Стамбульский ребус

Сомнения и догадки

Мы сели на скамейку. От лампы струился тусклый красноватый свет. Я вынул из портфеля каталог и протянул Лейле. Тут же заметил, как глаза ее подернула пелена слез, но сейчас я был не в том настроении, чтобы разбираться в ее запутанных чувствах к бывшему мужу.

— Вы раньше когда-нибудь видели этот каталог? — спросил я, надеясь своим вопросом отвлечь ее от переживаний.

Она решительно покачала головой:

— Нет, ни разу.

Возможно, так оно и было: если Недждет начал собирать коллекцию уже после их расставания, она могла ничего не знать о каталоге.

Я протянул Лейле монеты, обнаруженные в руках первых двух жертв, а третью монету решил пока придержать.

— Вот эти две вы вчера уже видели. Сейчас я хочу, чтобы вы проверили, есть ли эти монеты в каталоге. Я сам, конечно, все просмотрел, но, боюсь, мог ошибиться и что-то не так понять. Поэтому не могли бы вы тоже…

— Да, конечно. — Она занялась первой монетой. — Что ж, посмотрим… Византий… Ага, нашла. — Она начала зачитывать характеристики из каталога: — «Монета с изображением звезды и полумесяца. На лицевой стороне — бюст богини Гекаты». Сходится. Что у нас на оборотной стороне? Должна быть надпись: Византий. И звезда с полумесяцем. И это сходится. Диаметр — восемнадцать миллиметров. Вес — три целых восемьдесят пять сотых грамма.

Она оторвалась от каталога и посмотрела на меня:

— Нет никаких сомнений: это та самая монета.

Она взялась за вторую.

— Теперь проверим эту. Вот и она — монета Константина Великого. «На лицевой стороне — бюст императора Константина». — Она подняла монету поближе к свету. — Да, все верно. Теперь посмотрим на оборотную сторону. Так, Виктория сидит, развернувшись вправо, со щитом на коленях. На щите изображены литеры VOT XXX. По краям отчеканен знак монетного двора.

Лейла еще раз взглянула на монету и с волнением произнесла:

— Вы были правы, Невзат-бей. Обе монеты — из его коллекции.

Пришло время показать ей третью монету.

— Вот эту мы обнаружили в руке у третьего убитого, — я протянул ей прозрачный пакетик.

— Хм, солид… — пробормотала она.

— Простите?

— Сделана из золота, так же, как и монета Константина, — объяснила она, разглядывая монету под тусклым светом лампы.

Вдруг Лейла встрепенулась.

— Феодосий Второй! Я так и думала: это монета не Феодосия Великого, а его внука — Феодосия Второго!

Я не имел ни малейшего представления ни о Феодосии Великом, ни о его внуке, ни о том, чем они запомнились в истории. Мне было нечего сказать, поэтому я терпеливо ждал дальнейшего рассказа Лейлы.

Она снова пролистала каталог.

— Да, вот она. На лицевой стороне — бюст Феодосия Второго. — Потом, переведя взгляд на монету, произнесла как-то растерянно: — Эта тоже из коллекции Недждета.

Значит, обе коллекции были сейчас в руках у преступников. Оставалось надеяться, что они не собираются убивать кого-то ради каждой монеты.

— Странно, почему после Константина они выбрали Феодосия Второго? — пробормотала Лейла, спрашивая саму себя. Затем повернулась ко мне и уже более громким голосом добавила: — Дело в том, что он не оставил такой уж значимый след в истории Римской империи.

Она протянула мне монету. Прежде чем вернуть ее в портфель, я поинтересовался:

— Насколько велик разрыв во времени между Константином и Феодосием?

— Феодосием Вторым, — тут же поправила она меня. — Как я уже говорила, Феодосий Первый был дедушкой Феодосия Второго. Он-то как раз сыграл важную роль в истории. Поэтому его и называют Феодосием Великим. Он был последним правителем единой Римской империи. После его смерти в триста девяносто пятом году она распалась на Восточную и Западную.

