительно надо идти. Но с чего ты решил, что дороги наши расходятся? У меня, например, на данный момент вообще нет никакой дороги… Можно я пойду по твоей?

Медведь неопределённо мотнул головой.

- Отлично! Вот и славно! – она обернулась через плечо на спящих мальчика и собаку. Позвать? А вдруг зверюга воспротивится? Он и её-то в компанию не звал, сама навязалась, а если ещё и эти спиногрызы присоединятся… Взбрыкнёт ещё и вовсе смоется! Нет уж, обойдутся. – А… что за рецепт у тебя? – осведомилась она, вложив в интонацию максимум заинтересованности.

Потому что, как учат современные гуру от бизнес-психологии, хочешь вызвать у собеседника симпатию – интересуйся им.

- Просто любопытно – на что же Бригитта расщедрилась? Мне кажется, ты не особенно вдохновился, когда его увидел. Что-нибудь омерзительное? Типа съесть живую жабу на перекрёстке трёх дорог в полнолуние и… трижды плюнув, укусить себя за пятку? – она хихикнула. – Или, скажем, жениться на медведице? Кстати, да! Скажи мне, как у тебя с этим, ну… К кому тебя сейчас влечёт – к самкам твоего нынешнего вида или прежнего? Знаешь, этот вопрос меня всегда интересовал! Вот, к примеру, читаешь в сказке, как кого-то превратили в животное и невольно думаешь: а как…

- Послушай! – Медведь так резко остановился, что волочащаяся позади болтливая сопровождающая врезалась в его меховой зад. – Мне больше нравилось, когда ты была немой, девица. Тогда ты вызывала сочувствие и давала возможность заблуждаться относительно твоих душевных качеств.

- Вона как… - удивилась подобной отповеди девица и… промолчала, хотя насмешливые слова сами рвались с языка.

Она, конечно, могла бы ответить – ну ещё бы! Но… с чем она тогда останется в этом чёртовом лесу? Наедине со своим сарказмом? Недавний опыт научил её держать язык за зубами. Поэтому развивать зацепившую её тему своих душевных качеств она не стала. Повисло молчание…

Надо, надо о чём-то говорить! Непременно! Надо умаслить эту зверюгу, чтоб не сбежала! О чём же? А!

- Прости, - пропыхтела она через некоторое время, поспешая за Медведем и путаясь длинной юбкой в траве, - это я пыталась пошутить. Чтоб обстановку разрядить… Но, видно, достигла обратного эффекта…

Медведь не ответил.

- Мне, правда, хочется узнать… - она споткнулась, - каким образом ты можешь расколдоваться… Вдруг я чем-то могу быть полезна в этом непростом деле, а?

- Вот это уж вряд ли, - отозвался зверь не оборачиваясь. – Ты точно не можешь… А противоядие, девица, классическое. Могла бы и сама догадаться…

- Да? Ну я как бы… не сильна, знаешь ли… в расколдущенских заклятиях…

- Поцелуй истинной любви.

- О! Ну конечно! - хлопнула себя по лбу Кира и сбилась с ритма суетливого поспешания за впередиидущим. Пришлось подхватывать юбки и догонять. – Действительно, могла бы догадаться! И… где же ты намерен эту истинную любовь искать? В смысле… среди людей или… зверей? То есть – прости-прости-прости! – я хотела сказать: почему ты так решительно отвергаешь мою помощь? А я могу помочь! Хочешь поцелую тебя?

Медведь остановился и сел. Кира вновь неуклюже в него впечаталась. Отплевавшись от шерсти и восстановив равновесие, попыталась заглянуть зверю в глаза: в них она не увидела ни обиды, ни раздражения… Может, только немного спокойной снисходительности…

- Ты любишь меня всем сердцем? – спросил он.

- Я? – растерялась Кира. – В смысле?

- Ты считаешь, волшебство сработает, потому что ты любишь меня всем сердцем?

- А… это обязательно?

- Это обязательно, - устало подтвердил Медведь. – Госпожа фея сказала: поцелуй истинной любви. Не думаю, что это можно трактовать как-то двояко. Кроме того… - он замялся, - ты предлагаешь поцеловать плюшевого зверя, девица, забывая, должно быть, при этом, что на самом деле я человек. И мужчина.

- И? – захлопала глазами девица.

- Что непонятного? Ты предлагаешь поцеловать мужчину, который не является тебе ни мужем, ни даже женихом?

Кира издала невнятный звук и резко нагнулась, принявшись сосредоточенно отдирать колючки с подола.

- Ты, видно, в своём благородном порыве, желая помочь, забылась, и мой долг, как благородного… человека… соблюсти твою честь.

- Ёжки-матрёшки, - пробубнила греховодница себе в подол. – С ума сойти…

- Что? – переспросил Медведь.

Кира выпрямилась с красным от сдерживаемого смеха лицом.

- Первый раз, говорю, встречаю медве… мужчину, который стремится соблюсти мою честь! Обычно эти кобели всегда стремились к прямо противоположному…

- Кто?

- Кобели, сеньор Дон Кихот! Кто же ещё? Все мужики кобели – разве ты не в курсе? А должен, по идее, быть, господин ночной стражник! Или опять ханжествуешь? Сам, небось, по девкам да по молодайкам бегал в этом своём распрекрасном городе с лучшей в мире квашеной капустой, а передо мной теперь тут в позу становишься? На кой чёрт, скажи пожалуйста? Думаешь, я вас не знаю? Все одним миром мазаны! И любовь эту свою «истинную» найдёшь, оженишься в припадке умопомрачения, да и начнёшь налево ходить, как все!

- Все? С чего ты всё это взяла?

- С чего? С того! Знаю просто – и всё!

Медведь хмыкнул, медленно встал и отряхнулся, обдав буйную девку облаком пыли и лесной шелухи. Она зажмурилась и чихнула.

- Ты, как я погляжу, - сказал заколдованный стражник спокойно, - много всего «просто знаешь» девица. С такими знаниями вполне можно путешествовать в одиночку.

Кира разозлилась:

- Чёртов дурак! Ну и катись! Не очень-то и хотелось в компанию к зануде!

Медведь отвернулся от неё и вальяжно покосолапил своей дорогой. Прежде, чем скрыться за поворотом тропинки, он обернулся:

- И ещё, - буркнул он на прощание, - прошу сердечно, сделай единственное исключение из своего огульного списка и вычеркни оттуда хотя бы меня. Я – не кобель. Я Медведь. Это разные вещи…