Кисельные берега

Глава 31

Пепелюшка пропала.

Вернувшись с аудиенции, которой удостоил деревенскую девку господин барон, Кира сначала недоумённо осмотрела, а затем испуганно обшарила и большую комнату, и крохотную каморку прислуги – безрезультатно. Девчонка как сквозь землю провалилась.

- Да что же это такое… - простонала незадачливая дуэнья, бессильно опускаясь на кровать. – Что могло произойти в моё отсутствие?

Кто-то из прислуги обнаружил зайца, без приглашения проникшего в замок, и увёл для выяснения? Или она сама смылась, пока… Кстати, а запирала ли горгона замок после того, как повела меня на завтрак? Возможно, что и нет… Зачем ей запирать пустую комнату? Хм… не припомню… Если дверь осталась открытой, и Пепелюшка этим воспользовалась…

Хорошо бы, если так. И хорошо, если бы ей удалось выбраться за стены замка. Хотя, зная эту дурочку, трудно предположить в ней настолько продолжительную целеустремлённость мышления, коей достало бы на длительную, многоходовочную, осторожную манипуляцию с побегом. Если даже ей и удалось смыться из спальни, то вряд ли она ушла дальше кухни, где её всенепременно привлёк аромат жарящихся котлет; или дальше первой встречной служанки, с которой непременно потребовалось обсудить множество занимательных вещей; или портретной галереи на лестнице – как вариант; или милейшей лошадки на замковом дворе… Да мало ли препятствий на пути, заставляющих позабыть о необходимости поспешного бегства!

Впрочем… Она ведь понятия не имеет об этой необходимости!

Кира воткнулась локтями в колени и сжала пальцами виски: что же с ней будет теперь, о боже… Почему, ну почему я не напугала её как следует, не сказала, пусть не полную, но правду! Может, страх придал бы ей боле сознательности и расторопности? Может, это бы её спасло! Проклятый пиетет: как сказать да как назвать, блин! Как? Как положено – прямо и грубо!

Вот где она теперь? Будет шибаться, наверное, по замку и трепаться повсюду о своей подруге – невесте «принца» до тех пор, пока злые люди не обидят или добрые не пожалеют дурочку…

- Бу! – пискнул над ухом знакомый голос.

Погружённая в беспокойные думы Кира взвизгнула и подпрыгнула, шарахнувшись в сторону. А потом во все глаза уставилась на объявившуюся пропажу, до ушей довольную удавшейся внезапностью и бурной реакцией объекта на пугалку. Пепелюшка весело рассмеялась и захлопала в ладоши:

- Как здорово! Здорово у меня получилось подстеречь тебя? Правда, ты не ожидала? Не ожидала, Кирочка?

- Не ожидала, - устало промямлила Кирочка: злиться на эту идиотку не было почему-то ни сил, ни желания.

Наверное, из-за напряжения бессонной ночи.

Даже не поинтересовавшись местом, где всё это время пряталась затейница, словно внезапный испуг послужил катализатором, перещёлкнувшим лихорадочное нервное возбуждение на спасительную апатию, Кира заползла на кровать и, едва коснувшись щекой пыльных шкур, немедленно провалилась в глубокий сон без сновидений.

… Просыпаться было тяжко и муторно – как всегда, после дневной дрёмы. Кира долго плавала в пограничье, не в силах очнуться до конца, прислушивалась к тихим мелодичным звукам.

Звуки становились всё определённее, всё явственнее опознавались, по мере пробуждения, как человеческий голос… потом, как тихое пение… потом стал различим тембр, мотив и слова…

Кира приоткрыла глаза.

Пепелюшка сидела на окне, болтала ногами и вполголоса пела. Голосок у неё оказался приятный, а слух безупречный. Что-то про колокольчики на весеннем лугу…

- Я тебя разбудила, Кирочка? – спросила она виновато. – Прости, задумалась. Ты проспала почти весь день, а мне было так скучно… Сама не заметила, как стала напевать.

Кира, опираясь на руки, с трудом села. Скривившись, потёрла затёкшую шею. Чувствовала она себя помятой, лохматой и похмельной. И жутко голодной.

- Кушать хочешь? – заботливо осведомилась певунья и соскользнула с окна. – Тут приходила одна милая женщина, принесла нам обед! - Пепелюшка с видом иллюзиониста сдёрнула холстину с умывального столика и гордо, словно кролика в шляпе, продемонстрировала поднос с мисками, бокалами и кувшином.

- Милая женщина? – сиплым после сна голосом переспросила Кира. – Интересно… Это такая горгона длинная и худющая?

