Стамбульский ребус

Хирургические разрезы

Похоже, мне будет трудно сдержать обещание, данное Евгении. Если бы я отправился в Балат сразу после площади Султанахмет, то без проблем добрался бы к половине девятого. Но мне нужно было заехать в участок.

Смирившись с тем, что получу нагоняй от любимой женщины, я отключил телефон и тронулся с места. Мне повезло: несмотря на плотный поток машин, к восьми я уже был у себя в кабинете. Вместе с Али и Зейнеп мы обсуждали последние новости. Али был в отличном настроении: посетив мэрию, он нашел друга и коллегу Мукаддера Кынаджи — некоего Ниязи.

— Они были не просто друзьями — вместе входили в один тарикат[29]. Хоть он и не признался, но, насколько я понял, их тарикат довольно умеренный. А вот группа, к которой относится Омер — будущий зять Мукаддера, — это закоренелые радикалы, чуть ли не близкие «Аль-Каиде».

Он твердил об этом с тех самых пор, как увидел Омера, так что сейчас я не придал его словам особого значения. Однако Зейнеп насторожилась:

— «Аль-Каида»?

— Вполне возможно. У «Аль-Каиды» очень гибкая структура. Любой, кто разделяет их убеждения, может создать ячейку «Аль-Каиды» и вести деятельность в Стамбуле или каком-нибудь другом городе. Похоже, Омер как раз входит в одну из таких ячеек.

Я больше не мог молчать: он излагал свою гипотезу так, будто это неоспоримая правда.

— Нет абсолютно никаких доказательств, подтверждающих это.

— Ниязи-бей кое-что рассказал мне, — решительно заявил Али. — Он был знаком и с Мукаддером, и с Омером. Про Омера и ему подобных говорит, что они исчадие ада, неграмотные головорезы, наносящие вред исламу. Вот почему Мукаддер был против помолвки своей дочери с этим парнем.

— А Эфсун нам сказала, что больше всех об их союзе мечтал именно ее отец.

— Она солгала. Это сплошное вранье. Помните, она сказала нам, что ее старик ушел на работу во вторник утром? Ничего подобного, никуда он в итоге не ходил.

Становилось все интереснее.

— Об этом тебе Ниязи рассказал?

— Да. Последний раз он видел Мукаддера два дня назад, то есть в понедельник после рабочего дня: тот и понятия не имел, что его ждет. Пожелал Ниязи доброго вечера и поехал домой. На следующий день он на работе не появился, даже не позвонил. Похоже, беднягу прикончили, когда он вернулся домой.

Али безоговорочно верил в такой сценарий развития событий. Но Зейнеп вынуждена была прервать его:

— Мы установили приблизительное время смерти, и оно не совпадает с твоей гипотезой, Али.

— Что значит не совпадает?

От усталости у Зейнеп уже сдавали нервы, и она ответила коротко:

— Не совпадает, и все тут. В отчете о вскрытии говорится, что Мукаддер Кынаджи был убит во вторник около десяти часов. Когда мы нашли тело, оно все еще не раздулось, вены не выступили — это отчетливо свидетельствует: с момента смерти не прошло и суток. Другими словами, его не могли убить дома в понедельник.

Ни отчет о вскрытии, ни время смерти не убедили Али.

— Что ж, тогда его убили утром во вторник.

Настойчивость Али уже порядком начала надоедать мне.

— Секунду, Али, — сказал я. — С чего это ты так уверен?

— Потому что Мукаддер был против того, чтобы дочь выходила замуж за этого придурка Омера. Он на какое-то время даже запретил ей выходить из дома. Но парня и это не остановило. Позвав троих своих друзей, он явился к ним в дом и начал угрожать строптивому папаше.

Али смешал в кучу все предположения, большая часть которых была основана на его предубеждениях относительно подозреваемых. Но у него по-прежнему не было достаточно доказательств, чтобы убедить нас: эти два убийства были делом рук обозленного парня, которому не позволяли жениться на любимой женщине.

— Ниязи-бей еще кое-чем со мной поделился, — заявил он, снова решив попытать удачу. — Сначала я не придал этому особого значения, но, прочитав отчет о вскрытии, был ошарашен…

Он выжидающе смотрел на нас — видимо, предлагал поиграть в отгадки. Но я не собирался участвовать в этом: не было никакого настроения. И ждать тоже не собирался. Секундная стрелка неумолимо прыгала по циферблату настенных часов: была уже почти половина девятого.

— Давай уже, Али, прекращай эти гадания на кофейной гуще.

