Стамбульский ребус

Ежедневник

Здание, которое занимала компания «Дерсаадет», освещалось рядами красных ламп и походило на дворец. Когда луна, неотступно следовавшая за нами, закатилась за крышу, можно было с легкостью представить, будто каким-то чудом мы попали в древнеримскую эпоху. Однако двое охранников, ни одеждой, ни головными уборами совершенно не похожие на римлян, вернули нас в реальность. Салих предупредил парней, и они ждали нас внизу мраморной лестницы.

— Добрый вечер… — сказал я и показал свое удостоверение. — Старший инспектор Акман, а это инспектор Гюрмен…

— Добрый вечер, инспектор… — произнес охранник, чей длинный нос выглядывал из-под козырька бейсболки. Говор моментально выдал в нем выходца из черноморского региона Турции. — Меня зовут Дурсун, — продолжил он, а потом, указывая на напарника, жующего жвачку, добавил: — А это Тарык… Мы здесь работаем ночными охранниками… Чем можем вам помочь?

На самом деле он хотел спросить, что происходит. Оба смотрели с любопытством. Я сделал вид, что не понял намека, и сразу перешел к делу:

— В котором часу началась ваша смена? Когда вы пришли на работу?

— В шесть…

— Говори за себя… — без всякого стеснения оскорбил напарника Тарык. — Я пришел в пять. Меня попросил Рюштю из дневной смены… Он поссорился с тестем и собирался поехать в Бейкоз помириться… — Если бы я его не перебил, словоохотливый Тарык рассказал бы нам всю суть отношений Рюштю с его тестем.

— Вы видели Адема-бея? — спросил я. — Сегодня вечером?..

— Нет, — ответили оба, и лица стали подозрительно напряженными. — Мы его не видели, — оба, как по команде, замотали головой.

— Когда я пришел, здесь были только Джемаль и Рюштю…

Должно быть, парни поняли, что случилось что-то серьезное.

Тарык даже выплюнул свою жвачку.

— Что-то стряслось? Что-то с Адемом-беем?

— Нет, — ответил Али и показал на здание. — Но нам нужно осмотреть его кабинет.

Им не понравилась наша неразговорчивость, но они ничего не могли поделать.

— Какой именно? — вяло спросил Тарык. — Приемную внизу или кабинет наверху?

Возможно, жизнь их шефа висит на волоске, а они тут резину тянут.

— Оба, — сказал я, поднимаясь по лестнице. — Инспектор Гюрмен проверит приемную внизу, я займусь кабинетом наверху.

Моя самоуверенность подействовала. Дурсун помчался вперед, чтобы открыть перед нами входную дверь.

— Проходите, пожалуйста.

После нашего визита здесь ничего не изменилось. Али указал на лестницу, по обе стороны от которой стояли колонны с византийскими орлами.

— Мне сюда? — Али не сводил взгляда со статуй римских императоров, которые в тускло-красном свете ламп выглядели загадочно.

— Да, спускайся вниз, — ответил я. — Пройдешь через вторую дверь справа… Помнишь, Адем-бей провел нас туда? — Я повернулся и уточнил у Тарыка: — Приемная ведь там? Я ничего не путаю?

Вместо него ответил Дурсун:

— Да-да, все верно…

Али направился в сторону лестницы, Тарык хотел пойти с ним. Но я предпочел вмешаться:

— Тарык, ты пойдешь со мной, а ты, Дурсун, помоги инспектору Гюрмену. — Разницы, в общем-то, никакой, но Дурсун казался более спокойным, а то еще неизвестно, в какую сторону понесет нашего вспыльчивого Али.

— Как скажете, инспектор.

Мы с Тарыком пошли к лифту. На втором этаже все было так же, как утром. Прошли мимо колонн с османским гербом и оказались у деревянной двери.

Я потянулся к ручке двери, но Тарык холодно предупредил:

— Она заперта, инспектор. В кабинет Адема-бея так просто не войти. — Он вытащил из кармана связку ключей. — Доступ к ключам у нас имеют лишь несколько человек. Если отсюда что-то пропадает, вся ответственность ляжет на них. В прошлом месяце у нас тут как раз одного уволили…

Я невольно улыбнулся.

— Если мы не найдем то, что нам нужно, боюсь, пропадет сам Адем-бей.

Парень нервно заморгал.

— Ну же, Тарык, давай быстрее! — поторопил я. — Мы теряем драгоценное время.