Это мне ни о чем не говорило. И только когда я застегивал портфель, наконец услышал ответ на свой вопрос:

— Константина Великого и Феодосия Второго разделяет достаточно много лет. Константин умер в триста тридцать седьмом году, а Феодосий Второй в четыреста первом году только родился. — Подняв глаза к кирпичным сводам цистерны, она начала подсчитывать: — Сколько это получается? Шестьдесят четыре года, кажется? За это время у власти побывало множество императоров. Вы же знаете, у Феодосия Второго происхождение немного мутное.

Лейла, очевидно, думала, что мне уже все это известно.

— В каком смысле? — спросил я с недоумением.

Она смотрела с хитринкой.

— Говорят, он был внебрачным ребенком. Его мать Евдоксия не отличалась, так скажем, высокой нравственностью. Уже тогда ходило много слухов о том, что она изменяла своему мужу Аркадию с симпатичными слугами. Все это не столь важно. Гораздо интереснее то, что Феодосий Второй был никудышным правителем. Частично это объясняется ранней смертью его отца. Он стал императором в семь лет.

— В семь? — не поверив своим ушам, я задал вопрос так громко, что милая пожилая женщина, замыкавшая группу туристов недалеко от нас, невольно обернулась и посмотрела на меня с недоумением. Лейла, не обратив на нее никакого внимания, продолжала:

— Да, Феодосий Второй взошел на трон в семь лет, но он так никогда и не стал единоличным властителем. Сначала страной руководил его регент Анфимий. Но и после смерти последнего бразды правления перешли не к Феодосию, а к его старшей сестре Пульхерии. Она все время твердила, что ей нет никакого дела до мирской суеты и всю свою жизнь она посвящает Христу. Даже дала обет безбрачия. Но при этом была удивительно жадной до власти. Оставалась такой до конца своих дней. Даже после того как ее младший брат погиб, упав во время охоты с коня, она продолжала плести интриги.

— То есть вы хотите сказать, что император, изображенный на той монете, — я кивнул на портфель, — был просто марионеткой?

Она слегка нахмурила свои прекрасные брови.

— Не совсем. На его счету есть серьезные свершения, но он всегда как бы оставался в тени.

— В чем состоят эти серьезные свершения?

— Ну, например, именно он создал в городе первый университет в современном его понимании. Университет открылся в четыреста двадцать пятом году, и в нем была целая тридцать одна кафедра. Обучение вели на греческом и на латыни.

Вдруг Лейла замолчала, ее неподвижный взгляд был устремлен на пол платформы. Секунду спустя она спросила с волнением, как будто совершила какое-то важное открытие:

— Вы сказали, тело нашли у Золотых ворот, верно?

— Да, у ворот крепости Едикуле — ими уже не пользуются.

Она меня не слышала.

— Крепостные стены… — пробормотала она себе под нос. — Ну конечно, крепостные стены! Вот самое важное, что оставил после себя Феодосий Второй. Величественные стены, протянувшиеся в два ряда от Золотого Рога до Мраморного моря. И великолепные Золотые ворота, или, как их называли на латыни, Porta Aurea. Это были парадные ворота, через них в Константинополь въезжали возвращавшиеся с войны императоры. — Она посмотрела на меня сверкающими глазами. — Невзат-бей, беру свои слова обратно. Каким бы слабым императором ни был Феодосий Второй, одно то, что он возвел эти стены — а они многие годы защищали город, — навечно вписало его имя в историю.

До всего этого мне не было никакого дела. Меня волновал лишь один вопрос: почему убийцы оставили третий труп возле Золотых ворот? Я не собирался ходить вокруг да около и спросил напрямую:

— Есть ли, по-вашему, какой-то скрытый смысл в том, что мы нашли тело именно у этих ворот? Что убийцы хотели нам этим сказать?

Огонь в ее глазах угас — они стали такими же спокойными, как и воды под нашими ногами.

— По-моему, — сказала она чуть слышно, — нам важнее понять другое: связана ли та идея, которую пытаются донести убийцы, с городом или с его правителями? Да, Невзат-бей, я думаю, если мы найдем ответ на этот вопрос, то сможем предположить, где они оставят тело следующей… — она запнулась, как будто сказала что-то лишнее, и посмотрела на меня молящими о помощи глазами. — Надеюсь, конечно, что никого больше не убьют, но если все-таки…

— Не сомневайтесь, — заверил я ее. — Если мы не отыщем убийц, новые жертвы непременно будут. Пожалуйста, продолжайте.