— Хорошо, — ответил он и уже собирался рассказать нам что-то важное, но предпочел сделать это в форме вопроса: — Знаете, на каком факультете учится этот подонок Омер?

Зейнеп среагировала быстрее меня:

— На медицинском?

Али дерзко кивнул:

— Вот именно… На последнем курсе. Медицинский факультет университета Джеррахпаша… При Стамбульском университете… — Он ожидал от нас бурной реакции, но, не получив ее, немного напрягся. — В отчете о вскрытии говорится, что горло у обоих жертв было перерезано идентичным образом: в одном и том же месте, и раны совпадают практически до миллиметра.

— Так и есть…

— В таком случае, речь идет о профессионалах…

— Верно, — согласилась Зейнеп, еще не подозревая, к чему он ведет. — Особенно в части анестезии. У нас есть веские основания полагать, что оба погибших были под наркозом, перед тем как их убили. Поэтому Намык Караман намного больше, чем Омер, подходит на роль убийцы.

Взгляд Али помутнел, но он был упорным.

— Хорошо, это вполне может быть и Намык, но я все же считаю, что Омер идеально попадает под профиль убийцы. У него было гораздо больше мотивов. И насколько мне известно, студенты медицинских вузов посещают практические занятия по анестезии, учатся производить вскрытие тела и отлично орудуют скальпелем.

Зейнеп без особого энтузиазма пояснила:

— Знаешь, Али, порезы на шеях жертв не могли быть сделаны скальпелем. Убийца рассекал горло так, будто приносил в жертву какое-то животное. Такие разрезы можно сделать инструментом посерьезнее. Чем-то крупным. Другими словами, очень острым ножом…

Али не собирался так просто сдаваться.

— Ох, чем бы он там ни пользовался, ясно одно: убийца должен обладать медицинскими познаниями… Специальным образованием…

Спор, казалось, никогда не закончится. Желая сменить тему, я обратился к Зейнеп:

— Тебе удалось узнать что-нибудь про нового персонажа — Адема Йездана?

— Да, — ответила она, открывая папку. — Персонаж очень интересный. Из города Хаккари[30] и из семьи вождя местного племени. Старший в многодетной семье: у него восемь братьев и три сестры. Так сказать, глава клана. Семья очень богатая: у них там девять деревень. На последних выборах даже выдвигали собственного депутата. До того как умер отец Адема, семья проворачивала какие-то темные делишки…

Стоило Али услышать про клан, Хаккари и темные делишки, он позабыл про Омера и ловил каждое слово.

— Думаешь, терроризм?

Зейнеп многозначительно улыбнулась:

— Зависит от того, как на это посмотреть. У клана Йездан всегда водилось оружие. Но они никогда не шли против государства. Наоборот, поддерживали порядок на этой территории, предоставляя государству сотни защитников: двадцать три из них были убиты, еще больше — ранено. Что касается темных делишек, то речь идет скорее о контрабанде скота. Нет никаких свидетельств, но, по всей видимости, они и наркотиками приторговывали. Потому что семья ни с того ни с сего вдруг начала купаться в деньгах. А земля там не очень-то плодородная — приграничная территория: с одной стороны — Иран, с другой — Ирак… Местные власти, вероятно, просто закрыли глаза на происходящее. Так или иначе, после смерти отца главой клана стал Адем Йездан. Он отучился в университете. Видно, что умный. Помните, как Министерство финансов проводило операцию против отмывания денежных средств… Тогда еще объявили всеобщую амнистию для нелегального капитала. Так вот, Адем Йездан воспользовался ситуацией и начал инвестировать в законный бизнес и действующие предприятия. Главным образом в туристический сектор: основал компанию «Дерсаадет». — В этот момент Зейнеп посмотрела на меня. — Наверняка это слово знакомо вам, инспектор: это одно из названий Стамбула.

— Да, название, которым пользовались османы. — Теперь настала моя очередь выжидающе смотреть на нее. — Ты знаешь, что означает дерсаадет?

— Вроде «врата счастья». Правильно?

— Молодчина… Ну ладно, вернемся к расследованию. Ты столько всего рассказала про Адема Йездана, но, по сути, у нас на него ничего нет. И все-таки не будем выпускать его из поля зрения. Я бы даже завтра пошел с ним поговорить.

— К сожалению, сейчас он в Москве. Вернется в четверг.

— Придется подождать. Поговорим с ним, когда вернется.

— Пока что будем следить за Омером, — Али снова принялся за свое. — Хоть вы и отказываетесь в это верить, но парень что-то скрывает.