- Ну… - засомневалась Пепелюшка, - не уверена, что её зовут Горгоной, она не представилась… Но да, в самом деле – она стройная и высокая.

- Фартук на ней ещё такой засаленный?

- Ага, очень интересный фартук: там в уголке узорчик вышит премиленький!

- И морда угрюмая?

- Кто? А… Должно быть, и в самом деле… Ты такая наблюдательная, Кирочка! Мне тоже кажется – вот сейчас, когда вспоминаю – что эта женщина хоть и очень добрая, но очень несчастная…

- Блин! – Кира спустила ноги с кровати и резко встала - недавно только оплакиваемая Пепелюшка вновь её неимоверно раздражала. – Ты издеваешься, что ли? С какой стороны она добрая, хотела бы я знать? Где у неё эта доброта пришита? Может к заду, потому и не заметно?

Девчонка растерянно захлопала ресницами:

- Ну… Кирочка, а как же? Она ж нам обед принесла, а… ночные вазы вынесла… Разве ж не мило с её стороны?

Кира фыркнула. Взяла с подноса миску и принялась там же, не отходя от умывальника, с жадностью уминать полбяную кашу, запивая молоком из крынки и более не задаваясь вопросами о санитарно-эпидемиологических условиях, в которых всё это готовилось и хранилось. Периодические голодовки и привычка притупили и брезгливость, и требовательность, и чувство самосохранения. А куда деваться?

- Где ты пряталась? – промычала Кира с набитым ртом, чувствуя, как отдохнувшее и насытившееся тело вновь начинает испытывать интерес к жизни.

- О! – обрадовалась этому интересу чемпионка по пряткам. – Я сейчас тебе такое покажу! Думала, ты сразу спросишь, а ты спать завалилась… как пришла… Откуда, кстати? Разговаривать с принцем ходила? А меня зачем спрятала в каморку? Вы ж не здесь общались… И что он сказал? Признался в любви? Ах, я…

Кира отставила пустую миску:

- Показывай давай.

С таинственным видом Пепелюшка просеменила на цыпочках к гобелену и поманила подружку за собой. Они вместе проскользнули в каморку. Темно – хоть глаз выколи…

- Чего здесь можно увидеть-то? – буркнула Кира. – Надо было хоть свечу захватить.

- Подожди-ка…

После непродолжительного шуршанья, громыханья и негромкого ойканья темноту вдруг разрезала тонкая и острая полоска неяркого серого света… Полоска поплыла, раздвинулась в узкий прямоугольник…

- Идём! – шепнула Пепелюшка и первая выглянула за дверцу.

За ней осторожно высунула голову и Кира: дверца из каморки прислуги вела в тот же коридор, что и дверь спальни. Но, в отличие от последней, была не заперта!

Коридор оказался пуст и сумрачен: поселили их, видимо, не в самом людном месте замка – хоть выходи и пляши, никто слова не скажет. Но всё же, опасаясь раньше времени обнаружить чудесное открытие перед кем бы то ни было, Кира поспешно нырнула назад, втянув за собой первопроходца, и осторожно прикрыла дверь.

- Послушай, - прошептала она в темноте, - это же потрясающее открытие! Пепелюшка, душа моя, зачёт тебе и уважуха!

- Правда? – удивилась та.

- Ну, конечно! Теперь у нас появился шанс сбежать отсюда! – и Кира с воодушевлением потащила девчонку обратно – из каморки в комнату.

- Как это сбежать? Зачем?

- Понимаешь… - выбравшись из-под пыльного гобелена, «невеста принца» поспешно скользнула взглядом по растерянному лицу подружки и, сморщив нос, уставилась в окно. – Так надо. Мне кажется, «принц» этот не очень хороший человек.

- Не очень хороший?

- Вот именно! Мне сегодня довелось быть свидетелем жуткой сцены! – Кира артистично изобразила праведное возмущение. – Он за завтраком, на моих глазах прихлопнул тапком бабочку!

- О!

- Да и вообще… Он мне больше не нравится.

- Боже… - простонала потрясённая девица. – Какая жалость… А разве.. так бывает?

- Бывает, - вздохнула Кира и подумала отчего-то про Рената. – Ещё как бывает… Так. Никуда не уходи – я на разведку!

… Коридор был освещён слабо – дальним северным окном, которым он, впрочем, и оканчивался. Но это если посмотреть направо. А налево – Кира вывернула шею, выглядывая из тёмной ниши, где и пряталась неприметная дверка – зиял арочный проём со сквозной винтовой лестницей. Туда разведчица и направилась, делая короткие перебежки от одной сумеречной тени к другой. На всякий случай.