— Так вот, мы сможем предположить, где они оставят тело следующей жертвы. Поэтому нам нужно понять, связаны убийства с городом или с его правителями.

Ее слова не были лишены здравого смысла.

— Насколько я знаю, Визас не был римлянином, — отметил я, обращая тем самым внимание на то, что первая монета отличалась от двух остальных. — Он был греком.

— Вы правы, он не был римлянином. Как не был и императором — всего лишь царем.

— Но на монете, обнаруженной в руке первого убитого, отмечен именно Византий — город, заложенный Визасом.

— Да, но отчеканена монета во времена Римской империи, — возразила Лейла, покачивая указательным пальцем. — Помните, когда вы пришли ко мне домой, я вам показывала это в книге про монеты?

Я помнил, но все же уточнил:

— Это точная информация?

— Абсолютно. Монету отчеканили в те времена, когда Византий уже находился под владычеством Рима. Скорее всего, при Октавиане Августе или Тиберии. В самом начале нашей эры. Тогда город еще не был столицей империи. То есть это было задолго до того, как он стал Константинополем.

Все эти императоры, даты, названия совсем сбили меня с толку.

— Значит, — решил я прояснить ситуацию, — вы считаете, что эти убийства имеют отношение к правителям?

На ее лице читалась нерешительность: ей предстояло сделать сложный выбор. Вместо ответа она поднялась со скамейки и предложила немного пройтись — как будто я мог отказаться.

Вокруг снова стало многолюдно. Видимо, прибыла очередная партия туристов. Наконец мы пробрались сквозь одну из групп.

— Я не уверена, — заговорила она, отвечая на заданный ранее вопрос. — Не исключаю вариант, что убийства связаны с городом. Но если выбирать — то да, я бы сказала, что они связаны с правителями. Потому что убийцы постоянно делают отсылки именно к ним.

— Но это если смотреть на монеты, — уточнил я. — А если обратить внимание на то, где убийцы оставляют тела? Например, на том месте, где мы обнаружили первую жертву, возможно, когда-то располагался один из храмов, построенных царем Визасом. Скажем, Храм Посейдона. Вы же сами это говорили. Даже Недждет впервые сделал вам предложение именно там.

При упоминании имени Недждета ее губы изогнулись в грустной полуулыбке, но всего секунду спустя от нее не осталось и следа.

— Да, все так, — ответила она, — но на что мы все-таки будем ориентироваться: на то, где были оставлены тела, или же на монеты?

— На то и на другое. А еще — на то, как именно жертвы были убиты. И даже на положение их тел.

— На положение тел? — в глазах Лейлы вспыхнуло любопытство.

Не было смысла и дальше скрывать эту информацию. Кроме того, мне интересно было посмотреть на ее реакцию.

— У всех троих убитых руки были сведены над головой, как будто наконечник стрелы. А ноги широко расставлены, словно хвостовик. Всем трем телам придали форму стрелы. А пальцы указывали на то место, где потом обнаруживали следующий труп.

— Почему вы раньше мне об этом не рассказали? — в ее голосе слышалось подозрение.

Я попытался сделать вид, что это была случайность, пустяк.

— Разве не рассказал? Наверное, подумал, что не стоит забивать этим вашу голову. Так на чем мы…

Но не тут-то было.

— Секундочку, Невзат-бей, — она говорила с обидой в голосе. — Вы мне не доверяете?

— С чего вы взяли?

— А с того, что вы утаиваете от меня информацию. Если вы меня в чем-то подозреваете, лучше скажите прямо.

— Вы совершенно напрасно обижаетесь, — в одно мгновение я выдал очередную ложь, что по долгу службы делал уже несчетное число раз. — Если бы я вам не доверял, разве обратился бы к вам за помощью?

Кажется, мне удалось ее убедить.

— В таком случае, пожалуйста, впредь ничего от меня не скрывайте. Не зная всех деталей, я могу увести вас не в ту сторону. А я не хочу брать на себя такую ответственность.

Что ж, оправдываться я не собирался.