Он дважды повернул ключ в замке — раздался приятный звук, и дверь открылась. В свете луны, сочившемся через окно, невозможно было что-либо разглядеть.

— Свет… Где включается свет?

Тарык щелкнул выключателем за шторой. Засияла огромная люстра, и перед нами предстал роскошный кабинет, в котором преобладали красный и желтый цвета.

Я быстро направился к столу времен не-помню-какого-там-Людовика. Тарык удивленно наблюдал за мной. Осмотрев стол, я не увидел ничего, что хотя бы отдаленно было похоже на ежедневник. Выдвинул верхний ящик: чернильница с набором ручек, чистый блокнот, четки с серебряной кисточкой, в задней части ящика — нераспечатанная коробка сигар, позолоченная зажигалка…

— Что вы ищете, инспектор? — Должно быть, я посмотрел неласково, поэтому парень боязливо пояснил: — Я мог бы помочь, если бы знал, что именно вы ищете.

— Ежедневник… Я ищу ежедневник Адема-бея… Тот, в который он заносит все свои встречи…

Пребывая в полнейшей уверенности, что он ничем мне не поможет, я, не договорив, потянулся к нижнему ящику.

— Он вон там, — вдруг отреагировал Тарык, указывая на ежедневник в черной обложке, который лежал по соседству с журналом «Турецких авиалиний» на маленьком столике слева от кресла, где утром сидел хозяин роскошного кабинета. Мое мнение о Тарыке моментально изменилось в лучшую сторону.

Взяв ежедневник, я начал листать страницы: последние четыре дня Адем Йездан ничего не записывал, все страницы были пустые. Так, суббота… Тут что-то было написано неразборчивым почерком. Но сколько бы я ни напрягался, не мог прочитать ничего.

Я протянул ежедневник Тарыку.

— Взгляни, у тебя получится прочесть?

Он взял ежедневник и посмотрел на строчку, которую я показал.

— По… попугай… Тут написано «попугай», инспектор… Да, а рядом, наверное, «ветеринар». Двенадцать… Должно быть, время встречи…

Я тут же вспомнил. Адем говорил что-то про попугаев… кажется, его ветеринар нашел для него новую пару, и он собирался поехать за ними. Значит, последним, кто его мог видеть, был ветеринар. Но где эта лечебница?

Вдруг Тарык, как будто прочитав мои мысли, сказал:

— Балат. Здесь написано Балат. Скорее всего, он должен встретиться в двенадцать часов с ветеринаром в Балате…

С того момента, как охранник упомянул Балат, я его уже не слышал. Ветеринар в Балате! Неужели наш Демир? Да нет, этого просто не может быть!

Я заметил, что Тарык с удивлением смотрит на меня: должно быть, мое лицо побелело.

— Что с вами, инспектор?

— Ничего! — сказал я, забирая ежедневник у него из рук. Может, этот болван что-то не так прочитал? Я надел очки: мне нужно было убедиться самому… Сначала я разглядел две буквы «а», потом «т»… К сожалению, Тарык оказался прав, последнее слово — Балат, в этом не было никаких сомнений. То есть когда Адем при мне упоминал ветеринара, он имел в виду Демира? Но если бы так и было, разве Демир не рассказал бы мне об этом? Постойте-ка, с какой стати? Откуда ему знать, что в расследовании, которое я веду, замешан Адем Йездан? Нет-нет, не думаю, что здесь есть какая-то связь. Должно быть, просто совпадение. В конце концов, Демир не единственный ветеринар во всем Балатё!

Я попытался немного успокоиться, поднялся с кресла, опять подошел к письменному столу и выдвинул нижний ящик… Там лежали бумаги с логотипом «Дерсаадет», конверты, печати компании, и под всем этим барахлом я нашел тонкий бордовый холдер с визитными карточками… Положив холдер на стол, я начал нервно перелистывать страницы. Визитки были выложены в алфавитном порядке, так что, обнаружив это, я сразу перешел к странице с буквой «д». Уф! Карточки Демира там не было. Однако чувство облегчения длилось недолго. У меня екнуло сердце, когда я сообразил, что искать-то надо не по имени, а по фамилии. У Демира была фамилия Джинхан. На соответствующей странице помещалось двенадцать карточек, по шесть с каждой стороны. Мне нужно было проверить все, но очень быстро необходимость в этом отпала. Вот она, пятая слева — визитка моего друга. Темно-красные буквы на бежевом фоне: Демир Джинхан… Ветеринар…

