Кисельные берега

Глава 82

--------------------------------

- Знаешь, Сырник, - меланхолично вещала Кира, обняв колени руками, - в детстве я читала приключенческие книжки… Про потерпевших кораблекрушение тоже были. Всё думала: каково это – умирать от жажды посреди океана воды? Жуткий парадокс, не правда ли?

Сырник лежал у её ног, устроив голову на вытянутых лапах и смотрел слезящимися карими глазами на происходящее с неизбывной собачьей тоской. В ответ на обращённый к нему вопрос он что-то жалобно проскрипел и подвигал белыми бровями.

- Впрочем, можно продержаться чуть дольше, если напиться свежей крови… Хм… Откуда я это взяла? Не помню. Но есть шанс проверить. У того из нас, кто раньше кукухой поедет от голода и жажды. Кто вперёд, друг Сырник, перегрызёт другому горло – я тебе или ты мне?

Берега кончились. Слева скальный аппендицит ещё сопровождал их какое-то время, но потом и он остался позади, освобождая открывшийся морской простор, пронизанный ярким солнцем, от ненужных помех.

Жёлто-бурые воды реки, врезающиеся в малахитовое море, становились всё бледнее и жиже, растворялись, терялись, разделялись на пряди, но ещё тянулись вокруг плота, выплюнутого ими на погибель. Они прощались со своей жертвой, облизывая брёвна, подталкивали сзади и бежали впереди, указывая направление…

- Я ведь даже не сказала ему, что люблю… - она осеклась и задумчиво посмотрела на кружащихся над головой чаек. – Ну, хоть себе… призналась… тоже зачёт… А ещё, Сырник, собаченька… ещё я очень соскучилась по маме. И по болтовне её, и по воскресным ватрушкам, и по запаху её духов… Знаешь, ей ведь всегда и на всё можно пожалиться, а она всегда пожалеет. Погладит по спине – так, знаешь… чмокнет в макушку, поведёт на кухню кормить… И правда, знаешь, легчает… да…

Сырник вздохнул и уткнул нос в лапы.

- Ох, собакен… Что-то я раскисла совсем. Даже с Лизаветой бы сейчас с радостью увиделась… с бабушкой то есть… Я, наверное, виновата перед ней. Как думаешь? Чёрт… - Кира закрыла лицо ладонями, а после с усилием прижала их к щекам. – Перед смертью своей очередной, сто пятьдесят первой по счёту за последние четыре месяца, я решила, наконец, покаяться… Задолбалась я, друг Сырник, помирать. Хотя могла бы уже и привыкнуть.

Она поплескала себе в лицо забортной водой, вылила несколько пригоршней на макушку – солнце палило нещадно. Давно уж обсохли на ней одежда и волосы, лицо стянуло от жара.

«Если когда-нибудь, - уныло хмыкнула Кира, - мой труп найдут на дрейфующем плоту, он будет иметь весьма прожаренный вид – фу…»

Она стащила через голову рубашку, с треской оборвала у неё рукава. Намочив их в морской воде, намотала на голову подобием кривобокого тюрбана и обернулась к удаляющейся земле. Может, удастся увидеть ту бирюзовую бухту, где покачивается на лёгкой зыби «Стремительный дракон»; где в прохладной тени пляжа жуёт кишмиш Зарема, флиртуя с вышеградским купцом; где точит свой верный цзянь Синьбао. Вот отложит он саблю, не спеша потянется к подзорной трубе, покрутит в руках, протрёт линзы, приставит к глазу, дабы проверить их прозрачность и… Увидит вдалеке чёрную точку плота. Капитан нахмурит бронзовый лоб, подкрутит резкость, вглядится пристальней… Да это же…

Эй, там! Вэй? Бэй? – кто есть? Ставьте паруса! Снимаемся с якоря немедленно! Надо снова спасать эту непутёвую девчонку, чтоб ей утопнуть!..

… Кира тряхнула головой. Нет, это пустые мечты. Бухта далеко отсюда. Была бы близко, плот по реке спустили, не заморачивались с перетаскиванием тяжёлых брёвен по бездорожью, ломая ноги и надрывая спины.