— Да, вы абсолютно правы. Если я не упомянул об этом, то это не означает, что я вам не доверяю. У меня сейчас голова забита кучей всего — я просто забыл. Но и вы не должны от нас ничего утаивать.

На ее лицо легла тень сомнения, но она не позволила волнению взять над ней верх и уверенно ответила:

— Я и так ничего от вас не утаиваю.

— При этом вы и словом не обмолвились, что Намык-бей чуть не подрался с Недждетом.

С легким прищуром она ждала, что же я скажу дальше.

— Да, я сегодня разговаривал кое с кем, кто работает на Адема Йездана. Он у него один из главных. Так вот, этот человек поведал нам, что Намык-бей однажды вцепился Недждету в глотку. Если бы его не оттащили, задушил бы бедолагу насмерть.

— Неправда, — прошипела она. — Никто никого убивать не собирался.

— То есть это все выдумки?

На мгновение она замерла, а взгляд скользнул сквозь перила вниз, на серебристых рыб, что плавали над лежащими на дне монетками — их туристы бросают на счастье.

— Нет, не выдумки, — произнесла она наконец. — Намык, конечно, не должен был этого делать, но Недждет сам напросился. — Она снова посмотрела на меня. — Это было примерно год назад. Мы с Намыком участвовали в конференции, на которой обсуждалась идея превращения части территории вокруг Султанахмета в пространство музеев. Потом был небольшой фуршет. Недждет в конференции не участвовал, а на фуршет пришел. Он уже был пьян. Завидев нас вместе, направился прямиком к нам. Махнул в сторону Намыка и спросил, что я нашла в этом жалком подобии мужчины. Я сразу же попросила Намыка: «Давай уйдем» — и он согласился. Но Недждет не унимался — схватил меня за плечо со словами: «Его время прошло, он вышел в тираж. Неужели не понимаешь? Все эти левые и защитники природы остались в прошлом». Я попросила отпустить мое плечо. А он сказал: «Не отпущу — ни плечо, ни тебя не отпущу». Намык повернулся, убрал его руку и спокойно сказал Недждету, что тот пьян и не помнит себя. Тогда Недждет и слетел с катушек. Заорал, чтобы Намык его не трогал и кто он вообще такой, чтобы хватать его за руку. После попытался ударить Намыка кулаком. Но тот успел уклониться. Недждет потерял равновесие и точно упал бы, если бы Намык его не подхватил. Недждет, не понимая, что творит, улучил момент и влепил Намыку пощечину. Теперь лопнуло терпение у Намыка. Их еле разняли. Вот так все и было.

— То есть Намыку просто пришлось защищать себя, — я кивнул, как будто соглашаясь с тем, что Недждет сам был виноват.

— И себя, и меня, — уточнила она. — Как я уже говорила, Намык по природе своей человек миролюбивый. Да Недждет и сам понял, что был не прав. На следующий день он мне позвонил, сказал, что выпил лишнего, и попросил прощения. А я ответила, что извиняться он должен перед Намыком, и положила трубку. Я не рассчитывала, что он это сделает, но он и правда позвонил Намыку, признал свою вину и попросил прощения. Он так искренне раскаивался, что Намык его простил. После Недждет пригласил нас поужинать вместе. Видно, хотел снова наладить отношения. Мы согласились. Так что мы даже встретились, посидели, поговорили — все закончилось хорошо.

Продолжать эту тему не было смысла.

— Понятно. С этим мы разобрались. Вернемся снова к расследованию. На чем вы остановились?

— Вы говорили, что у жертв руки были сложены в форме стрелы и указывали какое-то направление, — напомнила Лейла, в то время как мы снова шли по платформе. — Куда же они указывали?

У меня перед глазами один за другим промелькнули образы распростертых тел.

— Руки Недждета указывали на площадь Чемберлиташ. Руки обнаруженного на площади Мукаддера Кынаджи — в сторону крепости Едикуле. И вчера вечером Шадан Дуруджа был найден возле крепостных стен. Его руки были повернуты на Золотые ворота. Точнее говоря, на что-то, что расположено за ними.