— Возможно. Кто знает, может, он даже убийца, которого мы разыскиваем. Но Намык Караман вызывает у меня не меньшие подозрения, чем Омер. Далее в списке идет Адем Йездан… И он способен на убийство. Факт остается фактом: на данный момент у нас нет ни веских доказательств, ни надежных свидетелей в отношении любого из них. Нельзя терять бдительность. Будем следить за каждым, изучим их вдоль и поперек. — Мне не хотелось исключать версию моего напарника. — Повышенное внимание на Эфсун и Омера. Тут ты прав, Али. В свете того, что рассказал Ниязи, эти двое под еще большим подозрением. Надо заняться этой радикальной исламской группировкой…

— Давайте поговорим с ребятами из антитеррора, — нетерпеливо предложил Али. — Держу пари, у них есть кое-что на Омера.

— Отличная идея… Кстати, что насчет членов экспертной комиссии… Нам удалось что-то узнать, Али?

Али смутился: это было его задание, и он с ним не справился.

— Пока нет, но скоро все выясню. Мне не предоставили список — у них там какая-то проблема с компьютером. Ниязи-бей попросил одного из сослуживцев заняться этим вопросом. Завтра до обеда у нас будет полная информация обо всех, кто вместе с Недждетом Денизэлем и Мукаддером Кынаджи входил в эту комиссию.

Наконец-то хорошие новости. Пока нам не удалось установить преступника, но мы могли определить круг возможных жертв и таким образом подобраться к преступникам чуть ближе.

— Прекрасно. А сейчас наша главная задача — направить отряд в штатском к дворцу Топкапы.

Похоже, Али с Зейнеп не поняли, о чем я говорю.

— Ребят, ну вы что? Дворец Топкапы — одно из величайших сооружений, построенных по приказу Мехмеда Завоевателя. Если убийцы вынашивают преступление, которое связано с султаном Мехмедом Вторым и его резиденцией, тогда велика вероятность, что жертву они оставят либо у мечети Фатих, либо около дворца Топкапы.

Зейнеп никак не могла взять в толк.

— А как же руки жертв? Кажется, каждый раз они указывали на какой-то памятник. — Она посмотрела на меня с недоумением. — Разве не так? Вы же сами это обнаружили. Труп Мукаддера Кынаджи указывал на мечеть Фатих, но не на дворец Топкапы.

Она была права, но со вчерашнего вечера мне не давала покоя одна деталь, которую она не заметила.

— Руки Мукаддера Кынаджи были направлены не на мечеть Фатих. Подумай еще разок, Зейнеп. Они указывали на обелиск Константина. Другими словами, в сторону площади Беязыт и района Аксарай… Хотя это не точно. Сегодня я разговаривал с Лейлой и спросил ее, кто был третьим по значимости правителем этого города. Она без колебания назвала имя султана Мехмеда Завоевателя… Не знаю. Возможно, я не прав и телам жертв не была специально придана форма стрелы. Что, если убийцы просто связали им руки? Связь между двумя жертвами и двумя правителями города проступает намного явственнее. Вот почему я думаю, что во время третьего убийства они перекинут мостик к султану Мехмеду Второму.

— Справедливо, босс, — поддержал меня Али, вставая со стула. — Отправлю-ка я пару человек к дворцу. Сам тоже с ними поеду.

— Нет, Али, — сказал я настолько решительно, что мой напарник замер на месте. — Тебе не надо там оставаться. Лучше отправь ребят, а сам заскочи в мечеть и во дворец — проверь, как там обстановка. Потом сразу поезжай домой. Тебе нужно отдохнуть. — Я посмотрел на Зейнеп. — Тебя тоже касается… Вечером вы оба должны лечь спать пораньше. Мы понятия не имеем, что нас ждет. Все еще непонятно, с кем мы имеем дело. Вы оба нужны мне бодрыми и свежими…

Зейнеп была рада слышать это, но в горящих глазах Али читался протест. Прекрасно зная своего напарника, я добавил:

— И это приказ, без глупостей. Никаких отговорок. Не хочу потом слышать: ой, так вышло, ребята позвали, мне пришлось. Сразу поедешь домой, ляжешь в постель и хорошенько выспишься. Понятно?

Разбойничий огонек в его взгляде погас.

— Понятно, инспектор. Я проверю ребят и сразу же домой — отдыхать.

— Отлично… Завтра нам предстоит трудный день… Может, и послезавтра тоже… Нет смысла тратить энергию попусту.