Она сглотнула, с ужасом ощущая зарождающуюся жажду, и покосилась на Сырника, вывалившего изо рта язык. Стянула с головы тюрбан, прополоскала ткань и отжала над собакой. Потом ещё раз… И ещё… Склонившись в очередной раз над пучиной, она зависла, уставившись на воду. Что-то было не так… Что? Да что же?

Кира с усилием потёрла виски. Потом намочила рукава рубахи и шлёпнула себе на темя. Странное ощущение не оставляло… Может, это мозг уже начал плавиться под солнцем? Она снова огляделась – всё неизменно: позади полоска удаляющегося берега, изрядно поредевшие чайки в огромном, бездонном небе и синее-синее-синее море вокруг…

Стоп. Синее… Ну да. С остаточными хвостами речного течения.

Путешественница перевела взгляд на бороздящий штилевое море «нос» своего судна и поняла: тянущиеся впереди, по курсу движения мутные речные хвосты начали загибаться, словно… Словно стрелы осота, клонимые ветром. Как же это возможно? И почему? Речное течение сворачивает? Да нет же, дурочка! – одёрнула девушка саму себя. – Здесь, видимо, начинается течение морское, и я в него сейчас попаду. Ну и что?

Да, собственно, действительно… Если не можешь свернуть с пути, какая разница куда ведёт дорога.

Она легла на плот и прикрыла глаза.

- Привет, Сырник, - прошептала товарищу по несчастью. – Приступаем к умиранию. Ложись.

Но мужественно и спокойно умирать не получалось. Солнце палило нещадно, спрятаться от него было негде, и Кира, ради облегчения предсмертных страданий, уже несколько раз окуналась в пучину прохладных вод, предварительно привязав верёвку от плота к запястью. Но облегчение казалось ложным – из солёной воды девушка выбиралась ещё сильнее страдая от жажды.

Было тяжко. Она стонала, ругалась и плакала. Потом устала. И ждала в этом сверкающем аду только одного – когда беспощадное солнце покатится, наконец, к закату.

Сырник страдал молча. Иногда только жалобно поскрипывал и прерывисто дышал с открытым ртом. У Киры сердце разрывалось смотреть на его бессловесные мучения, и она отворачивалась.

- Ненавижу море, - шептала пересохшими губами. – Чего все его так романтизируют? Чего я сама, как бобик, каждый отпуск стремилась на тропическое побережье? Какая пошлость! Какая убогость пристрастий! Да и вообще – ну что здесь хорошего? Солёная вода и адское пекло. И всякая дрянь в глубине, типа мурен и акул… Если выживу – завяжу с этими морскими отпусками. Перейду на зимние… Увлекусь горными лыжами… санками… Да, пожалуй… Как прекрасно было бы увидеть сейчас снег, подержать его в руках, приложить к щекам, съесть… пару сосулек… да…

Казалось на обожжённой коже волдыри вздуваются в режиме реального времени.

- Не могу больше… Надо снова окунуться…

Страдалица с трудом села, спустила ноги в воду, поплескала себе в лицо.

- Я в аду, - пробормотала она, - где поджаривают грешников на сковородке. Неужели, - она постаралась сглотнуть сухим горлом, - неужели грехи мои так велики, что ты, чёртова колдунья, решила определить меня сюда? Неужто кажется тебе, что с меня недостаточно?

Кира вскинула к горизонту мрачный взгляд, словно ожидая встретиться глазами с Бригиттой и… замерла.

Берег, который ещё пару часов назад угрожал превратиться в голубую дымку прежде, чем исчезнуть окончательно, вдруг приблизился. Невольная мореплавательница, раскрыв рот, смотрела на вырастающие из воды чёрные против солнца скалы и пыталась понять кипящим от жары мозгом: что же произошло?

Для того, чтобы понять, понадобилось время. Сначала она решила, что на её пути возник некий остров. Учитывая её везучесть, очень может быть, что и необитаемый. Но, по мере приближения земли, её всё менее можно было спутать с островом – в обе стороны горизонта простирались, как два крыла, тёмные полосы суши.