Я отодвинул холдер. Мой мозг начал лихорадочно работать. Теперь я думал не о Демире, а о том, что сказал Йекта: «Будь я на месте убийц, напрямую бы выбрал Синана». О том, что мы обнаружили белый фургон с трупом рядом с тюрбе архитектора… Возможно ли это? Способны ли эти двое пойти на такое безумство? Но зачем им это? И не мог ли я сам каким-то образом повлиять на них? Не мог ли я вдохновить их тогда, в лодке, когда сказал, что нужно поубивать всех разрушителей города?

Нет, ерунда какая-то… Йекта никогда бы не пошел на это. Убивать тех, кто уничтожает Стамбул… Если даже левак Намык на это не решился, как на это может пойти поэт Йекта? А Демир? Демир тоже не стал бы, нет… Но именно он был последним человеком, с которым, возможно, виделся Адем Йездан. Ну и что с того? Отчего бы Демиру не быть ветеринаром, наблюдающим попугаев Йездана? Это совершенно не означает, что Демир способен убить своего клиента. И как насчет других шести жертв? Какое отношение могут иметь к ним Йекта с Демиром?

— Вы что-то сказали, инспектор? — спросил Тарык, рассеивая окутавший меня туман мрачных мыслей. Он смотрел на меня с подозрением. Мне нужно было поскорее от него избавиться.

— Ты не мог бы позвать сюда моего напарника? Мне нужно кое-что обсудить с ним.

Тарык замер. Было ясно: он не хочет оставлять меня в комнате одного.

— Может, вы ему на мобильный позвоните?

Мои нервы были на пределе.

— Что ты имеешь в виду, Тарык? — взорвался я. — Может, не доверяешь мне?

Он тут же сделал шаг назад.

— Вовсе нет, инспектор… Конечно, я вам доверяю. Просто…

— Давай, Тарык… Сходи позови Али…

Он выскочил из комнаты. Однако, оставшись один, я не почувствовал себя лучше. Снова взглянул на визитку Демира. На секунду-другую мои подозрения показались мне бредом старого полицейского-параноика… Ну как мои друзья могут быть замешаны в череде убийств? Это всего лишь совпадение. Демир был известным ветеринаром, наверняка Адем Йездан сам его отыскал. В холдере было много других визиток: рестораторы, портные, строительные подрядчики, журналисты, депутаты, дантисты, окулисты… Был даже кардиолог. И Демир был просто одним из специалистов, чьими услугами пользовался богатый бизнесмен Адем Йездан. С чего это Демиру быть замешанным в убийствах?

Но какой-то чертик внутри меня продолжал нашептывать ужасную правду… Последний, с кем встречался Адем Йездан, был Демир… И с тех пор Йездана никто не видел.

Я вдруг вспомнил выражение лица Демира, когда он вошел в «Татавлу». У него был вид человека, который успешно провел тяжелую операцию. Но могло ли это быть выражением удовлетворения на лице убийцы, который только что похитил и убил свою последнюю жертву и при этом не был пойман? Я попытался отбросить эти мысли, но потом вспомнил настроение Йекты в тот вечер. Он повторил вслед за Мюзейен Сенар: «Нам не вернуть ни один добрый вечер…» Да, была годовщина смерти Хандан и Умута… Поэтому он был таким грустным и подавленным… Прошло три года с момента трагедии… Три года? Меня будто молнией ударило. Три года… Ровно столько же, сколько с момента обрушения стены цистерны на строительной площадке Адема Йездана. Так сказала Лейла Баркын…

В ушах у меня зазвенело, сердце бешено заколотилось в груди. Хандан и Умут погибли при обрушении стены! Когда я попытался утешить Йекту, он сказал, что случившееся было «немыслимым несчастным случаем, который невозможно даже вообразить…»

Мне стало тяжело дышать. Я поднялся из-за стола, у меня закружилась голова. С трудом проковыляв через комнату, подошел к окну — оно скрывалось за красными атласными шторами с желтой оторочкой. Когда я распахнул створки, холодный ветер хлестнул меня по лицу. Головокружение прошло, но напряжение и боль в груди остались. Я взглянул на луну, которая продолжала наблюдать за мной издалека, она была огромной. Ее свет резал мне глаза. Нет, мои друзья не могли совершить такое.