— Меса, — прошептала она. — Главная улица Константинополя, его стержень. Она пролегала от Золотых ворот, через которые император въезжал в город, до самого дворца. По обеим сторонам улицы стояло бесчисленное множество разных статуй и памятников. Конечно, сейчас от большинства из них не осталось и следа.

— Значит, мы должны обратить внимание на те, которые еще сохранились. Первого убитого мы обнаружили в Сарайбурну, там, где, как предполагается, когда-то был древний храм. Но последние две жертвы были оставлены в исторических местах, сохранившихся до наших дней. Поэтому мы не должны ограничиваться одной лишь этой улицей. Убийцы могут выбрать какой-то памятник неподалеку от нее.

— Это, конечно, верно, — произнесла она задумчиво. — Но вокруг этой улицы столько церквей, дворцов, форумов, статуй, портов и цистерн… Речь идет об огромном городе. О столице великой империи. Даже навскидку я могу вспомнить Студийский монастырь, Воловий форум, форумы Аркадия, Феодосия, форум Константина, Цистерну Филоксена, площадь Августеон, Милий, Ипподром, собор Святой Софии, Большой дворец и даже вот эту самую Цистерну Базилику, — все эти места находятся в той стороне, куда указывали руки последней жертвы.

Она права — вариантов было очень много, но мы не могли просто сидеть и ждать новых убийств.

— Так-то оно так, конечно, но ведь убийцы следуют определенной логике, пусть мы ее еще и не разгадали. Кроме того, до сих пор наблюдалась какая-то хронологическая последовательность, хотя временные промежутки в эпохах были неодинаковые. Сначала царь Визас, потом Константин, сейчас — Феодосий Второй, видите? Промежутки между ними немаленькие, но все-таки мы движемся от древних времен в сторону современности…

— Я уловила вашу мысль, — прервала она меня. — То есть нас интересуют памятники или здания, построенные после Феодосия Второго.

— Да, именно это я и хотел сказать. Более того, нас интересуют те памятники и здания, которые сохранились до наших дней. Потому что убийцы предпочитают оставлять тело рядом с каким-то историческим объектом.

— А ведь вы абсолютно правы, — согласилась со мной Лейла. — Если подумать, тело Недждета нашли неподалеку от памятника Ататюрку, а его тоже можно назвать историческим объектом.

Я не до конца понимал, что она имеет в виду.

— Это была первая статуя Ататюрка в Турции, — пояснила она. — Создал ее австрийский скульптор Генрих Криппель. Свое место на пьедестале в Сарайбурну она заняла в тысяча девятьсот двадцать шестом году.

— Любопытно… Но мы все-таки знаем, что убийцы Недждета хотели привлечь наше внимание не к Мустафе Кемалю, а к Визасу. Чего мы до сих пор не знаем — это где они оставят четвертую жертву. И здесь вы — наша единственная надежда. Вы должны назвать какую-то статую, какое-то здание, построенное после Феодосия Второго.

Заметив, с каким нетерпением я на нее смотрю, она, кажется, разволновалась.

— Мне это не прямо сейчас нужно сделать, правда?

Я не сводил с нее взгляда.

— Прямо сейчас. Время работает против нас. На счету каждая минута.

— У меня нет времени подумать. Я могу ошибиться.

— Это сейчас неважно, просто попытайтесь предположить.

— Так… Какие у нас были императоры после Феодосия Второго? — начала она рассуждать, стараясь унять волнение. Взгляд ее снова устремился на кирпичные своды Цистерны. — Маркиан, Лев Первый, Лев Второй… — Она замолчала на мгновение, а потом возбужденно забормотала: — Ну конечно, император Маркиан, зять Феодосия Второго. Почему бы и нет? И колонна в его честь по-прежнему стоит на своем месте. — Даже в полутьме было видно, как засияли ее глаза. — Точно, колонна Маркиана! Площадь, на которой стоит колонна, раньше называли Амастрианским форумом. Там проводились казни. А тела потом оставляли на площади в назидание народу.

Воодушевленная, она обернулась ко мне:

— Да, Невзат-бей, думаю, убийцы оставят следующую жертву возле колонны Маркиана.

— Где она расположена?

— В районе Фатих, — в ее взгляде читалось недоумение, мол, как я могу этого не знать. — Сейчас эту колонну чаще называют Девичьим камнем.