Заглянула в лестничный колодец… прислушалась… голоса вроде… Чёрт.

Ступая осторожно, на цыпочках, медленно двинулась вниз. Голоса и взрывы мужского гогота приближались, надежда таяла…

Так и есть. Лестница спускалась прямо в стражницкую каптёрку, где дюжие мужики в поддоспешниках, прислонив пики и алебарды к стене, резались в кости. Здесь они, видимо, коротали пересменки между вахтами у ворот, на стене или в сторожевых башнях. Поэтому помещение вряд ли когда-либо пустовало – одна смена сменяла другую, а другую третья… Приплыли, короче.

Ничего другого не оставалось, как бесславно вернуться в свой коридор. Да уж… Мимо них муха незамеченной не пролетит, не то что неоприходованная девка господина, коей положено под замком сидеть.

Что дальше? Пленница огляделась: в коридор выходила ещё пара дверей, не считая тех, за которыми обретались Кира с Пепелюшкой. Но обе они оказались запертыми. Потолкавшись в них без результата и окончательно распсиховавшись от пролившегося ей на голову ушата глухих неудач после поманившего луча надежды, Кира пнула ногой бесполезную дверку каморки и проследовала в спальню.

Где, отбрыкавшись от расспросов заждавшейся сокамерницы, нахохлилась в углу, погрузившись в невесёлую аналитику создавшегося положения.

«Весьма неудачно, - думала она, нервно выщипывая нитки из махрящихся дыр в обивке кресла, - что со мной в это приключение встряла бесполезная Золушка, а не… Рапунцель, к примеру. Была бы она сейчас как нельзя кстати со своими грузоподъёмными косоньками. Без них никак окном не воспользоваться – далековато от земли. Хоть и поселили нас не на самом верху башни, но… Стоп».

Кира так дёрнула тонкую нитку, что поранила палец. Сунув его в рот, она сердито уставилась на медитативно колыхающуюся в углу паутину.

«Вот растыка! Наверх! Что ж я не поднялась по лестнице наверх! Конечно, там может быть ещё одна крысоловка, но… Может быть ведь и ещё один коридор с лестницами и переходами…»

Она вскочила, готовая немедленно осуществить задуманное, и тут же, одновременно с её порывом, в дверном замке заскрежетал ключ.

Дверь распахнулась, ожидаемо впуская внутрь надзирательницу. Она как-то напряжённо скособочившись, протиснулась в проём, опасно балансируя подносом, и, дошкандыляв до умывального столика, со звоном грохнула на него плошки. Кувшин забился в судорогах, угрожая опрокинуться. Но был остановлен нетвёрдой рукой.

- Добрый вечер, любезная пани! – радостно провозгласила вежливая заключённая. – Не правда ли, за окном чудесная погода?

Тюремщица бросила на девчонку угрюмый взгляд и покачнулась.

«Да она ж под мухой! – осенило Киру. – Стоило барону за дверь, как дворня тут же забухала!»

Теперь ей стала понятна и багровая тёткина шея, и трясущиеся руки, которыми она пыталась собрать обеденную посуду…

- Как вы поживаете? – не унималась Пепелюшка. – Здоров ли ваш благочестивый супруг и ваши деточки?

«Любезная пани» хрюкнула как-то странно и, подцепив, наконец, поднос с грязными обедешными мисками, помотылялась к двери. Там она споткнулась о порог и выругалась, сетуя на свою незавидную долю, заставляющую её ходить за «господскими проблядовками».

- В самом деле, - ядовито заметила Кира, когда дверь за тёткой захлопнулась, - милая и добрая женщина…

- Что это с ней? – Пепелюшка перевела с захлопнувшейся двери на соседку по заточению круглые, небесного цвета глаза, полные искреннего беспокойства. – Её так странно шатало… Она больна? Может, ей плохо?

- Ей хорошо, - фыркнула Кира. – Она пьяна, как грузчик.

- А, - ничуть не обескуражилась невинная дева, - слава богу… - и деловито застучала крышками принесённых горшков с едой.

… С трудом выждав время – вдруг горгона ещё зачем-нибудь надумает вернуться – Кира, наконец, решилась.

- Ты куда? – встрепенулась Пепелюшка, затепливая свечу – комната медленно погружалась в вечерние сумерки.

- Жди меня, и я вернусь… - пообещала её беспокойная компаньонка и шмыгнула за гобелен.