Я достал телефон и позвонил Лейле Баркын. Поскольку иск подали члены ассоциации, у нее должны быть какие-то документы. Если понадобится, я доеду и заберу ее, потом мы вместе отправимся в офис ассоциации и посмотрим на материалы этого дела.

Пока Лейла не ответила, я думал о том, что скажу Али, который вот-вот придет сюда. И вдруг я сделал нечто совершенно неожиданное: достал из холдера визитную карточку Демира и положил к себе в карман. Инспектор Невзат Акман уничтожает улики? Понятия не имею, зачем я это сделал. Сейчас у меня было только одно желание: чтобы мой друг не оказался убийцей. Я хотел, чтобы все улики, доказательства — все, что указывало на моих друзей, исчезло само по себе.

Лейла ответила сонным голосом:

— Алло! Невзат-бей? Все в порядке? Что-то случилось?

— Ничего, ничего, — сказал я, изо всех сил стараясь скрыть нараставшее беспокойство. — Все в порядке. Простите, что побеспокоил вас в такой час. У нас, кажется, кое-какие сдвиги наметились, и они доказывают непричастность Намыка.

— Правда? — воскликнула она, и сонливость в ее голосе сразу исчезла. — Что это за сдвиги?

— Скорее всего, мы нашли убийц.

Она спросила первое, что пришло ей на ум:

— Это люди Адема Йездана?

— Пока не могу сказать, но мне нужны материалы дела.

— Какого дела? — не поняла она.

— Иск, который Ассоциация защиты Стамбула возбудила против компании «Дерсаадет»… Нам нужно знать имена жертв трагедии… Мы можем обратиться в суд, но я не хочу терять время. Уверен, что эти документы находятся в офисе ассоциации. Понимаю, что это неудобно для вас, но не могли бы мы вместе проехать туда?..

— Это и не нужно, — с радостью в голосе произнесла Лейла. — У меня дома должны быть копии… Даже если я не найду их у себя, то поищу в компьютере Намыка…

Лучшая новость за всю ночь.

— Прекрасно. Не могли бы вы просмотреть и назвать имена погибших при обрушении стены?

— Да, но сначала мне нужно найти папку с файлами. Можно я перезвоню вам?

— Конечно. Но, пожалуйста, каждая секунда на счету. Сделайте это как можно быстрее…

Мое волнение передалось и ей.

— Не беспокойтесь. Я позвоню, как только найду… — сказала она и отключилась.

Как раз в этот момент в кабинет вошел Али.

— С кем вы разговаривали, инспектор? — спросил он. Позади него возвышались два охранника.

— С Лейлой Баркын… — ответил я и обратился к парням: — Ребята, оставьте нас на пару минут, нам нужно переговорить.

Али повернулся и бесцеремонно захлопнул перед ними дверь. Теперь он стоял передо мной с горящими от любопытства глазами, ему отчаянно хотелось услышать, что сказала Лейла.

— Эта женщина до одури любит Намыка, — придумывал я на ходу. — Звонит по меньшей мере трижды в день, чтобы спросить о нем… Только что позвонила снова, и я пытался ее успокоить… Думаю, звонки будут поступать до тех пор, пока Намыка не отпустят. Бог с ним, ты что-нибудь нашел внизу?

— Ничего, — он покачал головой. — Никаких документов, даже никаких записок нет. А как у вас тут дела? Нашли что-нибудь?

Глядя в глаза безраздельно доверявшего мне напарника, я соврал:

— И у меня ничего. В ежедневнике есть пара записей, но они не представляют для нас никакого интереса. Я позвал тебя из-за Зейнеп… Переживаю. Мы ведь отправили ее одну в дом Недждета. А вдруг с ней что-то случится?

Лицо Али помрачнело. Я нажал на его слабое место. Он не догадывался, что старший инспектор обвел его вокруг пальца.

— Я тоже думал об этом, — ответил он, тщетно пытаясь скрыть напряжение. — Но если бы я поехал к Зейнеп, мне бы пришлось оставить вас одного…

— Бот что, Али, давай-ка садись в такси и поезжай. А я, как только разберусь здесь, вернусь на место преступления. И вы тоже приезжайте, как закончите.

Али, исполненный добрых намерений, быстро ответил:

— Слушаюсь, инспектор… Позвоню вам, как только доберусь до Зейнеп…