- Не может такого быть, - прошептала потрясённая путешественница, - чтобы отплыв от одного материка, обнаружить через дорогу, в паре-тройке часов черепашьего шарканья, другой…

Это тот же самый! – осенило её. - Стопудово та же земля, только рельеф другой, потому что далеко от того места, где мы высадились… Но как? Боже, да элементарно! Течение! То самое течение, что подхватило меня в море и протащило параллельно суше, а потом и вовсе повернуло к ней!

В сердце ожила несмелая надежда.

Наскоро окунувшись, Кира выбралась на плот, накинула на Сырника свою мокрую рубаху и села, скрестив ноги, лицом к спасительному берегу. О, если бы у неё была хоть какая-то возможность своими силами приблизить эти серые скалы! Притянуть их живительную тень!.. Но не ладонями же грести.

Сырник тоже оживился. Он приподнял голову, потянул носом в сторону земли и тявкнул.

- Да-да, собакен, ты не ошибся! – с гулко бьющимся сердцем поддержала его порыв хозяйка. – Пожалуй, наше с тобой коллективное умирание придётся отложить. О! – тихо и радостно засмеялась она. – Мы с тобой, барбос, ещё попылим, не сомневайся!..

Плот добрался до скал, когда солнце, наконец, притомившись, поползло к закату, выстилая на воде ослепительно сверкающую дорожку.

Прибрежная полоса пестрела множеством рифов – больших и малых, острых и покатых, словно огромные черепахи. К одному из них течение мягко прибило мореплавателей. Кира задумалась, осматривая отвесные стены берега, и, решившись, оттолкнула своё судёнышко от камней, снова доверив его заботе спасительного течения. Отсюда добраться до скал было бы не трудно и вплавь, учитывая множество камней для передышки, но… Что дальше? Эти кручи не всякому альпинисту со снаряжением по зубам…

Течение повлекло путешественников вдоль берега, иногда притормаживая их плавсредство у очередного, загородившего путь рифа.

«Да нет же, - хмурилась Кира, отталкивая предложенные прибежища, - здесь тоже совсем никак!»

Её всё чаще стали посещать опасения, что до темноты отвесная стена скал так и не сдастся, так и не предложит измученным путникам удобный проход вглубь негостеприимной земли. Она совсем уже было смирилась с мыслью о ночёвке на очередном рифе (что тут за приливы, кстати? надеюсь, нас не смоет?), дабы поутру продолжить каботажное плавание, как вдруг заметила: цвет и структура скал поменялись. Более рыхлая и податливая порода, обточенная морем, сменила гранитные монолиты, запестрела округлыми и стрельчатыми арками, колоннами, выдолбленными в подножии гротами, пещерами, в которые легкомысленно захлюпывали волны, после сердито клокоча в подземелье…

Кира присвистнула.

Скалы, словно сказочные готические замки или резные причудливые творения Гауди открывали перед единственным забредшим сюда туристом всё более и более невероятную, головокружительную архитектуру. Девушка и собака – маленькие и одинокие посреди грандиозного величия причудливых фантазий природы – потрясённо таращились на открывающиеся перед ними виды: один невероятней другого. Если обладать по-детски буйным воображением, легко можно представить себе череду этих живописных скал замками великанов или морских эльфов.

Но ни тот, ни другой из невольных туристов этим недостатком не страдали: Сырника больше беспокоила давящая колоссальность места и неведомое грядущее на не вызывающей доверия земле; Кира же, когда прошло первое потрясение доселе невиданными пейзажами, принялась в мешанине гротов и проломов высматривать проход за скалы.

Вскоре её ждала удача: одна из шипастых арок с оплывшими, как у песочного замка, контурами оказалась сквозной. Море не скрывалось в темноте и неизвестности грота, но золотясь заходящим солнцем, лежало по обе стороны от неё. Ах, как же хотелось подплыть поближе, заглянуть за колонны, оценить проходимость пути – вдруг тупик? Но как? Как направлять неуправляемый плот? Как выпрыгнуть из ленивого прибрежного течения?

Кира притормозила, ухватившись рукой за один из обломков рифа. Подумала немного, оценивая ландшафт, и, ухватив поводок от своего судёнышка, скользнула в воду.

Близился вечер, становилось прохладно, и погружение уже не казалось столь желанным, как в полдень. Но боже мой! – перед замаячившим спасением это такие мелочи!

Заложив траекторию изначально сильно по диагонали, и тем самым перехитрив течение, она благополучно доплыла до ближайшего рифа. Подтянула за верёвку плот. Проплыла до следующей каменюки – подтянула плот. И так ещё несколько раз, пока перед ней не открылась гладкая, как шёлк, поверхность воды, не сморщенная рябью течения. Оно осталось позади, увлекая щепки и вялых медуз по веками установленному пути. А перед вожделенной аркой золотилась гладкая солнечная заводь.

Можно плыть и дальше, думала Кира, стуча зубами, но как долго? Я всё-таки далеко не марафонец… С другой стороны – разве есть варианты?

Стоя на мокром, скользком валуне и обнимая себя руками за покрытые мурашками плечи, она огляделась: нет, случайно проплывающих мимо досок от случайно случившегося кораблекрушения не обнаружилось. Обнаружился только вялый Сырник на плоту, усердно иллюстрирующий правдивость поговорки про собачью жизнь.

Кира вздохнула: выбора нет. Организовать колонию имени Робинзона Крузо на рифе у них с Сырником вряд ли получится. Значит, - она вздохнула и полезла в воду, - значит надо что-то делать, какими бы никчёмными и сомнительными эти действия не казались.

В этот раз девушка поплыла, толкая плот перед собой: и сама дольше на воде продержится, и его не снесёт на длинном поводке.

«Нам бы только в этот залив, за аркой, пробраться, - думала она, рывками двигаясь к намеченной цели, - а там посмотрим… Может, прибьёт к какому-нибудь берегу…»

Плот с помощью своего изнемогающего, периодически глохнущего двигателя вполз под сень каменной арки, когда солнце коснулось горизонта.

Ещё немного, - твердила себе Кира. Рывок, толчок, провиснуть на руках - отдых… Ещё толчок… Ещё отдых… Успеть бы до темноты… Чего успеть? Успеть понять, где оказались… Осмотреться… Оценить обстановку… Да и вообще…

Рывок, толчок, отдых. Рывок, толчок, отдых. Рывок, толчок… отдых, отдых, отдых… Повиснув на брёвнах полудохлой селёдкой, Кира пыталась приметить движение плота в то время, когда она его не двигала условной силой в полчеловека. Выяснив, что судно её более не затянет течением, она тяжело, не с первой попытки, забралась на брёвна. И осталась лежать на животе, слушая толчки сердца в рёбра и пульс крови в висках. А ещё – как сводит пустой желудок и саднит сухое, словно бумага, горло.

- Ещё одно усилие… - пробормотала путешественница и с трудом соскребла себя с тёплого дерева.

Она натянула сухую, предусмотрительно оставленную перед подвигом буксировки на плоту одежду и обняла себя руками за колени, ссутулилась, пытаясь согреться. Ноги подсунула под Сырника. Тот в ответ вяло дёрнул ухом.

Солнце осталось за скалами. В ущелье царил сумеречный полумрак, лишь слегка мерцала вода – призрачно и неприветливо. Арка светилась багровым закатным светом и выглядела в этом наполненном тенями ущелье воротами в иной мир. В тот мир, куда Кире совсем не хотелось возвращаться – морем она была сыта по горло. Поэтому не сводила с этого светящегося нездешним светом портала глаз до тех пор, пока не убедилась, что он медленно, но верно отдаляется. Значит, их не сносит обратно. Напротив, плот дрейфует вглубь ущелья. Хорошо это или плохо – думать об этом у Киры уже не было сил.

- Я прилягу ненадолго, - пробормотала она, - спать не буду… Спать нельзя… Мало ли что…

Она улеглась, прижавшись к собаке, и почти мгновенно вырубилась.